Продавщица - худенькая пергидрольная блондинка с испитым лицом -посмотрела на Олесю со смесью брезгливости и жалости - как на умственно-отсталую. Подвесила рыбу, написала на бумажке стоимость, на всякий случай спросила, усиленно артикулируя:
- По-ня-ла?
Олеся кивнула. Рассчиталась, Юлиуса, исследующего носом какую-то коробку, за поводок подтянула, засунула рыбу в пакет и ушла, спиной ощущая неприятные взгляды окружающих. Интересно, кто же она по мнению нормальныхлюдей - животное? уродец? просто дефективная?
В далёком детстве дворовая ребятня искренне считала Олесю монстром. Неизвестно, кто и что им наплёл про случившееся с девочкой, но когда она однажды вышла на улицу одна после долгой болезни, её загнали за гаражи и зашвыряли камнями и палками. Руками не трогали - боялись... А когда острый кусок кирпича рассёк восьмилетней Олеське левую бровь и кровь залила искажённое болью и страхом личико, маленькие сволочи мгновенно разбежались. Только ненавидеть не перестали, вот парадокс...
Олеся платила им взаимностью, как могла.
* * *
Тихая (22:10): Мне страшно знать, как я умру. Лучше бы меня сбила машина... или ещё что-нибудь мгновенное.
Deathtalker (22:11): Не говори ерунды. От машин тоже бывает того... медленно и мучительно. И не настраивай себя так. Может, ты проживёшь ещё лет ...дцать, прежде чем к тебе прилетят. Или найдёшь своего единственного быстрее, чем сама предполагаешь.
Тихая (22:14): Я чувствую приближение некоторых вещей. Меня сны мучают - про ворон. А найти быстро... для меня это исключено. Я же нежизнеспособна для общества.
Deathtalker (22:15): Ты пессимистка. И фигню несёшь полную.
Тихая (22:17): К тебе уже прилетали?
Deathtalker (22:18): Нет.
Тихая (22:19): И ты не боишься?
Deathtalker (22:20): Нет. Я в себя верю.
Тихая (22:22): То есть, ты даже не допускаешь такой возможности, что можешь не успеть найти свою половинку?
Deathtalker (22:24): У меня есть девчонка, которая мне чертовски симпатична. Если БОГ не дурак, вороны прилетят к нам с ней одновременно. А ты не трусь! Ведь есть же кто-то, кто тебе нравится...
Тихая (22:27): В том-то и дело, что нет.
Deathtalker (22:28): Да ну! Не верю! Паришь ты меня, подруга!
Тихая (22: 30): Не верь. Это всё равно ничего не изменит.
Deathtalker (22:31): Ты ещё скажи, что ещё девственница!
Тихая (22: 32): Я ещё скажу, что ты идиот.
Deathtalker (22:34): Злая ты последнее время. Ладно, бывай. Выходи на связь чаще - я себе книжку пошлых анекдотов купил, буду тебя развлекать.
Тихая (22:36): Я разучилась смеяться. Давным-давно.
Deathtalker (22:37): Я скорчу серьёзную рожу и скажу, что поверил. Пока! людей - животное?нию ные взгляды окружающих.й случай спросила, усиленно артикулируя:ые дебил бы точно не понял
Тихая (22:38): Пока. Спасибо за мультик. Единственное, я английские субтитры переводить не успеваю...
Deathtalker (22:39): Это мелочи. Я тебе перевод пришлю.
Тихая (22:40): Спасибо. Извини, что нагрубила.
Deathtalker (22:41): Фигня, я привык! :))))Бывай, готическая принцесса!
* * *
Неделю спустя отпраздновали Олесин двадцать второй День рождения. Родственники, неизменный тортик, новые ботинки, букеты пахнущих парфюмом цветов, очередная дурацкая блузка, которую Олеся потом запихнёт в шкаф поглубже, книги, гора открыток с одинаковыми, будто под копирку написанными пожеланиями... Гости принялись за салаты и водку, а Олеська тихо забрала Юлиуса и смылась на улицу.
Вечер пах расслабленной весенней свежестью. Не сыростью наконец-то, а именно свежестью. Ломая ботинками ажурные льдинки, Олеся щурилась на свет фонарей и вспоминала, как по телевизору показывали наклёвывающийся в прожилке проталины бледный и с виду очень чахлый первоцвет. Сперва он был похож на смятую бумажку, а потом вдруг развернулся, вытянулся... и оказалось, что никакой он не чахлый, а очень нежный, хрупкий и красивый - молочный, будто изнутри подсвеченный.
