— А что я могу ответить тебе? Только нам еще нужно выжить для этого.., все так просто, Володя.

— Ничего. Теперь я уверен, что все будет хорошо, — сказал он, привлекая ее к себе…

* * *

Пробуждение отца Велимира по обыкновению было громогласным. Сначала он оглушительно зевнул, потом с хрустом и воплем удовольствия потянулся, вслед за этим встал и потопал в ванную, бормоча под нос что-то из репертуара, «как отвратительно в России по утрам в связи с похмельным синдромом».

Ну, да об этом уже говорилось на примере проснувшегося на даче Свиридова после знаменательной попойки с Леликом, Михаилом и иже с ними.

На кухне уже сидел Свиридов и сосредоточенно пережевывал бутерброд, запивая его чаем.

— Доброе утро, святой отец, — приветствовал он Фокина, — как спалось?

Тот открыл бутылку пива и в промежутках между заливаниями ее содержимого в глотку пробасил, что спалось-то отлично, только вот пробуждение оказалось не самым благополучным.

Поправившись с похмелья, отец Велимир ехидно справился о вчерашней спутнице Влада; дескать, а вот ей спокойно ли спалось или же крутились под боком там разные, понимаешь ли, отставные суперагенты?

— Нормально, — кратко ответил Свиридов. — Сейчас мы с Аней поедем к Илье.

— А я? — не замедлил вопросить святой отец.

— А ты зайдешь к нему в гости домой.

— То есть как это?

— Туда, где он живет. Конечно, его точно не будет дома, это я могу гарантировать, но не исключено, что там днюют и ночуют хлопцы из числа подручных Панфилова.

— А, вот оно что?

— удовлетворенно проговорил тот. — И что же, мне следует отпустить им грехи, то есть выпустить кишки?

— — Хотелось бы обойтись без того, но если что, то придется поступить именно так.

Да я же знаю, ты никогда особо не скромничал в этом деле, терминатор.

— Нет, ты не прав, — то ли паясничая, толи серьезно проговорил отец Велимир, — я никогда не трону человека и пальцем без надлежащего на то соизволения свыше.

И после некоторой паузы, заполненной ожесточенным пережевыванием утренней трапезы, добавил:

— Правда, бывает, что это соизволение написано у человека на лбу.

* * *

Свиридов шел в больницу к брату не только потому, что давно не навещал его.

Откровенно говоря, он боялся, что Илью достанет Панфилов. Олег Борисович, так незапланированно потерявший след Влада, а вместе с ним Аню и пару зубов, — о, Олег Борисович должен быть взбешен до крайности!

И Олег Борисович действительно был взбешен. Можно сказать, он даже потерял от ярости голову, что было недостойно истинного «музыканта» спецгруппы «Капелла». Он потерял голову и оттого стал предсказуемым.

Он вовсе не собирался искать Влада, тот сам должен будет прийти к нему. Ему просто некуда деться. Тем более что Панфилов позвонит ему (у него же был номер свиридовского «мобила») и пригласит в гости, так что тот не сумеет отказаться.

И первым шагом к тому было выяснение местонахождения Ильи, брата Владимира Антоновича. Панфилов знал, что тот находится в пятой горбольнице, как сообщил Ане, а стало быть, и ему, еще в самом первом их телефонном разговоре Свиридов.

Но наведенные справки показали, что два дня назад младший Свиридов был переведен оттуда в одну из частных клиник.

К десяти часам утра пятого сентября не без труда ему удалось узнать, в какую именно.

* * *

Панфилов размашисто шагал по совершенно пустынному больничному коридору, за ним безмолвной тенью следовал неотлучно находящийся при нем телохранитель. По сути дела он исполнял больше функции наблюдателя и соглядатая, потому как простому смертному охранять бывшего офицера «Капеллы» — это все равно что пятилетнему ребенку встать на защиту взрослого сильного мужчины.

Олег решил сделать все сам, потому что уже не доверял своим людям. Слишком много промахов они уже допустили.

— Простите, вы к кому? — спросила дежурный врач, не менее рослая и габаритная, чем панфиловский телохранитель. Ну конечно, в частных клиниках с доступом к пациентам все очень строго.

Олег Борисович открыл было рот, чтобы ответить, но в этот момент раздалось стрекотание телефона, и он, махнув рукой врачу, что, дескать, простите, вас не затруднит немного обождать, проговорил в трубку:

— Да, я слушаю.

— Олег Борисович, он вошел! — заорали в трубку так, что Панфилов поморщился.

— А это кто говорит? — спросил он.

— Ну вы же сами поставили нас торчать у квартиры вашего ублюдка, — обиделись в трубке.

— Которой квартиры, спрашиваю? — рявкнул Панфилов так, что врачиха подскочила на стуле.

Наконец удалось разобраться, что в квартиру, где жил Илья, вошли. Панфилов категорически запретил своим людям соваться туда, мотивируя это тем, «что он вас опять, как щенков, обует». Но при необходимости — если он захочет выйти — проследить за ним и только в крайнем случае внедрять силовые методы.

Дав инструкции не блещущим особой смекалкой подчиненным, он снова посмотрел на врача:

— Я к Илье Свиридову.

— Простите, но к нему нельзя, — После некоторой паузы произнесла та. — Категорически запрещено.

— Кем?

— Главврачом больницы. Вы же понимаете, у нас не государственное предприятие, и потому возможны вещи, не практикуемые обычно в обычных больницах.

— То есть совсем нельзя? — потемнев лицом, переспросил Панфилов.

— Нет.

Олег решительно шагнул вперед, кивнув телохранителю: придержи ее. Но врач оказалась неожиданно прыткой, она оттолкнула незадачливого бодигарда и потянулась к кнопке вызова охраны.

— Правда? — бледно процедил Олег сквозь сжатые зубы и вскинул зажатый в руке пистолет.

Глухо щелкнул выстрел, и по белому халату женщины расплылось кровавое пятно.

Словно не веря тому, что это действительно произошло, она опустила глаза и увидела, как оно, это страшное пятно, ширится и набухает на глазах.

Только после этого она глухо вскрикнула и осела на пол.

— Перетащи ее в кресло! — коротко приказал Панфилов остолбеневшему охраннику. — Так не сразу заметят, что ее того…

Видавший виды невозмутимый верзила что-то сдавленно пробормотал: даже на него произвело впечатление, как на его глазах убили ни в чем не повинную женщину, к тому же врача.