Коллин Хоук «Воссоединенный» (Пробужденный — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

Эйдану, Лексу и Эшли,

Я привила вам любовь к «Луни Тюнз»,

но вы дали мне гораздо больше

Ловушка любви

С силком в руках я скрылся.

Жду, непоколебим.

Здесь из Араби птицы,

Их аромат манил.

О, птицы из Араби,

Теперь в Египте вы!

Вы машете крылами,

Их аромат манил.

Когда я их поймаю,

То будем вместе мы.

Их песням подпевая,

Стою я там один.

И если ослабеют,

Когда поймаю их,

Тогда их заточу я

В ловушку из любви.

ПРОЛОГ

ПОГРЕБЕННЫЙ

— Началось.

— Да, господин. Цепи, сковывающие вас, ослабевают.

— Было глупо думать, что эта клетка будет держать меня вечно.

* * *

Сетх уже отчаялся и не надеялся сбежать. А потом его нашла искра. Человек, обычный мужчина, нашел давно забытый свиток, в котором было достаточно сильное заклинание, чтобы вытянуть нить из темного занавеса, укутывающего его разум.

Заклинание принесло крохотное изменение. Трещинка в бетонной стене. Сетх ухватился за темную нить с осторожностью и потянул. И тогда его разум соединился с этим смертным, и он напитал его силой. Но смертный оказался слабым, его легко одолели сыновья Египта.

А потом его позвал новый голос. Она была одна. Ее не поняли. Она обладала силой. Сетх шептал в ее сознании. Обещал. Говорил то, что она хотела слышать. И она была его. Он усиливал ее, пока она не смогла сбежать из оков, удерживающих ее в преисподней, и он забрал ее в свою тюрьму.

Осушая ее запасы энергии, он увеличивался, и во тьме он вдохнул впервые за века. Время и пространство мерцали, а потом стена пошла трещинами. Молния прорвалась через ткань пространства.

Просунув руки в трещину, он своей силой расширил брешь, стены развалились, угасая, и он больше их не чувствовал. Одна за другой появлялись звезды. Туманности кружились перед ним облаками лазурного, янтарного и пурпурного цветов.

Звезды стали ярче, он знал, что они шепчут о его побеге, но это не имело значения.

Он знал, что должен сделать.

Когда-то он считал, что его спутницей должна быть Исида. Но, благодаря женщине, держащейся за его руку, облик которой был черным трепещущим облаком, едва держащимся вместе, он знал, что есть другая, предназначенная ему.

Она была красивой. Она была сильной. Она была недосягаемой. Волшебный камень во плоти. Потому будет сложно найти ее. Но ее сердце держал другой. Он даже сейчас сжимал его в своих неподвижных руках. И Сетх знал, где его найти.

1

ОЛАДЬИ И ПАПИРУС

Закукарекал петух бабушки, его крик было невозможно игнорировать. Я перекатилась и облизнула губы, которые почему-то были опухшими и онемевшими. Во рту пересохло. Я застонала, заерзав под простынями, накрылась ими с головой, чтобы закрыться от пронзающих лучей солнца. Свет был нарушителем, нежелательным гостем, беспокоящим тьму гробницы, где я мирно спала.

Непонятное ощущение покалывало сознание, но я его умело игнорировала. К сожалению, то, что это было, впилось когтями и не собиралось уходить. Почему я этого не помнила? И почему я чувствовала себя, как после боксерского поединка? Голова болела. Хотелось холодной воды и аспирина, но у меня не было сил найти их.

Звон кастрюль и сковородок сказал мне, что дольше я лежать в кровати не смогу. Скоро меня позовет бабушка. Нужно было доить корову, собирать яйца. Мои ноги ударились о холодный деревянный пол, я съехала к краю кровати, руки дрожали. Внезапно мне показалось, что я в опасности.

Когда я встала, колени подкосились, и я быстро села. Задыхаясь, я впилась в бабушкино одеяло, пальцы сжались в кулаки на хрупкой ткани так сильно, словно это могло спасти жизнь. Холодный пот блестел на моих руках. Я не могла нормально вдохнуть. Ужас наполнили голову. Смерть. Кровь. Разрушение. Зло.

