На выставке в Фарнборо Антон наконец-то получил свое судно. Его отец Питер был в то время председателем крупнейшей тогда в Британии судовой страховой компании «К. Т. Боуринг». Некоторое время Антон поработал в этой компании, но, будучи тогда «на биче», продержался всего пару месяцев. Питер, понимая, что любая сделка с Антоном будет отдавать кумовством и скорее навредит, чем поможет нам, нахмурил бровь, когда Антон начал докучать ему. Гордясь своими прошлыми связями с капитаном Скоттом, которого они обеспечили судном «Терранова», Боуринги усмотрели для себя великолепную рекламу в том, что будут владеть судном, которым воспользуемся мы.
Антон работал не покладая рук, охотясь за подходящим судном. Вот что он записал в своем дневнике тогда:
«Задача найти судно и покупателя до сентября 1979 года лежала исключительно на мне, если только экспедиция вообще могла состояться. Дело было непосильное, и я вовсе не был уверен в успехе. Встречаясь с профессионалами, я еще больше убеждался в неудаче. Не думаю, чтобы Рэн когда-либо догадывался об этом или о тех моментах душевной смуты, через которые я прошел».
Несмотря на его опасения, Антон тем не менее раздобыл судно с полностью сварным корпусом, усиленным форштевнем и шпангоутами, пригодное для работы во льдах. Под названием «Киста Дан» оно было спущено на воду в 1952 году в Ольборге (Дания, компания Дж. Лорицена) для перевозки свинцовой руды из только что открытых тогда шахт на северо-западе Гренландии в Европу. Водоизмещением 1100 тонн, с двумя трюмами, длиной шестьдесят четыре метра, судно было снабжено шестицилиндровым двигателем «Бурмейстер и Вайн», возрастом в двадцать семь лет, мощностью 1200 лошадиных сил. В хорошем настроении, при ветре в корму оно развивало до десяти узлов. Позднее его использовали в тюленебойном промысле и на съемках фильма «Ад при температуре ниже нуля», основанного на романе Хаммонда Инна «Белый Юг». Затем судно продали канадцам, переименовали в «Мартина Карлсена» и использовали как гидрографическое судно.
К несчастью, судно стоило вдвое дороже против того, что была готова заплатить «К. Т. Боуринг». Однако Питер в то время вел переговоры с гигантской страховой компанией из Нью-Йорка «Марш и Макленнан», и там согласились выложить половину суммы в знак доброго сотрудничества.
На пресс-конференции в Фарнборо Питер Боуринг объявил о приобретении этого дряхлого, пропахшего тюленьим жиром канадского судна, а принц Чарльз вырулил «Оттер» (который недавно перекрасили в «ливрею» «Трансглобальной») на «ледяную» площадку нашего выставочного ангара.
В тот день с принцем Чарли прибыл писатель Энтони Холден, собиравший материал для составления биографии принца. Он записал:
Во временном пространстве семидесяти пяти минут принц Уэльский пожимает примерно три сотни рук и разговаривает с половиной их владельцев. По крайней мере эта экспедиция нечто такое, что разгоняет адреналин в его крови. Дело это такого рода, что он сам с удовольствием влез бы в него, не будь принцем. Он осматривает палатки, специальную обувь, сборные дома, лыжи, мотонарты, байдарки, карты и банки с консервированными бобами так тщательно, будто сам отправляется в экспедицию.
Он поддерживает экспедицию и говорит, что «это сумасшедшее и типично британское предприятие». Он хочет надеяться (тут он впадает в экстаз), что сможет присоединиться к экспедиции «в какой-нибудь точке земного шара в течение последующих трех лет, если это можно будет устроить». Его свита обменивается при этом угрюмыми взглядами.
Принц покинул нас, вскоре опустел и ангар. Мечты Джинни воплощались в жизнь.
Наш оффис был все еще не укомплектован. Я сделал обращение по лондонскому радио, и мне позвонили двенадцать желающих помочь. В течение недели все они, за исключением двоих, разбежались. Дороти, одна из этой пары, оказала нам большую услугу своей скорой аккуратной машинописью. Однако у нее был дьявольский характер. В один прекрасный день она подскочила к моему письменному столу (на ней было каракулевое пальто, светлые волосы рассыпались по плечам) и впилась в меня горящими от ярости глазами. Я уже не помню, в чем я провинился, зато отчетливо помню ее слова:
«Ты мерзкая жаба и вонючий котяра!»
