- Так ты попробуешь? - очень тихо спросил оборотень.

- Я слово дала! - прозвучало немного резче, чем мне хотелось бы. - Только... - он вздернул бровь. - И ты мне дай, что не будешь меня в одну с тобой постель тащить.

- Тащить не буду, - ответил волк. Я расслабилась. - Подниму и брошу, вот и все дела! - фыркнул он.

Тьфу, жучара картофельная полосатая!

Я молча собрала со стола, положила в таз и вынесла в сени. Ополоснула руки под рукомойником, разложила лекарские инструменты приступила к лечению. Вот где бы колдовской дар пригодился, чтобы Князя за день в порядок привести, но он как улегся во мне, так и не подавал признаков жизни. Наверное, слова какие надо знать, чтобы отозвался он, а откуда? Агнешка подарочек мне впихнула, да и сгинула с чистой совестью! Мол, сама разбирайся. К ведьме что ли в Ромновом Валу наведаться? Может она чего путного посоветует или обучит чему.

Я думала, а руки делали. Вскоре уже Князь мной занялся, показал мне избу, двор, рассказал, что ходят к нему две вдовицы по очереди, хозяйство ведут, еду готовят. До того незаметные бабы, что их присутствия совсем в доме не чувствуется. На завтра он их к обеду пригласил, чтобы со мной все обсудить и решить, как дальше быть. Нужна ли их помощь или я со всем сама справляться буду. В довесок ко всему насчет дара моего поинтересовался. Я выложила все свои мысли, не стесняясь. Как ни странно, староста поддержал, только просил не соваться сразу в омут, а так по бережку походить, ножки поокунать, подумать нужно ли оно мне? Молчит, ну и пусть себе молчит хоть в тряпочку, хоть в подушку. А вот тут я с ним была не согласна: ну как повториться вчерашнее? Ну как не сдержу дар, ведь знать не знаю как, и гореть Сосновому вместе с подушками и тряпочками синим пламенем! Еще подождать Князь просил. Не готов он бы прямо сейчас меня отпустить.

Не доверял?

Может и так, но говорить не стал - отшутился: лучше один Сосновый из пепелища поднять, чем все Княжество от необученной ведьмы спасти!

Будто я дитя малое!

Обиделась.

К вечеру на речку засобиралась. Нечего последнюю волю тетки в дальний сундук откладывать. Вацлав по делам умотал. Он как бы просил без нужды не вылазить... Так я дольше размышляла есть та нужда или я себе напридумывала. Пеплу-то оно все равно где лежать: в кулечке за печкой или на дне реки... И все же, я решила пройтись, да Лешего повидать.

Странно у меня на сердце было. Ой, странно. Я ведь помнила все: и огонь, и крик... и пустоту внутри, и безразличие... А сегодня вот утром с Князем шутками перебрасывалась. Разве это нормально? Мне бы ругаться, плакать, а я чуть ли не с присвистом сегодня по избе летала. Чудное дело, очень чудное.

Сосновские меня не трогали. Смотрели искоса, с интересом, но задевать не пытались. Видать поняли, осознали, выводы сделали... только осмелеют ведь скоро! Это же оборотни, а у них морда в капкан тоже полезет, коли хвост уже прищемило!

На реке было спокойно. Я встала на середину моста, распустила узелок и высыпала пепел. Слова нашлись сами собой, а вот слез не было. Чуть кольнуло в груди и отпустило.

Не мешкая, я позвала Лешего.

- Явилась! - ядовито выдохнул старец.

Ну и я руки в бока уперла. А чего он?!

- Хоть бы поздоровался сначала!

- А ты ночью много здоровалась? Всю реку колдовством сырым загадила!

- Да я же не специально, - оправдалась смущенно.

- Если бы специально, то водяной бы к тебе в избу заявился! - буркнул Хозяин Леса.

- Он-то тут при чем? - удивилась.

- Да хвост у него облез! Он своей жене на глаза боится показаться. Сидит в омуте и носа не кажет.

- Боится? Это русалке-то? Она же у него нежная и трепетная, - сама слышала как он о супруге отзывался.

- Эта трепетная его поутру так оттрепетала, что весь Лес на ушах стоял! - перевел дух все еще злой Лешик. - Река ходуном ходила, чудом мост устоял.

- Да за что?! - во мне проснулось любопытство.

- Так у водяных хвост когда облезает?

- Когда? - спрашивает, словно я знаю! Вот ведь мужчины: что зеленые, что синие, что разноцветные...

- Когда они бабу человеческую на берегу позажимали, тогда и лезет с них чешуя. Хвост на ноги развалить не трудно, но шкура-то новая только дня за три-четыре нарастает. А тут ты вчера... Она и решила...

- Так, может, я ей все объясню? - предложила я.

- Не надо! - закричал Леший и вцепился в меня.

- Почему? - изумилась я.

- Да потому что кроме колдовства, чешуи мне еще трупа в реке и не хватало!

Я никуда идти не собиралась, но Хозяин для острастки погрозил мне кулаком.

- А труп-то откуда?! - что-то я перестала понимать Лешего.

- Оттуда! - рявкнул он на непонятливую меня, но на слова расщедрился. - Слушать она тебя не станет. Эта нежная тебя нежно так притопит под камушком, ручки свои отряхнет, водяного еще разок трепетнет, чтобы не повадно было и успокоится. Она еще утром меня в село отправляла, чтобы я тебя ей на расправу доставил. Насилу отбрехался!

- Понятно, - вздохнула я. Думала у меня страсти в личной жизни, а тут такое творится, что аж завидно становится!

- Ладно, чего звала-то? - спросил старец.

- Да я посоветоваться хотела... - и рассказала Хозяину о свои мысли. И правильные, и неправильные. Он инородь проверенная, его рот не то что на замке, а колдовскими печатями скрыт. И свое, и чужое в себе носит. Может и мудр оттого? Хоть и пакостен... ну да инородь все же, им положено человеку голову дурить.

Лешик помолчал-помолчал, да и выдал:

- Думаю, дар тебя защищает. Он тебя хозяйкой признал, вот и работает на благо. Сила она силу любит. Вот и Агнешка на свою беду связалась не абы с кем, а с упырем старым и хитрым. Вот если бы ты по-старому жила, ты бы как к Князю относилась?

Я пожала плечами. Сказал тихо и с грустью.

- Ненавидела бы. Снова.

- Вооот! А так у тебя шанс есть. Ты же пока необученная, а сила она хоть и безмозглая, но жить ей тоже хочется. И самое безопасное место для тебя рядом с Князем. Вот и будь с ним. А как успокоится сердечко, так вернется все.

- Все?! - спросила с затаенным ужасом. Почему-то ненавидеть больше не хотелось. Вот совсем.

- Все. Только приглушенное. Словно давно это было и не с тобой, - подтвердил Хозяин.

- Ты откуда знаешь? - поинтересовалась.

- Агнешка рассказывала, - обронил он и замолчал.

Ну раз тетка... ей, пусть и мертвой, я продолжала верить.