Копать землянки при наличии строевого леса и плотнического инструмента было несусветной глупостью. Будем рубить добротные деревянные дома, со временем используем и камень, вместо логовищ питекантропов здесь будет город. Но сейчас главной задачей были полевые работы, мы упускали время посева. Пока же ночевали под телегами и в шалашах из лапника.

Лес рубили, бревна складировали под строительство, пни корчевали. Дальше пускали огонь, сжигая все отходы лесозаготовки и подлесок, затем пал распахивали и засевали пшеницей, рожью, ячменем.

Саэна решила пока остаться с нами, мол, она обязана мне жизнью и хочет вернуть долг. При этом девушка странно посматривала на меня.

В поселке часть деревьев при рубке оставляли — дополнительная защита домов от жаркого летнего солнца. Среди них особое место занял высоченный тысячелетний дуб в самом центре, в нем на высоте пяти метров было огромное дупло, избранное Саэной под свою резиденцию.

Она выгребла оттуда мусор, натаскала лапника и сена, устроив постель, а я вооружился топором и соорудил дверь из расколотых плах. Беспокоясь, не простудится ли девчонка от весенних заморозков, я, с ее разрешения, сунул нос в это беличье гнездо. Температура там была градусов двадцать — двадцать пять, несмотря на отсутствие печки, щели в моей примитивной двери и холод снаружи. По словам Саэны, дом на дереве — мечта любого эльфа, дерево греет их и подпитывает своей силой. Заболевшие эльфы использовали деревья для исцеления. Какая-то древняя магия, присущая всем ушастым с рождения. Кстати, по настоятельному требованию Саэны я объявил заповедником обширную рощу в окрестностях того ручья, возле которого мы останавливались после освобождения эльфийки из плена. Девушка уверяла, что здесь — сердце окрестных лесов, даже деревья разумны, обитают дриады и нимфы, и обижать их не надо, дальше шло: «Ну по-жа-а-а-алуйста». Я ввел запрет на рубку деревьев и другую хозяйственную деятельность на заповедной территории. Впрочем, узнав, что здесь обитают духи леса, орки и сами не желали с ними ссориться.

Посевная кончилась, следующим шагом было строительство примитивной пилорамы, потом взялись за возведение домов и конюшен. Навыка у орков поначалу было маловато, но постепенно дела налаживались, помогала мощь расы, средний орк гораздо сильнее человека. Работали все. Женщины на более легких участках, мужчины на лесоповале, стройке и полях, дети таскали мох из ближайшего ельника для конопачения изб, собирали сморчки, черемшу, побеги папоротника-орляка и под руководством Конрада пасли коней. Озеро оказалось глубоким и полным живности, что нам здорово помогало, рыба и раки разнообразили рацион.

Я активно вводил гигиену и санитарию, в основном путем разъяснительных бесед, но иногда и в виде жестких табу, например, категорически запретив мусорить и гадить где придется.

Перекапывая свой рюкзак, я наткнулся на десяток картошек, захваченных мной для пикника толкиенистов. С момента появления в этом мире картошки были моим НЗ на крайний случай. Картофель здесь я не встречал ни разу, так сказать, эксклюзив. Значит, надо пускать все клубни на посадку.

Саэна лениво потянулась и открыла дверцу своего скворечника, как прозвал ее убежище Торн. С появлением пилорамы он пристроил к дуплу комнатку, три на четыре метра, оперев ее на толстенные ветви дуба и два пятиметровых столба. Внутри столик, грубовато сделанный шкаф, пара коряг в роли стульев. Все равно получилось очень уютно, впрочем, у нее было и другое жилье. В центре поселка орки выстроили своему лорду настоящий терем, в нем эльфийке выделили комнату, размером не меньше, чем была у нее в доме дедушки. Кроме того, кучу времени она проводила в здравнице — так Торн назвал второй по величине после его терема дом в поселке. Там была штаб-квартира Нерена-травника, но основную площадь строения занимали комнаты, в которых оказывали медицинскую помощь. Одна из них была рабочим кабинетом Саэны. Орки активно осваивали ремесло коневодов, использовали плотницкий и прочий накупленный Торном инвентарь, и работы у Саэны с Нереном был непочатый край. Ежедневно прибегали горе-плотники с порезанными и порубленными конечностями, конюхи с укусами, ушибами и синяками в форме копыта. Хватало и других болячек, вроде простуд и артритов. Плюс после успешной помощи роженице в день приезда женщины-орки соглашались рожать только здесь под чутким присмотром эльфийки.

