— Илва, — голос Элронда остановил меня, заставив замереть, и только ветер рванул выбившиеся из прически платиновые пряди, бросив их мне в лицо. — Ты в порядке?
— Кажется, мне немного нездоровится, Владыка, — вежливо ответила я, сумев даже мягко улыбнуться темноволосому эльфу. Стоящие рядом с отцом Элладан и Элрохир подозрительно посмотрели на меня, и без того хмурая Арвен потемнела лицом, однако я, не замечая этого, лишь покорно склонила голову. — Пожалуй, мне стоит удалиться в свои покои.
Выровнялась, старательно пряча взгляд, и тут же, пока никто не успел меня окликнуть, быстрым шагом направилась прочь.
Целый день грудь жгло что-то странное, необъяснимое, заставляющее меня загнанным зверем метаться по собственным покоям, а плененный в груди хищник ревел раненым зверем и раздирал ребра острыми когтями, не давая покоя. Принесшая обед Элари была выгнана взашей, явно чувствующая мою тревогу Арвен тоже не получила отклика, уйдя ни с чем с порога запертых покоев, и даже Элладан с Элрохиром, на протяжении всей нашей дружбы умевшие поднять мне настроение, в этот раз не добились от меня ответа. Ненавистный медальон жег грудь через одежду, заставляя рычать от боли, удерживать зверя было все сложнее и сложнее, а взгляд, скользящий по холодным каменным стенам, то и дело возвращался к распахнутому настежь балкону, за которым день клонился к вечеру.
На впервые за долгое время прояснившемся небе одна за другой вспыхивали яркие звезды, яростный ледяной ветер врывался в комнату и рвал тонкие шторы, играя растрепанными волосами, а где-то там, в непроглядной далекой темноте, покинувшее Ривенделл Братство Кольца шло навстречу верной смерти. От этой мысли в груди все буквально сжималось, на кончиках пальцев то выступали, то вновь прятались под кожу острые звериные когти, а искусанная в кровь губа предательски припухла и мерзко ныла, заставляя кривиться в злой гримасе. Мысли, не желающие ни на мгновение покидать воспаленное, уставшее сознание, были лишь об одном.
Мне казалось, что я хочу, чтобы Боромир поскорее ушел из Ривенделла, чтобы зимний ветер унес его запах, а наступившие холода заморозили воспоминания о серых глазах, но стоило только мужчине действительно уйти, как я поняла, что это неправильно.
Он не должен был уходить, и чем больше я об этом думала, тем яснее осознавала, что не могу просто так сидеть и ждать вестей, плевать, хороших или плохих. Впервые на моей памяти размеренное довольствование собственной жизнью пришлось мне не по вкусу, хотелось рвануть вперед, вырваться из тесной клетки и вдохнуть свежего воздуха, наверняка столь вкусного, что у меня закружилась бы голова. Руки дрожали, огонь подбирающегося превращения давил на грудную клетку, и судя по ощущениям, я уже давно должна была напоминать черный уголек.
Замерла посреди комнаты, не замечая того, что успела ее почти полностью разгромить, до боли сжала медальон, чувствуя, как он до волдырей прожигает нежную кожу, а после, устав сходить с ума от охватившей меня растерянности, бросилась к двери, рванув тяжеленный засов.
По коридору, едва не врезаясь в поспешно отшатывающихся с моей дороги обитателей Ривенделла, я неслась на всех парах, путаясь в длинных юбках и то и дело сдувая с лица лезущие в глаза волосы, а крылья носа трепетали, втягивая целое множество знакомых запахов, среди которых нужным мне был только один. Его источник находился далеко от меня, в другом крыле, однако на это было наплевать, и я лишь ускорилась, несясь на пределе своих возможностей и едва сдерживаясь от того, чтобы не обратиться. Сердце от взятого темпа готово было выпрыгнуть из груди, по-прежнему зажатый в руке медальон отрезвлял мерзкой, ноющей болью, и это помогало мне не потерять себя в том тумане, который все плотнее опутывал сознание своими плотными побегами.
Владыка Элронд, устроившись у пылко горящего камина, читал какую-то книгу и, кажется, наслаждался первым тихим и спокойным вечером за последние два месяца. И уж точно он совсем не ожидал, что к нему в комнату отдыха кто-то с грохотом ворвется, почти снеся с петель резные деревянные двери. Порывисто поднявшись с кресла, в котором сидел, мужчина хмуро уставился на человека, потревожившего его покой, и тут же удивленно округлил глаза, узнав меня.
— Илва! — изумленно выдохнул он, поспешно отложив книгу на низкий столик. — Что произошло?
