— Значит так, пойдешь на конюшню, — начал Николай, — и окажешь дежурным, чтобы тебе к гороху еще добавили плетей.

— Сколько?

От былой ершистости у мальчишки не осталось и следа? Казалось, сломался какой-то стержень у него внутри, и голос зазвучал обреченно.

— Ноль.

— Сколько? — пробудились искорки в оживших глазах Ерохи.

— Ноль! — терпеливо пояснил Николай. — Знаешь такую цифру?

— Так может не ходить?

— Нет уж, сходи, сделай милость, покажи им это колечко младшего мастера, — муженек стал копаться в глубоких карманах, и достал, наконец, медный тусклый ободок с неясной гравировкой цифрами, после чего протянул его Ерохе. — Теперь ты только мне подвластен, вместе с бригадой своей. И пороть тебя буду я! Лично! А теперь давай, рассказывай, как воду газовую получил и что еще добился!

Ефросинья только зубами скрипнула, а малец с немалым усилием стер с лица загнанное выражение и начал рассказывать, хотя иногда и бросал в ее сторону резкие, недоверчивые взгляды.

— Торфяными печами мы воздух подогреваем в домницах, а получившийся кокс, для ваграниц литейщикам отдаем, дабы они лом чугунный в железо переделывали, когда угля не хватает.

— Это понятно… — Николай хотел прервать мальчишку, но не удержался и

переспросил. — Как с хрупкостью железа при использовании торфа?

Почти не отличается от кокс от угля древесного.

— А в домницах использовать?

— Печей торфяных мало.

— Скомандую ставить, а не то опомниться не успеем, как лес вырубим, а торфа у нас залежи. Так как ты дошел до воды этой газовой?

— Помнил слова твои, Николай Степанович, что всему можно на пользу применение найти. Собрали мы печь новую и сложили в ней две колонны. Внешняя колонна из сырых огнеупорных кирпичей, да и внутренняя из них же, но с щелями и заслонками под наклоном, дабы торф в них не набивался…

Ефросинья слушала мальчишку и пыталась понять, почему гневался ее мирный в семейной жизни муж.

Ероха меж тем рассказывал, как подается торф, как охлаждается кокс в ящике для тушения и как они водой охлаждают газы, выходящие в отводную трубу. Неожиданно, она заметила, что в помещении установилась напряженная тишина, и солидные мужи вместе с совсем молоденькими подмастерьями пытаются уловить каждое слово из уст рассказчика.

А потом заметила сверкающие глаза мальчишки, и поняла, что тот в своей увлеченности ничем не отличается — от Радки. Наверняка на ее дочку злились стеклодувы, думая, что своей посудой та отвлекает их от важных дел.

Да и Вовка. Тот тоже в редкие свободные часы говорил лишь о любимом деле.

— То есть вся придумка в том, чтобы дымовые газы с торфяными не смешивались?

— Угу. Сам кокс мелкий выходит, не для всякого применения, зато на выходе, вот эта газовая вода и что-то типа дегтя.

— Что-нибудь с ним делал дальше? — заинтересовался Николай.

— С дегтем? — удивился малец. — Нет, думал, что и так разойдется на смазку. А вот…

Николай хотел что-то сказать, но заметив, что Ероха глубоко задумался, не стал его прерывать.

— А вот когда мы не сухой перегонкой занимались, а паром перегретым торф обрабатывали, то на выходе у нас смола какая-то получилась… Еремей, с собой она?

Вытащив из-за печки берестяной заплечный короб, тот поставил его на стол и вскоре Николай задумчиво скоблил ногтем черную массу с тусклым раковистым изломом и втягивал в себя ее запах.

— Асфальтом пахнет… Он, что ли? Это здорово. Вот только что с ним делать по нынешнему времени…

Но Ероха и не думал останавливаться.

— А кроме смолы той первым погоном маслянистая жидкость получилась и вот в нее я поташ влил. С остатками густыми я пока не знаю чего делать, а вот щелочная водичка хоть и грязная, но воняет так, что решил не выливать…

Взмах руки и Еремей поставил на стол новые бутыли, не этот раз глиняные. Откупорив пробки с обеих, Николай стал сосредоточенно принюхиваться, макнул палец в обе жидкости, каждый раз осматривая его и, наконец, удовлетворений расслабился.