Девушка еще раз потянулась, как довольная кошечка, и выглянула наружу, поеживаясь от утренней сырости. Повсюду в поселке поднимались дымки — орки готовили завтрак. На площади перед теремом дюжина вооруженных орков и около двадцати подростков с бокенами, выстроившись в ряды, повторяли движения стоявшего перед ними Торна. Медленно, чтобы было хорошо видно и максимально понятно, лорд показывал удары и блоки мечом. Он был великолепным учителем, умея терпеливо довести до самого тупого орка смысл и динамику каждого движения. С каждым днем орки становились все искуснее и… опаснее.

Саэна направилась умыться к роднику, по дороге обдумывая мелькнувшую мысль. Опасны ли орки Торна для эльфов и других светлых народов? Как бойцы они уже на равных могли биться даже с дружинниками князей, но враги ли они? Торн большое внимание уделял мировоззрению своих подданных, и никакой особой злобы и тьмы в нем эльфийка не могла найти. В клане был введен свод законов, пока их было только три. На первом месте стояла верность клану и лорду, предательство считалось самым страшным преступлением. Вторым законом стала забота о детях — будущем клана, их безопасность и воспитание стало отныне долгом всего рода. Третий закон запрещал убивать, грабить, обворовывать и обманывать своих, виновному в этом грозила смерть. Кстати, людоедство в клане Изумрудного дракона также находилось под запретом, можно сказать, это был четвертый закон. Саэна без содрогания не могла вспоминать чисто оркские аргументы Торна, когда он вводил это правило.

— Вот, к примеру, съел ты человека или там гоблина, — говорил лорд, — и что дальше?

— Ну наемся, — высказался один из орков, — и еще шаманы говорят, сила и умения съеденного передадутся мне.

— Ха, — Торн показал в улыбке клыки, — какие умение и сила, если ты его победил? То есть свою силу, силу победителя, ты меняешь на силу побежденного. А с ним ты сожрешь все его пороки и слабости, к тебе перейдут его болезни и несчастья. К тому же людоеды со временем паршивеют, и у них портятся зубы. Да и все племена, представителей которых мы съедим, будут нас ненавидеть за это и убивать.

— А почему тогда темный властелин разрешал нам есть людей? — задал вопрос Нерен.

— А потому что ему плевать на нас было, — уверенно ответил вождь. — Армию надо кормить, провиант с собой везти, а оркам он трупы на поле боя кинет, и никаких проблем. Вот скажите, темный властелин сам людей ел?

Орки задумались и отрицательно покачали головами, а затем злобно сплевывали и шипели:

— Вот, гнида, на наших спинах поднимался и нас же в дерьмо пихал. Спасибо тебе, лорд, не будем мы человечину есть, дурное это дело.

Саэна умылась и отправилась на кухню терема заняться приготовлением завтрака. Себе, Торну и его ближайшему другу Хорту, у которого пока не было семьи, она готовила сама. Хотя и в доме деда девушка последние годы частенько брала хозяйственные заботы на себя, так что больших проблем с этим не было.

Орки закончили военные упражнения и всей толпой потопали умываться к роднику. Вот тоже загадка, Торн и раньше ежедневно плескался в воде, а сейчас и других орков к этому приучает. То есть скажи кому эльфийка о чистоплотности орков, так ее живенько к лекарям отправят, мозги лечить. И ведь здесь тоже аргументы нашел. Сначала рассказал о болезнетворных микробах, интересно, откуда он о них вообще знает. Их существование считалось у эльфов недоказанным, да и проходили эту теорию на пятом курсе академии, и то только на целительском факультете. Затем Торн спросил у самых опытных охотников: а зачем умываются тигры? Те только пожимали плечами, но явно заинтересовались, к этим хищникам орки относились с симпатией и почтением.