Все вроде бы целы.

Сердце Серова тревожно сжалось. Борт фрегата озарился вспышками выстрелов, и над их головами просвистела картечь – ван Гюйс и Боутс, как было приказано, обстреливали склады и ближний край базарной площади. Там, похоже, уже ничто не шевелилось, не ворочалось и не вопило.

Нос шлюпки ткнулся в песок, корсары перебрались на сушу. Кроме Тегга и Деласкеса тут были самые надежные люди: Рик, братья-датчане, Кактус Джо и Страх Божий. У каждого тесак, мушкет и пара пистолетов.

Отряд обогнул руины форта. Облако пыли уже осело, и над трупами двух дюжин полунагих солдат кружили вороны. Пахло порохом, кровью и нагретой солнцем глиной. Серову чудилось, что их атака была такой стремительной, что с первого залпа прошло не более пятнадцати минут. Он сдвинул обшлаг камзола, взглянул на запястье и вспомнил, что отдал часы жене. Свой драгоценный брегет «Орион», последнюю память о прежней жизни… Кто теперь их носит, кому они достались?.. Мысль мелькнула и исчезла. Шейла, и новая жизнь, и их дитя, которое она носила во чреве, были гораздо дороже любых потерь.

Они вышли на площадку перед воротами загона. Плотная, прокаленная солнцем земля имела красноватый оттенок, и из нее торчала шеренга столбов; одни – пустые, отполированные до зеркального блеска, с других свисали какие-то лохмотья, прикрученные истлевшими веревками. С ужасом Серов сообразил, что перед ним останки людей, скелеты с гниющей плотью, от которых тянуло мерзким запахом, таким отвратительным, что даже вороны-трупоеды здесь не кружили. Он судорожно вздохнул, бросил взгляд на своих спутников, но их лица были равнодушными. Только Страх Божий пробормотал:

– Басурмане, свинячьи хари… турецкая нечисть…

Для Страха, ворочавшего весло на турецкой галере, все правоверные являлись турками.

Изгородь, за которой виднелись крыши сараев или навесов, была ярда три в высоту и щетинилась шипами в половину пальца – преграда не хуже чем колючая проволока. За ней слышался гул сотен голосов; орали на английском, французском, испанском, итальянском и еще на каком-то языке, смутно знакомом Серову – должно быть, на португальском. Ворота из толстых досок – не иначе как с корабельных палуб – содрогались под ударами; били изнутри чем-то тяжелым, и сквозь грохот и треск дерева звучали торжествующие вопли.

– Подождем, – сказал Серов. – Еще немного, и они разнесут ворота.

Кактус Джо огляделся:

– Что-то не видать охраны, капитан. Прикажешь осмотреть?

– Не нужно. Думаю, их охраняли солдаты с форта, и теперь они либо мертвы, либо сбежали. Но мушкеты держите наготове и растянитесь вдоль края площадки.

Покосившись на столбы с мертвецами, Серов занял позицию шагах в двадцати от ворот. Их запирала балка полуфутовой толщины, окованная железом, переломить которую не смог бы даже слон. Не успел он об этом подумать, как ворота рухнули вместе с балкой и столбами, к которым крепились створки, и наружу хлынула толпа оборванцев. Разобрать, кто к какому роду-племени принадлежит, возможности не было – все казались истощенными, с обожженной солнцем кожей, грязными, засыпанными пылью, скрывавшей даже цвет волос. На плечах, руках и бедрах лиловели шрамы от бича, тела покрывали язвы, синяки и ссадины, тряпье, обернутое вокруг пояса, свисало до колен. То была толпа оживших мертвецов, жутких зомби или вампиров из голливудских лент в жанре хоррор; ни в прежней, ни в этой жизни Серову не доводилось видеть ничего подобного.

Орда валила прямо на него. Он поднял пистолет, выстрелил в воздух и крикнул: – Стоять! Ни шага дальше!

Крикнул на английском, повторил на французском и кивнул Мартину Деласкесу – мол, переведи. Тот повторил приказ на испанском, португальском и итальянском.

Зомби остановились. Судя по массе, подпиравшей передние ряды, их было сотен пять или шесть – возможно, больше. Но Уота Стура и других людей с «Ворона» в этой толпе не оказалось.

– Я – капитан корсарского судна с британским а французским экипажем, – громко произнес Серов. – Мое имя – Андре Серра, и мной захвачен порт Эс-Сувейра. Я ищу Карамана по прозвищу Одноухий Дьявол, ищу его людей и гребцов с его галер. Тот из вас, кто может что-то рассказать о Карамане, будет награжден.

Деласкес начал переводить, но, похоже, речь Серова была и без того понятна – гребцы-невольники на магрибских галерах говорили на смеси едва ли не всех европейских языков. В их рядах наметилось шевеление, и, расталкивая товарищей по несчастью, вперед вышел невысокий, но крепко сбитый человек в лохмотьях, в которых угадывался некогда приличный морской камзол. Ноги у него были коротковаты и кривоваты, и двигался он, слегка покачиваясь, словно шагал не по твердой земле, а по настилу корабельной палубы.

– Чак Бонс, сэр, шкипер из Саутгемптона[36] . – Человек поклонился в пояс, но с чувством собственного достоинства. – Галеры Карамана сюда заходили, сэр, но ненадолго, на половину дня. В заборе дырки есть, я смотрел… Три галеры, и на одной меняли стеньги и нижние реи. Спешили, сэр, команды на берег не пускали, только сам Караман съехал. Потом вернулся, и ушли его суда вчера, после полудня.

– Дьявольщина! Опоздали! – пробормотал Серов, сжимая кулаки. Потом сказал: – У тебя зоркие глаза, мастер Боне. Кто был в шлюпке с Караманом?

– Четыре гребца и трое турок с саблями. Видать, телохранители, сэр.

– Больше никого?

– Никого, сэр. Клянусь якорем и мачтой!

– Моряк, – шепнул бомбардир за спиной Серова. – Ты посмотри, как он ходит, как держится, как говорит… Настоящий моряк! Наш парень! Берем!

Серов едва заметно кивнул и вытер пот с висков шелковым платком.

– Ты достоин награды, мастер Боне. Чего хочешь – денег или попасть в мой экипаж?

– Если дозволите, сэр, я хотел бы присоединиться к экипажу. А деньги… что деньги… Кто плавает с вольными мореходами, у того всегда звенят в карманах монеты.

– Ты сделал верный выбор, – произнес Серов. – Иди сюда и встань рядом с моими людьми. – Дождавшись, когда Боне займет место рядом с Эриком Свенсоном, он оглядел толпу невольников и спросил: – Тот, кто желает чего-то добавить, пусть говорит. Нет таких? Ладно! Объявляю вас всех свободными. Испанцы могут идти на причал, садиться на галеры, выбирать себе начальников и отправляться в море. И торопитесь, души христианские, пока мои пушки смотрят на город! Из остальных я хочу отобрать в команду полсотни человек. Кому интересно, тот строится здесь, у ворот, прочие идут за испанцами и выбирают себе корабли. Это все!