- Приятно с вами познакомиться. Надеюсь, мы сможем наладить бизнес.

Уэйд взял ее ладонь, но вместо того, чтобы пожать, потянул к себе. Прежде чем Тарин догадалась о его намерениях, он наклонил голову и накрыл ее губы жгучим поцелуем. И он не просто целовал ее, он пожирал ее. Его язык протолкнулся сквозь ее губы и боролся с ее языком. Желание пронзило ее, между ног возникла боль, и ее киска стала влажной. Тарин понимала, что поступает как идиотка, позволяя целовать себя. Обычно она не подпускала так близко парней, с которыми познакомилась всего несколько секунд назад. Она даже не назвала ему своего имени, а уже целуется с ним. И что еще хуже: она не хотела, чтобы он останавливался.

Но все изменилось, когда Уэйд, почувствовав свою власть, обхватил ее руками. Он крепко прижал ее к себе и потерся об нее возбужденным членом. В голове Тарин вспыхнули образы ее жуткого прошлого, она застонала и толкнула Уэйда в грудь. Но он не отпустил — и она стала действовать инстинктивно.

Используя все грязные приемы, которым ее научил дядя, Тарин схватила Уэйда за волосы и оторвала его губы от своих. Ребром ладони она врезала ему по носу, а после вскинула колено и ударила его в самое уязвимое место. Он сразу же отпустил ее и упал на землю, одной рукой схватившись за свое мужское достоинство, а другой за нос.

Не оглядываясь, Тарин быстро побежала к своей машине. Выезжая с парковки, она вдруг поняла, что только что чуть не лишила «хозяйства» брата потенциального клиента. И подумала, что вряд ли услышит о Беовульфе в ближайшее время.

****

Уэйд все еще лежал на земле, пытаясь отдышаться, когда у него перед глазами возникла пара знакомых туфелек. Рокси. Он застонал. Почему именно она обнаружила его в столь унизительном положении?!

- Я же говорила, Уэйд, что тебе понадобится удача с этой женщиной. Тарин — крепкий орешек. Что ты сделал? Попытался сокрушить ее сексуальностью самца-вервольфа? Я-то думала, что хотя бы ты в этой семье романтик.

- Поди прочь, Рокси, – рыкнул Уэйд. На самом деле он не сердился на возлюбленную своего брата. Он злился на самого себя за то, что поступил именно так, как советовал Беовульфу не поступать с Рокси, когда брат старался завоевать будущую супругу.

- Хорошо. Хочешь я принесу лед, чтобы приложить к твоему …?

- Ты не будешь прикасаться к промежности Уэйда, - предупредил Беовульф, вышедший на улицу в поисках жены. - Единственная промежность, которую ты можешь трогать – моя, и не забывай об этом.

Рокси шагнула в его объятия.

- Не волнуйся, любовь моя. Как я могу забыть о том, что находится в твоих тугих штанах? Там у тебя более чем достаточно, чтобы я каждый раз возвращалась за большим.

Уэйд снова застонал.

- Кажется, меня сейчас стошнит. Не могли бы вы двое уйти и дать мне спокойно страдать?

Беовульф хохотнул.

- Мы оставим тебя в покое. Возьми себя в руки и возвращайся в клуб. Открываемся через несколько минут.

Как только брат и Рокси скрылись, Уэйд поднялся на ноги и тыльной стороной ладони отер с носа кровь. Тарин была более чем способна позаботиться о себе, что высоко ценилось в женщине в обществе оборотней. Но это также означало, что ему будет нелегко ее завоевать. Отряхивая джинсы, он нащупал лист бумаги в переднем кармане. Уэйд достал его и развернул. И пока он читал то, что там было написано, у него возникла идея.

Когда он входил в клуб через заднюю дверь, в его голове уже оформился план, благодаря которому Тарин не сможет больше ему отказать.

Глава 2.

Всю обратную дорогу в долину Напа, все пятьдесят миль, Тарин ругала себя на чем свет стоит. Сейчас, успокоившись, она понимала, что отреагировала слишком бурно. Конечно, Уэйд повел себя несколько агрессивно, но ведь и она не могла отрицать своего влечения к нему. Не будь он таким властным, она, вероятно, сама стала бы срывать с него одежду. Но какая-то часть нее никак не могла забыть того, что случилось в прошлом.