Это был сон? Если да, то это был самый яркий кошмар в моей жизни.

— Лили-лапушка? — позвала бабушка. — Ты уже встала, милая?

— Ага, — ответила я, голос дрожал, я потерла слабые конечности. — Я скоро буду.

Я попыталась отогнать кошмар, оделась в выгоревший джинсовый комбинезон, удобную футболку и толстые носки. Когда я пошла в амбар, солнце уже поднялось над горизонтом. Оно устроилось на лазурном небе, сияя на меня, как всезнающее око. Свет окрашивал перистые облака в оттенки розового и мутно-оранжевый. Я шла по протоптанной тропе, золотой свет согревал мои плечи, ароматный запах цветов из сада бабушки щекотал нос, и казалось, что с миром все в порядке. Но я знала, что это не так. Красота казалась мне подделкой, я ощущала, что в тенях прячется зло.

«Что-то явно сгнило в штате Айова».

Устроившись на деревянном стуле рядом с Босси, я думала, что никогда еще не была такой уставшей. Не только физически. Я была опустошена, осушена изнутри, словно моя душа была одним из полотенец бабушки, из которого выжали воду и беспечно бросили сушиться на веревке. Мои кусочки разлетались от ветра, и был лишь вопрос времени, когда порыв будет достаточно сильным, чтобы рассеять меня, как пыль. Похлопав бок Босси, я выдохнула, только теперь поняв, что задерживала дыхание. Вскоре стало слышно, как в ведро льется парное молоко.

«И каким таким непостижимым человеческим ритуалом ты занята?» — сказал раздраженный голос.

Я вскрикнула и отпрянула, сбив при этом ведро и свой деревянный стул.

«Она доит корову, изъеденная мухами кошка»

«Я так и предполагала. Но этого мне не понять. И, кстати, у нас нет мух».

— Кто здесь? — крикнула я, развернувшись. Я подняла вилы и открыла дверцу стойла, пытаясь найти нарушителей. — У бабушки есть ружье, — предупредила я. Не думала, что мне придется когда-нибудь такое говорить. — Поверите. Вам ее лучше не злить.

«Почему она не знает, кто мы?» — спросил голос с ирландским акцентом.

«Не знаю. Может, что-то не так с ее разумом. Лили, мы внутри тебя», — сказал раздраженный голос.

— Что? — я прижала ладони к голове и присела на корточки.

«Может, я все еще сплю, — подумала я. — Или схожу с ума. Я все-таки не выдержала подготовку к колледжу? Теперь мне мерещатся голоса. Это плохой знак».

«Мы тебе не мерещимся, милая».

«Да, мы такие же настоящие как толстое аппетитное создание, которое ты пыталась доить. Молоко не такое вкусное, как красное сырое мясо, чтобы ты знала».

В моей голове появилось изображение, как я погружаю зубы в тело существа. Горячая кровь наполняет рот, и я облизываю клыки.

Я закричала, упала в небольшой стог сена, который принесла, чтобы накормить корову.

«Прекрасно. Ты ее сломала».

«Лили сильная, ее нельзя просто сломать».

«Много ты знаешь».

«Я была с Лили дольше. Думаю, я знаю ее достаточно, чтобы понимать, что она может выдержать».

«Это она точно не выдержала. Ты не чувствуешь, что она не связана с нами? Ее разум словно парит над нами. До этого она была вокруг нас, словно курица, охраняющая свои яйца. Теперь она ушла и оставила нас в скорлупках ждать, пока какая-то лиса заберет нас себе на завтра».

«Я избрана Исидой. Африканская кошка, которой суждено биться в великих сражениях зубами и когтями. Я — не куриное яйцо».

«Без Лили мы бессильны. Когда курица-наседка умирает, ее цыплята погибают тоже».

«Лили не мертва».

«Пока что».

Я лежала на месте, сено кололо шею и спину, а я слушала. Я умерла? Это был особый ад, созданный только для меня? От этой кошмарной мысли захотелось зарыться глубже. Спрятаться от безумия вокруг меня.