После кофе она успокоилась, но Олли, Чарли и Ант Престон, слышавшие все это, еще долго с удовольствием повторяли эти эпитеты и демонстративно морщили носы, когда я входил в комнату.
Иногда по уикендам Территориальная армия все же заявляла свои права на нас. В одном таком случае на весенних сборах в Норфолке температура упала до — 16 °C, а нам нужно было совершать скрытный восьмидесятикилометровый ночной переход по пересеченной сельской местности, избегая зорких глаз патрулей-гуркхов [10]. Чарли удалось найти предлог, чтобы избежать сборов — он заявил, что вывихнул палец, когда вынимал шар из лузы на биллиардном столе. Таким образом я оказался в паре с Оливером.
Мы разделились, чтобы форсировать речку. Я промок по пояс, а Оливер отыскал льдину и прошел, не замочив ног. Мы продвигались как можно быстрее и добрались до точки рандеву воскресным утром на час раньше назначенного срока. Никому больше не удалось сделать это.
Мы наконец почувствовали, что тренировки в Арктике не прошли даром. Но мое возвышенное настроение несколько упало, когда я снял ботинки и обнаружил, что обморозил палец. Я перенес морозы в Гренландии и Ледовитом океане, но не выдержал весенних заморозков в Норфолке.
Когда я вернулся в оффис, меня ждал основательный удар: в «Ай-си-ай петрокемикалз» после «тщательного рассмотрения» отказались снабжать нас горючим. Винить оставалось только самого себя. В 1975 году мои расчеты по топливу, которые легли в основу нашего соглашения с «Ай-си-ай», касались небольшого рыболовного траулера. Но как только Антон выбрал судно, он немедленно представил мне новые расчеты по горючему — они значительно превышали мои цифры. Джерри, механик «Оттера», сделал то же самое, и эти новые данные заставили «Ай-си-ай» выйти из игры пока не поздно.
Началась кошмарная охота. Что из того, что у нас есть судно и самолет без горючего? Все дорожки в Британии были уже исхожены. Я кинулся к французам, немцам, итальянцам и даже японцам. Все сказали: «Благодарим Вас, нет». В «Филипс петролеум» размышляли четыре месяца, прежде чем отказались. Шесть других главных американских компаний, по-видимому, сочли мою просьбу слишком нелепой для того, чтобы снизойти до ответа.
Тогда я сделал то, что обещал самому себе не делать никогда, и обратился к принцу Чарльзу. Он принял меня в гостиной дворца, внимательно выслушал. В его глазах играли озорные искорки, и он сказал, что сделает все возможное. Неделю спустя мне позвонили из секретариата принца, сказав, что я должен позвонить в Лос-Анджелес некоему доктору Арманду Хаммеру.
Не успел я сделать это, как Джинни отыскала какую-то брошюру, в которой говорилось кое-что об этом докторе.
«Боже мой, — воскликнула она, — да он старинный приятель Джо Сталина… и Ленина!»
«Однако во дворце намекнули, что он пьет с президентом Картером».
«Да, здесь говорится, что он водил дружбу с большинством американских президентов. Это он начал русско-американскую торговлю зерном». Тон ее голоса повысился сразу на несколько октав.
«Он владелец одной из главных нефтяных компаний, которая называется „Оксидентал“. Прекрасно! Какова умница наш принц Чарльз!»
Она была явно изумлена.
«Но как принц познакомился с ним?»
«Может быть, этот доктор — ас в игре в поло?» — предположил я.
«Ерунда, — хмыкнула она, — здесь говорится, что ему за восемьдесят».
Я позвонил доктору в тот же вечер, поглядывая на свой перевязанный палец, торчавший из носка комнатной туфли.
«Может быть, ему и за восемьдесят, однако голос у него острый как бритва, — сказал я Джинни позднее, — его компания не поможет нам — они не торгуют нефтью в розницу. Они просто не могут. Но каким-то образом он уговорил одну из конкурирующих с ним компаний — „Мобил ойл“».
10
Гуркхи — солдаты частей британской армии, традиционно набираемых из жителей Непала. — Прим. ред.
