Ликующая толпа проводила торговцев до самого склада.

Завидев со ступенек лестницы караван, навстречу Ральку выбежала жена и бросилась мужу на шею. За ней прибежали мальчик и девочка лет десяти, а за ними еще двое детей, помладше.

Они пританцовывали, нетерпеливо дожидаясь своей очереди, и кричали наперебой:

— Пап, слышишь, пап, что ты нам привез?

Гар улыбнулся, глядя на детвору — сколько поколений ребятни выкрикивали тот же самый вопрос, — но затем заставил себя принять равнодушное выражение лица. Гару было грустно смотреть на знаки любви, каких ему самому никогда не суждено удостоиться...

Погонщики разгрузили мулов и отвели их на попечение конюхов. После этого Ральк снова позвал людей и принялся отсчитывать причитающуюся им плату. Погонщики разразились радостными возгласами и тотчас бросились в таверну обмыть это событие. Правда, Гар заметил, что, перед тем как выбежать на улицу, они на минуту останавливались рядом с небольшим окошком, куда отдавали кошель с деньгами, оставляя себе на расходы лишь пару монет.

Когда Ральк рассчитался с последним погонщиком, Гар спросил:

— Почему они оставляют деньги в том окошке?

— А как же? Деньги целее будут. Человек, который принимает у погонщиков деньги, ведет им счет.

— Мы бы назвали его кассиром, — заметил Гар, — а здание — банком.

В ответ Ральк только пожал плечами — выходит, Гар не такой уж и невежда.

— Тогда тебе, вероятно, известно, что банкир ведет счет, кто и сколько денег положил к нему в банк, а сами деньги хранит в огромном подземелье.

— Да как не знать, — улыбнулся Гар. — А еще я подозреваю, что он ссужает эти деньги торговцам, которым хотелось бы закупить для следующего путешествия побольше товару.

— А ты разбираешься в нашем деле больше, чем я поначалу подумал. — Ральк снова пристально посмотрел на Гара. — Не хочешь отправиться с нами еще в одно путешествие?

— Заманчивое предложение, — помолчав, ответил Гар. — От такого трудно отказаться. И как скоро?

— Через пару недель.

— Не скоро, — покачал головой Гар. — Мне трудно долго усидеть на одном месте. Послушайте, мастер Ральк, если я к тому времени вернусь, можете на меня рассчитывать.

— Я так и подумал, — ответил купец со вздохом. — Что ж, тогда, приятель, я расплачусь и с тобой за твои услуги. Я напишу тебе рекомендацию, на манер той, что ты показал мне — от этого, как его там... Браккалезе. При случае сможешь ею воспользоваться. Что ж, а пока ты свободен, иди, ищи на свою голову новых приключений. Но постарайся выбрать такое, чтобы освободиться к нашему новому путешествию.

Корту полегчало.

Наконец-то его оставила мысль, что лучше бы умереть. Более того, лейтенант протрезвел настолько, что даже стал опасаться за свою жизнь. Надо сказать, одно это служило свидетельством тому, что все идет к лучшему.

Перед Кортом в ярком свете дня простиралась дорога, а по ней двигалась двойная колонна взъерошенных и опухших со вчерашнего перепоя солдат. Форма у всех была грязная и мятая, но Корту было не до придирок. Впереди шагал старший сержант, надо сказать, куда более бодрый, чем лейтенант. За ним, время от времени подгоняя зазевавшихся солдат, едва поспевали остальные сержанты.

Корт ехал верхом. Дирк, поскольку у него единственного из солдат был собственный конь, гарцевал с ним рядом.

— Запомни, как только вернемся в гарнизон, тебе придется оставить лошадь в конюшне, — велел ему Корт.

— Понял, — кивнул Дирк, — в конце концов вы наняли меня в пехоту.

— А до этого ты служил в кавалерии?

— В чем угодно, лишь бы воевать, лейтенант... Однажды, когда начальству было некуда деваться, пришлось побыть офицером.

Ага, не иначе как парня поощрили за смелость.

Несмотря на туман в голове, Корт испытал нечто вроде любопытства.

Но сил, чтобы задать новый вопрос, не нашлось. Разговор оборвался, и Корт снова принялся рассеянно наблюдать за нестройной колонной солдат.

Перед тем как двинуться в путь, Дирк дал лейтенанту пригоршню каких-то странных белых пилюль. Они сняли жуткую головную боль, но вот тошнота отказывалась отступать, не проходило и чувство разбитости во всем теле. Мысли упорно не желали идти в голову.

