— Через два часа после того, как сейф закроет кто-то другой, кроме профессора.

Генерал посмотрел на часы, бросился к единственному телефону в комнате и прокричал, чтобы его немедленно соединили с президентом. Когда в трубке послышался голос Саддама, генерал не заметил, что Крац потерял сознание и свалился со стула.

Скотт сместился в угол и ещё раз вгляделся в маленькие фосфоресцирующие точки на своих часах. Было 5.19. Они с Ханной просидели в сейфе час семнадцать минут.

— Я приоткрываю дверь. Если услышишь что-нибудь, толкай что есть силы. Если там есть кто-нибудь, нам надо застать их врасплох.

Скотт слегка надавил кончиками пальцев на угол двери, и она приоткрылась на пару сантиметров. Он замер и прислушался. За дверью было тихо. Посмотрев через узкую щель и никого не заметив, он приоткрыл дверь ещё на несколько сантиметров. Опять тихо. Теперь они могли видеть коридор. Скотт посмотрел на Ханну и кивнул. Они со всей силы толкнули дверь. Тонна стали стремительно откатилась, и они выпрыгнули из сейфа. В коридоре никого не было. Стояла жуткая тишина.

Держась вдоль стен, Скотт с Ханной медленно подошли к залу. По-прежнему ни звука. Скотт шагнул в зал и посмотрел налево. Декларация независимости все ещё висела на стене, рядом с портретом Саддама.

Ханна беззвучно прошла в дальний конец зала и выглянула в длинный коридор, затем повернулась к Скотту и кивнула. Скотт проверил слово «бриттанских» и, неслышно поблагодарив Бога, вытащил три гвоздя и снял Декларацию через шляпку четвёртого, стараясь не вспоминать, как плевал на национальную святыню и вытирал о неё ноги. Бросив последний взгляд на Саддама, он скрутил Декларацию и догнал Ханну в коридоре.

Ханна прижалась к стене и, показав на лифт, провела пальцем по горлу, давая понять, что предпочитает воспользоваться вместо него чёрной лестницей. Скотт кивнул в ответ и последовал за ней через боковую дверь.

Они быстро, но тихо преодолели шесть пролётов и поднялись на первый этаж. Ханна поманила Скотта в боковую комнату, где уборщицы хранили свой инвентарь. Подскочив к окну, она опустилась на колени, прежде чем Скотт успел закрыть дверь. Присоединившись к ней, он увидел перед собой площадь Победы, на которой не было ни единой живой души.

— Слава Богу, Крацу удалось сработать, — сказал Скотт.

Ханна кивнула и вновь позвала его за собой. Она вывела его в коридор и подвела к одной из дверей. Скотт осторожно приоткрыл её и первым выскользнул во двор.

Когда Ханна оказалась рядом, он показал на группу пальм в конце двора, и она вновь кивнула. Двадцать метров до деревьев они преодолели меньше чем за три секунды. Обернувшись на здание, Скотт увидел стоявший у стены грузовик и решил, что о нем тоже забыли в спешке.

Он дотронулся до плеча Ханны и показал, что хочет вернуться в здание. Они в таком же темпе пробежали назад и нырнули в дверь. Скотт провёл Ханну в главный коридор, выглянул через приоткрытую парадную дверь, показал Ханне на грузовик и, одними губами проговорив, с какой стороны собирается подходить, тронул её за плечо. Они вновь бросились через двор, как после выстрела стартового пистолета.

Скотт заскочил в кабину и сел за баранку, а Ханна запрыгнула с другой стороны.

— Где, черт возьми… — вырвалось у Скотта, когда он не обнаружил на месте ключа зажигания. Они стали лихорадочно рыться в отделении для перчаток, под сиденьем, на приборной доске. — Ублюдки, наверное, забрали ключ с собой.

— Симон, смотри! — крикнула Ханна. Скотт повернулся и увидел фигуру, вскакивающую на подножку.

Ханна быстро изготовилась для атаки, но Скотт остановил её.

— Добрый день, мисс, — сказал незнакомец. — Извините, что не был представлен вам раньше, — добавил он и повернулся к Скотту, — Подвиньтесь, профессор, — проговорил он, вставляя ключ зажигания. — Если помните, мы договорились, что вести буду я.

— Какого черта вы тут делаете, сержант? — спросил Скотт.

