«Но разве мы сами не оставляем колею, по которой нас легко выследить?» — подумала одна часть моего мозга, в то время как другая посылала энергию для поддержки иллюзии.

Мой отец был известен как хитрый и находчивый воин. Его военные операции, казавшиеся почти безнадежными, обычно кончались успешно, как, например, его выступление против колдеров, принесшее полную победу над ними. Так что теперь следовало положиться на него, он знал что делает, пусть даже со стороны его поступки казались безумством.

Айлия была погружена в тот же сон или беспамятство, в каком находилась в подземелье, и лежала без движения между мной и Хиларионом. Маг прислонился к стенке кабины. Глаза его были закрыты, на лице были признаки переутомления, как у моего отца, но руки, державшие жезл и мою руку, оставались крепкими.

Мы могли рассчитывать на его помощь, пока находились в этой проклятой стране, поскольку, если нас захватят, его ждет ужасная судьба. Но что будет, когда мы вернемся в Эскор? Не принесет ли его возвращение такую великую опасность моим братьям и Долине, против которой они не выстоят?

У меня не было хрустального шара для предвидения, не было и доски Утты для видения возможного будущего — никто ведь не может видеть будущее настолько точно, чтобы сказать, что то-то и то-то обязательно случиться. Тут есть множество факторов, способных меняться, так что человек, видящий возможное будущее, может соответственно изменить его какими-либо своими действиями. Я решила, что надо будет поговорить с матерью частным порядком и не мысленно, потому что мысленную речь Хиларион легко уловит. Я буду умолять ее и отца помочь мне удостоверится, что мы не принесем новой опасности — конечно, предполагая, что Хиларион сможет найти и открыть Врата. Я не была уверена, что найду то место, где мы прорвались в этот мир. Разве что удастся проследить мысленным поиском некую концентрацию в этом месте. Такое нарушение структуры пространства должно оставить «запах», который человек, обладающий Даром, уловит.

Ехать в этом ящике было нелегко. Как только мы выползли из кратера, начались толчки, скольжения, тошнотворная качка.

Кроме того, нас оглушала пульсация, отмечающая жизнь машины, а едкий воздух этого мира становился все хуже, скапливаясь в нашем тесном помещении. Но все эти неудобства не имели значения. Мы сосредоточились только на накоплении энергии для прикрытия нашего бегства.

Экран показал остатки древних построек, окружавших кратер. В этой части они были более заметны, чем там, где я проходила.

Мы ехали извилистым маршрутом со скоростью пешехода. Я думала, что нам лучше было бежать на своих ногах, чем трястись в этом вонючем ящике, но неожиданно мы резко остановились, и я увидела то, что, похоже, встревожило отца: движение по верху обрушившейся стены. Это был не человек, а черная трубка, нацелившаяся сейчас на нас. Отец остался сидеть, твердо упираясь ногами, но голова и плечи его исчезли в отверстии наверху. Что он там делал — не знаю, но по экрану пронесся огонь, ударивший прямо по трубке. Под струями огня трубка стала сначала тускло-красной, а потом все более светлой и яркой.

Затем наше оружие принялось поливать дорогу из стороны в сторону. Прошло несколько долгих минут, потом отец выключил его.

— Автоматическое оружие, — пояснил он. — Галлюцинация на него не действует. Я думаю, оно должно было сжигать все двигающееся, что не отвечало определенным паролям.

В своем родном мире отец встречался с таким оружием и, по-видимому, умел вести такой древний вид войны и в этом кошмарном мире.

— Здесь есть и еще? — спросила мать. Отец невесело засмеялся.

— Если бы здесь было что-то, мы бы уже знали об этом. Но пока мы бредем по открытой местности, будет что-нибудь и еще, в этом я не сомневаюсь.

