Когда уже прилично замёрзшие хоккеисты перестали восторгаться банно-прачечными операциями, началось следующее действо. Лётчики выстроились гуськом в нескольких шагах друг от друга, и первый взялся за лопасть пропеллера. Провернув его с приличным кхеканьем ломанулся в хвост этой тройки, в это время второй лётчик провернул свою лопасть, затем следующий так же провернул третью, и в это время первый, снова ставший первым, свою лопасть опять провернул. Три круга товарищи сделали и бегом ко второму мотору. Потом сняли с моторов чехлы войлочно-брезентовые и послышалась команда: «От винта». Покашляв, моторы запустились и зарычали. Так-то и оглохнуть можно. Прям, рёв стоял. Народ за уши схватился. Открылась дверка и по приставной лесенке их запустили внутрь. Фомин уселся на креслице в проходе, с его ростом колени бы в подбородок упёрлись, вздумай он протиснуться к окошку. А ведь он ещё на пять сантиметров ниже Третьякова. Вот тому, наверное, вообще маета.
А у окошка сел тот самый «переводчик» с повёрнутым и приплюснутым слегка носом. Самолёт побежал по расчищенной уже полосе и, прыгнув пару раз, словно сомневаясь, а надо ли этих пассажиров везти в такую даль. Опозорят там Страну Советов.
- Не опозорим, - мысленно сказал самолёту Вовку и Ли – 2 поверил ему, оторвался и всё так же ревя, как попавший в капкан носорог стал карабкаться в небо.
- Фомин, - толкнул его переводчик.
- Ась? - Вовка смотрел как Бобров достал какаю-то сумочку матерчатую и стал вынимать из неё пирожки.
- Я тут заходил в Ленинскую библиотеку и поинтересовался, чего это ты в зале иностранной периодики читаешь. Как вообще тебе туда допуск дали? Разберёмся. Как вернёмся. Взял я те же газеты и обнаружил интересную статью в «The Sunday Тimes» («Санди таймс – «Воскресные времена»). Оказывается, пропал самолёт, что вёз в Великобританию половину команды ЛТЦ Прага. 18 ноября на коммерческий матч со сборной Англии.
- Я тоже прочёл. – Согласился Фомин. А чего скрывать. Это не секретная информация.
- А почему ничего никому не сказал? – прокричал ему в ухо боксёрский переводчик.
- Чтобы не возникло шапкозакидательских настроений. – в ответ гаркнул ему Вовка.
- Молодец. Мне товарищ Берия сказал за тобой присмотреть. Интересный ты юноша. Ценный товарищ. И вечно в неприятности влипаешь. Так что за границей от меня ни на шаг не отходи. Ясна задача.
Да, обложили. Ну, или наоборот, на самом деле берегут. В Риге ведь всё и хуже могло кончиться, не только пальто новое мог порезать «Лесной брат», но и пузо. Вывалились бы все кишки на пол грязный, собирай их потом, ползая по полу, отмывай. Назад пихай. Нет, такой хоккей нам не нужен.
- Понял вас, товарищ …
- Семён Тихонович.
- Понял вас, Семён Тихонович. Буду за вас держаться.
- Ты, пару пирожков, то урви, а то кончатся, - толкнул его переводчик под руку, мотнув головой в сторону Боброва.
Событие сорок четвёртое
Сегодня в мире очень хорошо продаётся все то, что можно есть и пить. Потому что теперь едят все.
Михаил Николозович Саакашвили
Вся стройная как Ту, та стюардесса – мисс Одесса. Стюардесс не было. За пять часов долетели до Варшавы и полчаса кружили над ней. Снегопад, что накрыл Москву, порезвился и в Польше, он и тут уже закончился, но снега выпало богато, и сейчас расчищали полосы на аэродроме паны в ручную, бегая со скребками и лопатами. Аэропорт «Окенче», который Челенков помнил, как аэропорт имени Шопена, который Фредерик, сейчас точно на тот огромный их стекла и хромированной стали красавец не походил. На сарай походил. Или на курятник. Когда на низкой высоте, уже ниже облаков летали над Варшавой, ожидая посадки, то в окно Фомину удалось взглянуть. Страшно. Словно вот только пару дней назад тут война прошла. Вся Варшава в руинах. Целых зданий-то нет. Остовы торчат или одна стенка из четырёх. Сколько же денег будет вбухано, чтобы отстроить столицу Польши заново?! И большую часть этих денег даст СССР, и как они – поляки его потом отблагодарят.