Ей было девятнадцать, когда она решила, что хочет покинуть виноградники, где жила вместе с дядюшкой Колином, и перебраться в Лос-Анджелес. Она находилась под присмотром своего холостого дяди с трехлетнего возраста – когда умерла ее мать, приходившаяся Колину старшей сестрой. Тогда, в девятнадцать, Тарин думала только о переезде в большой город. Вспоминая сейчас те события, она понимала, что просто взбунтовалась против единственного отца, которого когда-либо знала. Ее биологический папаша бросил мать вскоре после того, как узнал, что та беременна. Это было единственное, что дядя поведал ей о родителе.

Ей хватило всего несколько месяцев в Лос-Анджелесе, чтобы понять: приехав сюда, она совершила ошибку. Тарин ужасно скучала по дяде, но гордость не позволяла вернуться, пока она не докажет, что может жить самостоятельно без его опеки. А потом она встретила Найджела.

Однажды поздним вечером он заглянул в закусочную, где Тарин работала официанткой. Он очаровал ее, и, вопреки здравому смыслу, она согласилась пойти с ним на свидание. Найджел представлял собой эпитом плохого парня и стремился вырваться из-под контроля своих богатых предков, которые предпочитали держать его на коротком поводке. Тарин влюбилась в него без памяти, и вскоре мысли о возвращении домой стали посещать ее все реже и реже.

До тех пор, пока – после шести месяцев с начала их романа – Тарин не начала замечать в Найджеле перемен. Он стал требовать от нее отчета о каждом шаге, сделанном в его отсутствие, вплоть до мельчайших подробностей. Потом начались телефонные звонки. Когда она говорила, что будет дома, он названивал, проверяя ее. Если же случалось так, что она возвращалась домой с работы позже обещанного, он орал, обвиняя в измене. В конце концов, после двух месяцев мучений, Тарин больше не могла выносить его ревность. И она решила порвать с ним.

Не желая делать этого по телефону, Тарин пригласила Найджела к себе. Он пришел в дикую ярость. Вот тогда-то он ее и ударил, и не останавливался до тех пор, пока не повалил на пол. После того, как он ушел, предварительно пообещав вернуться на следующий день, Тарин собрала вещи и той же ночью вернулась домой, благодаря бога за то, что не рассказала Найджелу ни о дяде, ни о винограднике.

Она возвратилась в «Сосны» вся избитая, в синяках. Колин бросил всего один только взгляд на лицо племянницы и крепко обнял, радуясь ее возвращению.

Теперь ей двадцать шесть, и, хотя эта история осталась в далеком прошлом, шрамы в ее душе тоже остались. После Найджела она встречалась только с теми мужчинами, которых могла держать под контролем и которые никогда не пытались доминировать над ней. При первых же признаках подобного поведения она вычеркивала их из своей жизни.

Свернув на дорогу к «Соснам», Тарин выбросила из головы болезненные воспоминания. Ее наполнило чувство гордости. Она любила виноградники, и когда бы ни возвращалась сюда, всегда ощущала радость. Виноградники были совсем небольшими, но ей вполне хватало. Тарин любила здесь все — широкий склон, поросший высокими соснами, протяженные участки земли, засаженные виноградом. Но больше всего ее привлекала пещера на склоне. Когда Тарин была маленькой, ей нравилось часами просиживать там, спасаясь от летнего зноя. В пещере, уходящей на сто футов под землю, всегда было прохладно, независимо от времени года.

Приближаясь к небольшому двухэтажному кирпичному дому, стоявшему в конце подъездной дорожки, Тарин подумала, что неплохо было бы лечь пораньше. Завтра предстоял тяжелый день. Скоро должен был начаться сбор урожая, и ей надо было много чего успеть, чтобы подготовиться к нему. И теперь, когда у Тарин не было ни единого шанса заполучить клуб «Волчья Нора» в число своих клиентов, у нее добавилось проблем — необходимо было попытаться найти какой-нибудь другой ночной клуб, куда она могла бы поставлять свои вина. Все еще чувствуя себя так, словно ей необходим хороший пинок под зад, Тарин пошла к дому. Но даже заснув, она не смогла отделаться от мыслей об Уэйде и о том, как хорошо было находиться в его объятиях и ощущать его поцелуи.