Услышав это, Гед поклонился, повернулся, сел в лодку и отплыл, ни разу не оглянувшись и не промолвив ни слова. Ни к чему было еще больше пугать островитян и наживать лишнего врага в лице их волшебника. Выспаться он сможет и в море, а кроме того, ему надо было как следует обдумать зловещую новость.
День угас. Всю ночь моросил холодный дождик, переставший лишь под утро, а ветер все нес «Ясноглазку» на юг. После полудня туман рассеялся, и из-за туч время от времени выглядывало солнце. Дело шло к вечеру, когда прямо по курсу появились низкие голубоватые холмы большого острова, ярко освещенные заходящим солнцем. Дым очагов стлался над шиферными крышами крохотных городков, разбросанных среди холмов. После однообразных морских просторов этот вид просто радовал глаз.
«Ясноглазка» вошла в порт вслед за рыбацким флотом, и Гед высадился на берег. Прогулявшись по улицам городка, купавшегося в золотистых сумерках, он наткнулся на таверну под названием «Харрекки», где огонь, эль и жареный барашек согрели его душу и тело. За столиками заведения коротали вечер еще двое путников, торговцев из Восточного Предела, но все остальные посетители были местными жителями, заглянувшими сюда отведать хорошего эля и обменяться новостями. Настоящие горожане, внимательные и спокойные, они совершенно не походили на боязливых неотесанных рыбаков Западной Руки. Конечно, они сразу признали в Геде волшебника, но никто, кроме трактирщика, не обмолвился об этом ни словом. Трактирщик же (он вообще оказался разговорчивым человеком) высказался в том духе, что городок этот, Исмэй, главное свое счастье видит в том, что вместе с другими городами этого прекрасного острова владеет неоценимым сокровищем – волшебником, обучавшимся в Школе Рокка и получившем посох из рук самого Верховного Мага. И хотя он и находится в данный момент в отлучке, постоянно проживает в доме своих предков именно в городе Исмэй, вследствие чего этот город, не нуждается в услугах другого представителя Высокого Искусства. – Ведь недаром говорят, что «если в городе есть два посоха, то вскоре не останется ни одного», не так ли, сэр? – спросил трактирщик с приятной улыбкой на устах. Таким образом до сведения Геда было доведено, что если он хочет немного подработать здесь волшебством, то только зря теряет время. Его уже открыто изгнали с Вемиша, теперь вежливо просили убраться отсюда, и у Геда стали возникать сомнения в правдивости рассказов о доброте и мягкосердечности обитателей Восточного Предела. Остров этот назывался Иффиш, тут родился его друг Ветч, но люди здесь были не столь гостеприимны, как уверял тот.
Однако Гед видел, что у жителей города добрые лица. Дело было не в них, а в нем самом. Он здесь казался чужим, как порыв холодного ветра в знойный день, как принесенная ураганом с далеких островов черная птица. И чем скорее Гед покинет остров, унося с собой зло, тем лучше.
– Я здесь проездом, – холодно сказал он трактирщику, – и пробуду на острове всего один-два дня. – Тот ничего не ответил, но бросив выразительный взгляд на стоящий в углу тисовый посох, наполнил чашу Геда коричневым элем так, что пена полилась через край.
Гед понимал, что проведет в городе только одну-единственную ночь, и так будет всегда и везде, пока он не достигнет желанной цели. Но ему настолько опротивели холодная пустыня моря и царящая там тишина, что он решил провести еще сутки на суше и отправиться в путь послезавтра утром. Так что проснулся он на следующий день поздно. Падал легкий приятный снежок, и Гед лениво бродил по улицам и переулкам Исмэя, наблюдая за людьми, занятыми своими делами. Он понаблюдал за ребятишками в меховых шапках, что строили замки из снега и лепили снеговиков, послушал нехитрые сплетни, перелетавшие из одной открытой двери в другую, поглазел на работу кузнеца, рядом с которым раскрасневшийся мальчишка-подмастерье усердно раздувал длинные мехи. В скупо освещенных окнах он видел женщин за ткацкими станками; иногда они отрывались от дела, чтобы улыбнуться или перемолвиться словом с ребенком или мужем в тепле своих домов. Гед смотрел на все это как бы со стороны, издалека, и сердце его переполняла грусть и печаль, хотя он боялся признаться в этом даже самому себе. Пришла ночь, а он все никак не мог заставить себя вернуться в таверну. Но вот Гед услышал голоса: мимо него по улице прошли, весело болтая, мужчина и девушка. Гед мгновенно обернулся – он узнал мужской голос…
Несколькими быстрыми шагами он догнал эту пару. Дневной свет почти угас, на улице царил полумрак. Девушка отпрянула, а мужчина пристально вгляделся в него и поднял посох, словно желая оградить себя от нападения злых сил. Этого Гед уже не в силах был вынести, и когда он заговорил, голос его дрожал…
– А я-то думал, что ты узнаешь меня, Ветч…
Ветч еще минуту помедлил, потом опустил посох и, словно не веря своим глазам, произнес:
– Я узнаю тебя… Здравствуй, друг, здравствуй! Извини, что я встречаю тебя так, словно ты призрак, явившийся из прошлого! А ведь я ждал тебя, надеялся… – он крепко обнял Геда.