Неудивительно, что Корт почувствовал одно лишь раздражение, когда Дирк указал ему на круглое, поросшее травой возвышение посреди поля.

— Странный, однако, холм, — заметил он. — Редко встретишь гору такой правильной формы. Прямо-таки половинка арбуза.

— М-м-м?.. — промычал Корт, следуя взглядом за рукой Дирка. — А-а-а, это... Полый Холм. Они тут повсюду. По крайней мере по одному в каждом округе. Можно подумать, ты их раньше не видел...

— Полый Холм? — обернулся к нему Дирк, заинтригованный ответом. — Так это здесь живет Карликовый Народец?

— Карликовый Народец? — не понял Корт. — Может, там, откуда ты родом, он и карликовый, а в наших краях Подземный Народец — и не народец-то вовсе, а сплошные великаны, все до единого. Они выше любого из нас, у них светлая кожа и белокурые волосы. Все они, и мужчины, и женщины, невиданной красоты, но с ними шутки плохи. Ведь владеют тайнами колдовства. И они сами решают, как это колдовство использовать — кому во благо, а кому во вред. Причем никогда нельзя знать заранее, кому чего достанется...

— В наших краях рассказывают точно такое про народ из Полых Холмов, — задумчиво заметил Дирк. — Я слышал предания про великанов, но ни разу не бывал в их стране.

— Да, теперь я вижу, ты точно издалека, — буркнул Корт.

— А капрал Коргаш? Ты и впрямь думаешь, что он подменыш, что какая-нибудь великанша подложила его в детскую колыбельку?

— Если судить по внешности, то так и выходит, — пробормотал Корт. — Белокурый и белокожий, и росту в нем больше шести футов. А лицом не вышел. Неудивительно, что Подземный Народец поспешил от него избавиться.

Терзаемый муками похмелья Корт вновь погрузился в молчание. Наверное, из-за того, что ему было так худо, так тяжко на душе, он не придал особого значения этому разговору и больше о нем не вспоминал.

На то, чтобы собрать солдат и кое-как их построить, у сержантов ушло все утро. Наконец объявили приказ капитана. Корт не мог нарадоваться на Дирка. Тот отдал необходимые распоряжения старшему сержанту, чтобы Корт смог немного отлежаться в постели, сам же взялся помогать строить солдат Голубой Роты, а заодно лечить их от похмелья.

Как позднее он сам признался Корту — каждый служивый получил вместе с кружкой пива магическую пилюлю. К этому времени Корт уже немного пришел в себя и даже нашел силы, чтобы обратиться к солдатам с речью — мол, капитан приказывает немедленно возвращаться в гарнизон. Более того, Корт даже не шелохнулся, когда из их глоток одновременно вырвался целый поток проклятий. Лейтенант выждал, пока этот поток не иссяк, после чего приказал солдатам построиться в колонны и тронуться в путь.

Не до конца протрезвевшая Голубая Рота медленно двинулась по дороге, ведущей из города. Как только солдаты оказались за городскими стенами, Корт, чьи силы были на исходе, вручил полномочия старшему сержанту. Собственно, в нем самом не было особой необходимости. Любой мало-мальски толковый сержант может справиться с солдатами получше самого офицера. Ну, разве что за исключением случаев, когда сержанту не хотелось взваливать на себя ответственность за выполнение малоприятного приказа. Когда же Корту приходило в голову отдать распоряжение, он заплетающимся языком передавал его Дирку, и тот скакал в голову колонны, чтобы передать дальше старшему сержанту. Корт же тем временем мог, никем не тревожимый, постепенно приходить в себя.

Будучи, как и Корт, с сильного перепоя, а также ввиду явного нежелания возвращаться в гарнизон, солдаты передвигались гораздо медленнее, чем накануне по дороге в город. Ночь застала их на полпути к горам и к месту назначения. И Корт приказал разбить лагерь.

Правда, к этому времени большинство солдат все же успело окончательно протрезветь, а у многих даже разыгрался аппетит. Корт же приободрился настолько, что лично обошел лагерь для поднятия коллективного духа. Дирк повсюду следовал за ним по пятам — главным образом из опасения, что лейтенант, того и гляди, рухнет без чувств. Корт не стал ему за это выговаривать — в конце концов, кто поручится, что сержант не прав в этих своих опасениях...