Вылезли, дошагали до сарая с гордым названием «Окенче» и узнали, что их ждут неприятности. Снегопад накрыл всю Европу, которая маленький прыщ на теле Азии, и в Цюрихе он продолжается, и там чуть не полметра снега выпало. Так что, «товарисчи русские», сидите себе спокойно на попе ровно. Сегодня уже точно никуда не полетите. Глава их делегации почти тёзка только не Фомин, а Фоминых, но Владимир. Владимир Сергеевич, ушёл с польским товарищем налаживать быт хоккеистов. И исчез. Почти два часа отсутствовал и вернулся с лёгким запашком и лучистыми глазами, что довольные сияли из-под мохнатых бровей.
- Тут есть что-то типа общежития для пилотов и работников аэропорта. Нас там поселят. На день. Ну, на ночь. Только там всего десять койко-мест. Ну, можете по двое устроиться валетом. Кое-кому придётся и на полу переночевать, десяток матрасов обещают польские товарищи добыть. В тесноте … но лёжа. – И гугукает. Сам, видимо, будет не в тесноте.
Нда, давненько Вовка валетом не спал, чужие носки нюхая всю ночь. В самолёте он почти выспался, а вот есть хотелось. Что-то мало Бобров пирожков с собой взял. О чём тёзку начальственного Фомин и спросил:
- Владимир Сергеич, кушать хочется. У меня молодой растущий организм.
- Решил я вопрос, сейчас в столовой для лётчиков нас покормят. Хотя, тебя попробуй накормить. Такой кабанище вырос! - Народ обрадованно загудел, многие тоже посчитали, что одного пирожка с капустой «маловато будет».
Польских лётчиков кормили на убой. Огромную тарелку дали перловки с мясом и чуть не полбулки белого хлеба на человека. Потом был сладко-горький компот из калины и коржик. Народ еле из-за столов вылез. Время было уже часов девять вечера и все со слипающими глазами побрели в отведённые комнаты. Комнаты большие, на пять кроватей, две таких выделили. Фомин на эту кровать даже и не подумал претендовать, во-первых, есть постарше и позаслуженней, многие в команде заслуженные мастера спорта, а во-вторых, он и не влез бы на неё, дак, ещё и вдвоём. Нет, лучше на полу. Ну, это он так до половины ночи думал. Проснулся Вовка от холода, ну и гидробудильник тоже разбудил. Добежал по ледяному полу полуночник до туалета в конце коридора, освободился от калинового компота, и после этого стуча зубами и дрожа членами, стал одеваться во всё, что нашёл, в общежитии этом, если температура и была положительной, то до пяти градусов по Цельсию точно не добиралась, а ведь ложились спать, тепло было. Печное отопление со всеми его минусами.
Нет, хоть одевайся, хоть не одевайся, а уснуть в такой холодрыге больше не смог, и лежал, завидовал Третьякову, что спокойно посапывал рядом на матрасе.
Будить их начали, когда на улице только светать стало. Оказывается, всё, кончились все снегопады, можно хоть прямо сейчас лететь. Принимает Швейцария, аэропорт Цюриха «Flughafen Kloten» расчистили за ночь.
Народ стал возмущаться, что голодными не долетят, схарчат по дороге лётчиков, кто потом самолёт сажать будет.
- Аркадий Иванович, ты же динамовец, значит милиционер, скажи, какая там статья в кодексе за людоедство, - пристал к трясущемуся от холода Чернышёву, доморощенный чех Зденек Зигмунд.
- Разорится Польская республика вас кормить. – гугукнул Владимир Сергеевич бровастый, - Конечно, позавтракаем. - Вот не отнять у начальника их Фоминых, который. Ничего плохого пока про него нельзя сказать. Заботится о команде и ужином обеспечил и ночёвкой, ну, уж какая была, а теперь и завтраком. Слуга царю – отец солдатам. Ну, лейтенантам.
Завтрак был ровно тот же, что и ужин. Наверное, дали, то, что вчера не доели. Перловка с мясом, компот горький, коржик и даже бонус был, ещё два коржика с собой дали. Сразу видно, что поляки – это братья славяне. А разнообразие только развращает.
Снова пять часов полёта, при чем в конце все в окна пялились - разъяснило и Ли – 2 летел над заснеженными горами. Красиво. Досталась же людям страна.