— Разве так встречают гостей, профессор? — сказал Кохен. — Но отвечая на ваш вопрос, скажу, что я всего лишь выполняю приказ. Мне было сказано: если вы выйдете из той двери с картонной трубкой в руках, я должен вернуться и увести грузовик отсюда ко всем чертям, но ни в коем случае не заезжать в министерство иностранных дел, как бы вам того ни хотелось. Кстати, где трубка?

— Смотрите! — опять вскрикнула Ханна при виде араба, бегущего к ним с другой стороны.

— Этот не причинит вам никакого вреда, — уверил Кохен, — это совершенно никчёмный человек. Он даже не знает разницы между диет-колой и пепси.

Азиз с ходу влетел в кабину и сказал Скотту:

— Думаю, у нас есть ещё двадцать минут, профессор, прежде чем до них дойдёт, что никакой бомбы в сейфе нет.

— Тогда давайте уезжать отсюда, — сказал Скотт.

— Но куда? — спросила Ханна.

— Мы с Азизом уже провели рекогносцировку, сэр. Как только загудели сирены, мы поняли, что Крац продал им уловку, потому что все бросились в бомбоубежища, причём полиция и солдаты раньше других. За час мы с Азизом оббежали весь центр. Единственный, кто нам попался, был один из наших агентов, Дейв Фельдман. Он к тому времени уже разузнал, каким маршрутом нам лучше всего выбираться, чтобы не налететь на военных.

— Неплохо, Кохен, — сказал Скотт.

Кохен резко повернулся и посмотрел на профессора:

— Я делал это не ради вас, сэр, а ради полковника Краца. Он вытащил меня из тюрьмы однажды и был единственным, кто относился ко мне, как к человеку. И дай Бог, профессор, чтобы то, что вы держите в руках, стоило его жизни.

— Тысячи людей отдали свои жизни за неё, — произнёс Скотт спокойно. — Это Декларация независимости Соединённых Штатов Америки.

— Боже милостивый, — сказал Кохен. — И как только она попала в руки к этим ублюдкам? — Он помолчал немного. — Могу ли я посмотреть на неё?

Скотт молча развернул пергамент. Не веря своим глазам, Кохен с Азизом несколько секунд смотрели на документ.

— Тогда нам надо побыстрей доставить вас домой, профессор, не так ли? — проговорил Кохен. — Азиз сядет за руль, пока мы в его родной стихии. — Он выскочил из кабины, и Азиз занял его место. Как только Кохен забрался в кузов и постучал по крыше, Азиз включил передачу.

Набирая скорость, они проехали под шлагбаумом и выскочили на площадь Победы. Других машин на дорогах не было, кроме тех, что стояли, брошенные своими владельцами. Улицы совершенно обезлюдели.

— Район очищен на три мили в каждом направлении, так что мы пока никого не встретим, — проговорил Азиз, сворачивая на улицу Кинди и разгоняя грузовик до шестидесяти миль в час, что на этой дороге мог позволить себе только Саддам. — Я собираюсь выехать из города по старой дороге на Баакубу, которая проходит через районы, где меньше всего вероятность встречи с военными, — объяснил он, когда они проезжали мимо фонтана, прославленного Али-Бабой. — Я все ещё надеюсь выбраться из Багдада до того, как истекут два магических часа.

Не снижая скорости, Азиз неожиданно резко повернул направо, продолжая движение по городу-призраку. Скотт посмотрел на солнце, когда они проезжали мост через Тигр. Примерно через час оно скроется за самыми высокими из зданий, и их шансы остаться незамеченными значительно возрастут.

Азиз проскочил мимо университета Кармеля Джунблата и выехал на улицу Джамиля. Дороги и тротуары были все такими же безлюдными, и Скотт чувствовал, что даже если кто-то увидит их сейчас, то примет за обычный армейский патруль.

Первого человека заметила Ханна. Это был старик, сидевший, поджав ноги, на краю тротуара, как будто ничего особенного не происходило. Они проскочили мимо на скорости шестьдесят миль, но он даже не поднял головы.

Азиз свернул на следующую улицу, и они увидели впереди толпу грабителей, тащивших телевизоры и другую электронику. Завидев грузовик, грабители бросились врассыпную. За следующим поворотом грабителей оказалось ещё больше, но по-прежнему не было видно ни полиции, ни солдат.