"Ещё пара недель - и они в лесу отовсюду повылазят, - подумала девушка, - Вот бы взять Юлика и съездить за город... подышать, потрогать деревья - шершавые такие, большие, добрые, наверное... Поискать первоцветы. Ну и пусть грязь непролазная... хочется".
Тянуло в сплин, как сказала бы сетевая Олесина подруга Белоснежка. Белоснежка в плену тоски пребывала беспрестанно, посему подолгу Олеся с ней не общалась, ибо это невыносимо муторно - пытаться развлечь себя разговором с тем, кто постоянно ноет. От такого общения хотелось самой свернуться в рулон и захныкать жалобно. Вспомнить бы только, как это - хныкать жалобно... и вообще год за годом всё труднее вспоминать звучание тех или иных слов, сложнее с интонацией, произношением. Тяжелее вспоминать, что родилась ты обычной, нормальной девочкой, а болезнь сделала из тебя обузу для родственников и ненужный обществу элемент.
Учиться заочно? Замечательная идея. Только вот чему учиться? Куда потом податься работать? Везде требуется коммуникабельность - умение общаться словами, а не танцем пальцев. Можно, конечно, и на завод какой-нибудь пойти... но не тянет. Там и спиться от тоски недолго, собирая одни и те же детали каждый день... А куда бы хотелось? Вопрос ещё более сложный. "Кто ничего не может, не должен ничего хотеть" - гласила народная мудрость, бесящая Олесю. Бесящая невероятно, ибо такая правда всегда и всем неприятна. Глухие никогда никуда не выбиваются. И пытаться бесполезно. Здоровые-то люди никому не нужны, а уж уроды - тем более.
Олеся разозлилась и с силой пнула какую-то ледышку. Ледышка проскользила по влажному тёмному тротуару и остановилась у подножья тощей не то липы, не то рябины. Юлиус с энтузиазмом потянул хозяйку вдогонку за куском беглого льда, и Олеся прибавила шагу. У дерева остановилась и зачем-то посмотрела вверх.
На нижней ветке - чуть выше уровня Олесиной головы - сидела ворона. Не из тех обычных, что без зазрения совести гадят людям на головы и роются в мусорных баках, будто крылатые бомжи. Это была механическая птица, много лет воплощающая в себе все Олесины страхи - пуговичноглазая тварь, покрытая серым издевательски-невинным пухом. Птица не сводила с остолбеневшей девушки невидящих (ой ли?) глаз и то приоткрывала, то закрывала острый стальной клюв.
Олесе казалось, что мир вокруг неё вот-вот рухнет. И останется только ворона. Проклятая пуховая гадина. Мгновенно вспотели ладони и пересохло во рту. Ледяным каскадом обрушилась мысль: беги! Девушка схватила под мышку грязного, недоумевающего спаниеля и бросилась прочь. Перед глазами всё прыгало, ботинки скользили по весеннему крошеву из льда и грязи. На дороге девушка чуть не угодила под машину: та полоснула фарами, нависла... Олеся мышью выкатилась из-под колёс, прижимая к груди вырывающегося Юлика, рукавом грязный радиатор зацепила, коленом в лужу ткнулась. Вскочила, побежала, всхлипывая... Преследовало ощущение, что птица сидит у неё на плече и ждёт, чтобы долбануть Олесю клювом в переносицу, как только та обернётся. От ужаса тошнило и перед глазами плыли муаровые пятна.
Влетела в подъезд, пулей на свой этаж, уронила пса на пол и всем своим телом ударила в дверь. Открыла мама, мигом побледневшая при виде заляпанной грязью рыдающей дочери с перекошенным от страха лицом. Олеська попыталась сказать... но не смогла. И руки не слушались. Она бессильно сползла по стене и уткнулась лицом в мамины колени.
Юлиус прыгал рядом и пытался лизать Олесины пальцы. Его отгоняли, а он всё равно лез...
* * *
Мила (15:34): Ты хоть бы на балкон вышла подышать.
Тихая (15:35): Нет. Он не застеклён.
Мила (15:36): Нельзя всё время бояться. Откуда тебе знать, к кому прилетала эта ворона? Она же тебя не тронула...