— Значит так, Ероха. Медное кольцо твое по праву! Заслужил и не раз! Что

касается газовой, то бишь, аммиачной воды, то малую, часть отлей,

разбавь и отдай сестричкам для их медицинских нужд. Пригодится для того, чтобы поводить в чувство тех кто сознание потерял, а также для примочек от укусов насекомых. Пусть пробуют применять и тебе зараз выдают, если по нраву придется! Вторую часть отдай тем, кто у тебя фосфорные удобрения распространяет, что после конвертера остаются.

Заметив растерянное выражение на лице мальчишки, Николай удрученно заметил.

— Что, до сих пор не наладил сбыт? Ведь брали бабы на свеклу, я точно знаю. Найди кого-нибудь, кто любит в земле копаться, пусть ставит опыты по выращиванию овощей разных, отмечает, когда и что вносил, какой урожай… Если покажет себя, то возьмем на обеспечение.

— Я сама возьмусь найти, — решительно вмешалась в разговор Ефросинья, до сей поры обуреваемая противоречивыми чувствами. — бабы давно жалуются, что урожай скуднее и скуднее, а навоз на дальних огородах разбрасывать, так мы не ломовые лошади. Только скажи, — что с твоей водицей бабам делать надобно.

— Бабам? — задумчиво поскреб в своей шевелюре Николай. — Во-первых, она пойдет для очистки пятен на ткани, во-вторых, это азотное удобрение, и основа для получения многого другого. Насчет пятен я еще в сомнении, но со вторым сталкивался не раз и знаю точно. Помню, что удобрение то чуть окисляет почву, а еще то, что вносить его в землю надо глубже. Сначала оно даже дождевых червей убивает, но потом их избыток на этом самом месте. Короче, Фрося, экспериментируй с товарками своими но, напомню, любое излишество может навредить, собственно, как и во всех иных делах.

— И как мне понять когда польза кончается?

— Только опытным путем. По сути, и навоз может все сжечь, если его лишку навалить на грядку! Излишек любого удобрения приведет к отравлению…

— Какому на этот раз?

— О признаках у Славы узнаешь. А что, делать, чтобы этого не случилось от водички аммиачной? Во-первых, надо использовать ее вместе с другими удобрениями, и применять лишь в минимальных количествах, приносящих пользу. Во-вторых, вносить надо заранее, лучше под зиму. А чтобы люди не усердствовали, думая, что чем больше внесут, тем — лучше, будем ее продавать. Чтобы ценили и не разбрасывались ею. Как наиграетесь с дозами внесения, начинайте раздавать бабам за самую, что ни на есть, мелкую мзду. Однако в любом случае строго предупреждайте, сколько вносить и как.

— Разберемся, — почувствовала себя вновь на коне Ефросинья.

— Ероха! Дальше и самое главное! Надеюсь, что с помощью аммиачной воды мы сможем получить соду. С чем мешать подскажу, а как… дойдешь своим умом. Будут трудности, приходи запросто, покумекаем вместе. — Николай поднял вверх палец и добавил. — Это твоя главная задача на ближайшее время. С прозрачного стекла мы такой прибыток сможем получать, что хватит на все наши изыскания.

— А…

— Погоди, а та забуду. Вторая по значимости та самая мутная щелочная водичка, которая получается при коксовании торфа с перегретым водяным паром. Попробуй ее очистить и перегнать по запаху это креозот и пойдет нам на пропитку шпал. Что касается другой бутыли, то поставь кого-нибудь на это дело пусть он продолжает эксперименты. Надеюсь, получим осветительное масло и что-нибудь еще, столь же полезное. Если будет нехватка ребят, только свистни! — Николай откинулся на стену и удовлетворено заметил Ерохе. — Не торф, а сказка какая-то!.. Так о чем ты еще заикнулся? Извини, что прервал.

— Похоже, я уже нашел, чем стекло осветлять… Помнишь ли Николай Степанович, магнесийские[29] камни, что купец, Юсуф перекупил для нас у царьградских купцов?

— Помню… Не до того мне было, потому тебе и отдал с наказом.

— И одно-то мы компас воеводе сделали по твоему указанию, Юсуф этот камень называл мужским.