– Так ты и есть тот самый волшебник, которым в Исмэе хвастаются на всех углах! Как же я раньше не догадался!
– Да, я здешний волшебник, но послушай, я хочу объяснить, почему я не признал тебя сразу, парень. Быть может, мне слишком хотелось увидеть тебя… Три дня назад… Ты был три дня назад на Иффише?
– Я приплыл только вчера вечером.
– Три дня назад на улице Квора, деревушки в холмах, я увидел тебя. Теперь-то я понимаю, что это была подделка или просто похожий на тебя человек. Он шел впереди и скрылся за каким-то поворотом. Я позвал его, но он не ответил. Тогда я побежал за ним, но не нашел ни его самого, ни следов, а ведь земля там была покрыта инеем. Все это было довольно жутко, и сегодня, увидев тебя в полумраке, я засомневался… Прости меня, Гед! – последние слова он произнес очень тихо, чтобы девушка, стоявшая чуть поодаль, не могла расслышать их.
В свою очередь понизив голос, Гед сказал:
– Это действительно я, Эстарриол, и я очень рад видеть тебя…
Но Ветч услышал в голосе Геда больше, чем простую радость. Не выпуская друга из объятий, он сказал на Истинном Языке:
– Ты пришел в беде и вышел из тьмы, но твое появление – счастье для меня, – и продолжил уже на языке Архипелага: – Пойдем, пойдем с нами! Мы идем домой – пора наконец выбраться из темноты! Это моя сестра, самая младшая. Она красивее меня, но в уме ей со мной не тягаться. Зовут ее Ярро. Ярро, это Сокол, мой лучший друг!
– Лорд Волшебник, – чинно произнесла девушка и, склонив голову, прикрыла в знак уважения свои глаза руками – таков обычай женщин Восточного Предела. Глаза ее были чисты, застенчивы и любопытны. На вид Ярро было лет четырнадцать. Темнокожая, как и ее брат, девушка, в отличие от него, была стройна и легка. На рукаве у нее, вцепившись когтями в одежду, сидел дракон – размером в ладонь, но во всем остальном весьма походивший на настоящего.
Они пошли по улице вместе, и Гед заметил:
– Говорят, на Гонте живут смелые женщины, но я никогда не видел, чтобы они носили на руке дракона в качестве браслета.
Ярро засмеялась и ответила:
– Это всего лишь харрекки, разве они не водятся на Гонте? – но тут же смутилась и отвела взор.
– Драконов у нас нет. Ведь это дракон?
– Маленький дракончик. Они живут на дубах и питаются осами, червячками и воробьиными яйцами. Этот харрекки совсем уже взрослый… Брат много рассказывал мне о вашей зверюшке, диком отаке. Он с вами?
– Нет, его больше нет.
Ветч повернулся к Геду, словно хотел задать какой-то вопрос, но сдержался и ни о чем не спрашивал его до тех пор, пока они, оставшись вдвоем, не уселись у очага в доме Ветча.
Хотя Ветч и был главным волшебником такого большого острова, как Иффиш, жил он в Исмэе – в крохотном городке, где когда-то появился на свет. Вместе с ним жили его младшие брат и сестра. Дом построил отец Ветча, морской торговец. Получился он просторным и крепким, и был украшен глиняной посудой, вышивками и множеством причудливых медных и бронзовых безделушек с далеких островов, разместившихся на резных полках. В одном углу гостиной стояла большая арфа с острова Таон, в другом – инкрустированный слоновой костью ткацкий станок. Так что Ветч, на свой тихий и скромный манер, был как могущественным волшебником, так и хозяином в собственном доме. Здесь жили двое старых слуг, процветавших вместе с домом, брат – жизнерадостный парень, и Ярро – быстрая и молчаливая, как маленькая рыбка. Она подала друзьям ужин, поела вместе с ними, прислушиваясь к их разговору, а потом незаметно ускользнула в свою комнату. Все в этом доме дышало миром и покоем, и Гед, оглянувшись вокруг, сказал со вздохом:
