– Роламени, он относится к Восточному Пределу, и несколько островков вокруг него. Потом – пустота до самого Южного Предела. Там – Руд, Тум и остров Ухо, на который люди не заглядывают.

– А мы смогли бы… – с кривой ухмылкой заметил Гед.

– Мне бы этого не хотелось, – сказал Ветч. – Говорят, это один из самых неприятных уголков Архипелага, полный чудес и древних полуистлевших костей. Моряки рассказывают, что в тех водах в небе сияют звезды, которых не видно больше нигде. У них нет названий.

– Да, когда я плыл на Рокк, на корабле был один матрос, который говорил об этом. Еще он рассказывал о Народе Плотов, что живет на краю Южного Предела. Они высаживаются на сушу только раз в году, чтобы нарубить гигантских деревьев для своих плотов, а все остальное время странствуют по морям, не приближаясь к суше. Хотелось бы мне взглянуть на их селения на плотах…

– А мне – не очень, – усмехнулся Ветч. – Мне подавай остров и островитян. Пусть море спит в своей постели, а я – в своей.

Держась за канат и обозревая серую пустыню вокруг, Гед произнес:

– Мне хочется увидеть все города, все острова Архипелага… Хавнор в центре мира; Эа – там родились легенды; фонтаны Шелиета на Уэе – все города и великие страны. И еще все крошечные острова Пределов… Проплыть по гряде Драконьей Тропы на западе, увидеть ледяные поля на севере, которые тянутся до самой Земли Хогн. Одни говорят, что это огромный, больше Архипелага, остров. Другие утверждают, что это просто рифы и скалы, покрытые льдом, но никто не знает точно. Я хочу увидеть китов, которые живут в северных морях… А пока что я должен отвернуться от всех сияющих берегов. Я слишком торопился жить, и теперь у меня не осталось времени! Я променял солнечный свет, прекрасные города и дальние страны на пригоршню власти, на Тень, на мрак. – И как всякий волшебник, Гед выплавил из своего страха и сожаления песню, короткую жалобу, спетую для друга. Ветч ответил ему словами из «Деяний Эррет-Акбе»:

Итак, они продолжали плыть по выбранному пути среди пустынных вод. За весь день им встретилась лишь серебристая стайка рыбешек, спешивших к югу, но ни разу не выпрыгнул из воды дельфин, ни одна чайка не промелькнула на небосводе. Когда небо на востоке потемнело, а на западе вспыхнуло багрянцем, Ветч достал из-под парусины еду и разделил ее на две равные части, сказав при этом:

– Я хочу выпить остатки эля за здоровье той, что догадалась поставить его в лодку, дабы он согрел нас в холод – за мою сестру Ярро!

При этих словах Гед, уныло глазевший по сторонам, оторвался от мрачных мыслей и отсалютовал Ярро даже более горячо, чем Ветч. В своей детской и мудрой прелести она не была похожа ни на одну из знакомых ему девушек (впрочем, у него никогда не было девушки, так что и сравнивать было не с кем).

– Она похожа на маленького пескарика в прозрачном ручье – кажется такой беззащитной, а попробуй-ка, поймай ее!

Ветч с улыбкой посмотрел на него.

– Да ты просто родился магом! Ее Настоящее Имя – Кест, что, как тебе прекрасно известно, на Древнем Наречии означает «пескарь».

Геду была приятна похвала друга. Однако подумав, он сказал:

– Наверное, тебе не надо было говорить мне ее Имя…

Но Ветч, который ничего не делал просто так, заметил:

– Ее Имя в полной безопасности, так же, как и мое. Вдобавок, ты узнал его без моей помощи…

Багровые отсветы погасли на западе и все погрузилось во тьму. Завернувшись в теплый, подбитый мехом плащ, Гед улегся на дно лодки, а Ветч запел «Подвиги Энлада». Песня рассказывала о том, как маг Морред по прозвищу Белый покинул Хавнор на своем корабле без весел и, приплыв на остров Солеа, увидел в цветущем весеннем саду Эльфарран. Гед уснул прежде, чем Ветч добрался до печального конца их любви, смерти Морреда, разорения Энлада, до горьких морских волн, сомкнувшихся над садами Солеа. В полночь Гед проснулся и встал на вахту, а Ветч уснул. Подгоняемое попутным ветром маленькое суденышко легко неслось вперед сквозь непроглядный мрак ночи. В облаках появились разрывы, в них иногда проглядывал узкий серп луны.