— Мне нужен новый медальон, — прорычала я, подлетев к мужчине и просительно заглядывая ему в глаза. — Этот не действует, он мне совсем не помогает! Может быть, он сломался? Они вообще могут ломаться? Я не знаю, что с ним такое, он постоянно жжется, а я больше так не могу, и…
— Илва, постой, успокойся, — Элронд шагнул вперед, глядя на меня сверху вниз, и я запнулась на полуслове, чувствуя, как сердце грохочет в самом горле, мешая дышать. Теплые пальцы скользнули по дрожащим запястьям, накрыли мои ладони и мягко, но уверенно, заставили разжать руку, до сих пор сжимающую медальон. Серебряная подвеска с тихим перезвоном скользнула вниз, а растерянный взгляд зацепился за большой сильный ожог, расцветший красным прямо посреди ладони. Налившиеся жидкостью волдыри уже успели покрыть смуглую кожу, по которой скатывались капли густой крови, и я прикусила губу, впервые почувствовав сковавшую руку боль в полной мере.
И как я только сумела этого не заметить?
— Рану нужно обработать, — не терпящим возражений тоном произнес Владыка, потянув меня за собой и силой усадив в глубокое кресло, а после отвернулся было, собираясь позвать кого-то из слуг.
— Не нужно, — тут же вскинулась я, схватив его за подол длинного камзола здоровой рукой. Перехватила хмурый взгляд, от которого тут же захотелось потупиться, но вместо этого лишь мотнула головой. — Ожог заживет, вы ведь знаете, Владыка. К тому же, совсем не это меня сейчас беспокоит, — голос сорвался на едва различимый шепот, но я прекрасно знала, что эльф меня слышит. — Я не могу понять, что со мной происходит, мне страшно. Может быть… может быть, можно что-то сделать? Зверь рвется из груди, и я не могу его контролировать так, как делала это раньше.
Голос дрожал и срывался, и я говорила взахлеб, пытаясь сказать Владыке как можно больше, пока не исчез запал, и даже не замечала того, как порывисто хватаю его за руки, боясь того, что он может меня не услышать или не понять. Впервые с самого детства мне было так страшно, холодный ветер завывал где-то за закрытым окном, и я прекрасно знала, что там, за стеклом, сейчас идет снег. По телу бежала крупная дрожь, и я не понимала, что пугает меня сейчас больше.
Элронд, не произнесший ни слова, по-прежнему молчал, держа мои руки в своих и невесомо поглаживая запястья, а его взгляд, направленный на меня, был исполнен какой-то серой обреченности. Когда голос все-таки предательски сорвался, а дыхание комком застыло в груди, мужчина лишь покачал головой, на мгновение отведя глаза, а после посмотрел на меня с неподдельным отеческим теплом, от которого почему-то запершило в горле. Теплая ладонь легла на мое плечо, согревая, и я только сейчас поняла, как же, на самом деле, замерзла.
— Боюсь, дело совсем не в твоем медальоне, Илва, — негромко проговорил Элронд, и лишь печально улыбнулся, когда я вскинулась, собравшись ему возразить. — Причина кроется в тебе, в звере, спящем в твоей груди.
— О чем вы говорите, Владыка? — я поспешно облизала пересохшие губы, почувствовав, как тело охватило волнение. Темноволосый эльф тяжело вздохнул, посмотрел в окно, за которым темнела непроглядная ночь, и, словно боясь взглянуть мне в глаза, повернулся к ярко полыхающему огню, отбрасывающему на его лицо причудливые тени и блики.
— Когда я узнал о том, что недалеко отсюда орки напали на поселение оборотней, некогда просивших меня позволить им остаться в долине Имладрис, я отправился туда так быстро, как только сумел, надеясь помочь и спасти жителей, но мы прибыли слишком поздно, — голос Элронда звучал ровно, словно он рассказывал давно заученную историю, но у меня все равно замерло сердце. О том страшном дне мы говорили лишь однажды, и больше никогда не возвращались к этой теме. — Из всех тех жителей, которых я желал спасти, осталась лишь ты. Твоя мать, имени которой я так и не смог узнать, защитила тебя, укрывшись в одном из домов, смертельно раненая, она продолжала защищать тебя, и даже после смерти укрывала от холода, пока мы с Элладаном и Элрохиром тебя не нашли. Маленький, замерзший, плачущий волчонок, у которого не хватало сил, чтобы обратиться в человека, — Владыка взглянул на меня, легко улыбнувшись, и я не смогла не улыбнуться ему в ответ, чувствуя, как в груди теплеет. Если бы Элронд с сыновьями не нашел меня тем зимним днем, если бы он не решил забрать меня с собой… Мужчине я была обязана своей жизнью, и никогда об этом не забывала. — Когда я привез тебя сюда, в Обитель, единственное, о чем я думал, это о том, как сохранить тебе жизнь. Я знал, кто ты, я знал, что тебе нужно быть со своим народом, и видит Эру, я искал оборотней везде, пытался найти клан, который смог бы тебя принять, ведь волки ни за что бы не бросили одинокого волчонка, но… Поиски не давали результатов, а ты росла, считала это место своим домом, а нас — своей семьей, и со временем я просто прекратил искать. Ты была здесь в безопасности, тебе здесь нравилось, а со временем, пусть и с помощью медальона, ты даже научилась контролировать своего зверя. Маленький волчонок оказался куда сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.