Мы поползли дальше, и теперь я пристально следила за экраном, не появится ли еще такой или какой-нибудь иной металлический часовой. Мы обнаружили еще двух таких же и уничтожили их тем же манером — вернее сказать, отец уничтожил. Наконец мы оставили позади этот забытый город и выехали в открытую местность, где покрытая пеплом земля кое-где прерывалась высохшей растительностью, то мертвой, то полной какой-то отвратительной жизни.

Наше путешествие, похоже, будет продолжаться вечно. Затянутое облаками небо начало темнеть. Я проголодалась и хотела пить, а мои запасы остались в подземелье.

Наконец мы остановились: и мать разделила на всех несколько глотков воды и дурно пахнущее сушеное мясо. Надо было жевать и глотать в надежде, что оно утолит голод и даст силу. Отец откинулся на спинку сидения, держа руки на приборной доске. Лицо его было серым от усталости, но он не сводил глаз с экрана.

— Мы ищем твои Врата, — сказала мать, обращаясь к Хилариону. — Можно их найти?

Хиларион поднес к губам контейнер с водой и медленно сделал глоток, как будто тянул время для принятия какого-то решения, а затем ответил вопросом:

— Ты — Мудрая женщина?

— Я была ею до того, как выбрала другой путь. — Она повернулась, чтобы лучше видеть Хилариона.

— Но ты не утратила того, что имела, — сказал он, уже не спрашивая, а утверждая.

— Я выиграла больше!

В голосе матери слышалась гордость и что-то вроде торжества.

— Значит, ты понимаешь природу Врат, — продолжал маг.

— Да, я знаю также, что эти Врата создал ты. Мы ведь давно ищем тебя, и у нас были уже кое-какие сведения о том, где ты. Но тебя обернули во что-то враждебное нашему поиску, так что мы не могли поговорить с тобой, пока Каттея не дошла до тебя и не открыла канал мыслепоиска между нами. Ты создал Врата, и ты можешь ими управлять.

— Могу ли? Не знаю, но попробую. Раньше я сказал бы — да, но теперь я исковеркан чуждым мне учением. Может, это так свернуло меня, что я не смогу снова призвать истинную Власть и получить ее ответ.

— Это лежит на одной чаше весов, — согласилась Джелит, — но мы не знаем, что на другой, пока не станем взвешивать. Ты был настоящим магом, иначе ты не мог бы создать Врата. Ты был пленен для других целей — это наше несчастье, но оно не должно быть нашим концом. Ты проведешь нас через свои Врата?

Он опустил глаза и посмотрел на жезл, который вертел в руках, как на что-то новое и незнакомое.

— Даже в этом я сейчас не уверен, — тихо сказал он. — Но я хорошо знаю, что не могу быть гидом, если останусь в этой машине. Влияние чужого может слишком сильно исказить то, что я буду пытаться сделать.

— Если мы оставим машину, — в первый раз заговорил Саймон, — мы пойдем, как голые в бурю. А в этой движущейся крепости мы достаточно защищены.

— Вы спросили, — нетерпеливо сказал Хиларион. — И я ответил правду. Если вы хотите получить ваши Врата, вам нужно выйти из этого ящика.

— А ты не мог бы пройти немного вперед, — начала я, — сделать все, что нужно, для определения направления, а потом вернуться?

Мои родители продолжали смотреть на Хилариона. После долгой паузы он ответил:

— Можно попробовать… увидеть…

В его голосе была какая-то нерешительность и такая усталость, что я подумала: «Любое видение такого рода — непосильная задача для него». Но он тут же спросил, обращаясь к Саймону:

— Считаешь ли ты эту местность в какой-то мере безопасной? Сейчас самое подходящее время для моих условий. Мы не можем ждать, пока Зандор пустит всю свою силу и мощь за нами. А у людей башен есть свои методы, когда речь идет о чужом, что гуляет здесь. А поскольку вы едете в этой штуке, принадлежащей народу Зандора, воздушные разведчики башен пустят в ход молнии, как только засекут ее.

И вот мы вышли из вездехода в темную ночь и остановились, глядя на окружающее нас запустение.