– Скоро новолуние, – пробормотал Ветч, проснувшись на рассвете. Ледяной ветер немного стих. Гед посмотрел на белый полумесяц, низко висевший над горизонтом, но ничего не сказал. Первое новолуние после Возвращения Солнца – несчастливое время для больных и путешественников. В такие дни детям не дают Имен, не поют песен, не точат мечей, не клянутся. В этот день что ни происходит, все ведет к несчастью.

Прошло три дня после отплытия с Содерса. Следуя за морскими птицами, они добрались до Пелимера, небольшого гористого островка. Жители его говорили на Хардике, языке Архипелага, но со странным акцентом, непривычным даже для ушей Ветча. Поначалу они встретили молодых людей, сошедших на землю отдохнуть и наполнить бурдюки с водой, с благосклонным, хотя и несколько шумным удивлением. Все шло очень хорошо, пока не появился местный волшебник. Друзья сразу поняли, что перед ними сумасшедший – он говорил только об огромной змее, которая, по его словам, подтачивала основание острова и в самом скором времени весь Пелимер должен был пуститься в плавание, как отвязанная лодка и свалиться с края мира. Сначала безумец был вежлив, но чем больше он говорил, тем подозрительнее поглядывал на путешественников. Скоро он впал в исступление и начал орать, называя их шпионами и слугами Морского Змея. Услышав это, горожане стали поглядывать на них искоса, ибо хотя старик и был сумасшедшим, он был их магом. Гед и Ветч решили не задерживаться здесь. Вечером они вышли в море и взяли курс на юго-восток.

За все время плавания Гед ни разу не упомянул ни о Тени, ни о цели их путешествия. Они уже покинули знакомые воды Земноморья и удалялись от них все дальше и дальше. Ветч задал Геду всего один вопрос: «Ты уверен?», на что Гед ответил другим вопросом:

– Как железо узнает, где лежит магнит?

Ветч кивнул, и больше они эту тему не затрагивали.

Однако они весьма охотно обсуждали различные приемы и уловки, которыми пользовались маги древности, чтобы отыскать Имена Темных Сил – как Нерегер Палнский, подслушав разговор драконов, узнал Имя Черного Мага; как Морред увидел Имя своего врага, выбитое каплями дождя в пыли на поле брани среди Равнин Запада. Они говорили о заклинаниях Поиска, о требующих ответа вопросах, которые любил задавать Мастер Образов Рокка. Часто Гед заканчивал такие разговоры словами, услышанными им от Огиона той далекой осенью, когда он стал его учеником: «Чтобы слышать, надо молчать!» И он молчал, час за часом, размышляя и глядя вперед. Ветчу иногда казалось, что сквозь волны, мили и грядущие дни Гед действительно видит Тень, которую они преследуют, и мрачный конец их путешествия.

Они прошли между островами Корней и Госк, не заметив их в тумане, и догадались об этом только на следующий день, когда увидели перед собой отвесные скалы, над которыми тучами кружили чайки – их пронзительные крики далеко разносились над водой. Ветч сказал:

– Судя по всему, это Астовелл. Край Земли. К югу и востоку от него на картах – пустота.

– Но те, кто живет здесь, знают, наверное, о более далеких островах, – сказал Гед.

– Почему ты так думаешь? – спросил Ветч.

Ответ Геда прозвучал очень странно:

– Не здесь, – сказал он, глядя на Астовелл и, в то же время, мимо него, сквозь него. – Не здесь. Но и не на море. Не на море, а на суше, но где она, эта суша? За истоками Открытого Моря, за вратами дневного света…

Затем Гед замолк, а когда он заговорил снова, речь его была по-прежнему ясна, словно он освободился от каких-то чар, или прогнал некое видение.

Порт Астовелла разместился на северном побережье, в устье реки, среди крутых скал. Окна всех домов смотрели на север и запад, как будто город повернулся лицом к Архипелагу, к человечеству.