О цветах в начале зимы можно и не мечтать, но плитку американского шоколада и, большую по нынешним временам ценность, флакон одеколона "Красная Москва", ему кореша из автороты подогнали, вошли в положение. Лучше бы, конечно, духи подарить, но где же их взять, да еще в такие сроки? Привозивший презенты Иваныч, ехидно ухмыльнувшись, пожелал удачи и был послан к черту.
Вечером, когда уже стемнело, свежевыбритый Вова с оттопыренными подарками карманами шинели, осторожно поскребся в дверь дома, где квартировали медсестры. С минуту ничего не происходило, Вова уже хотел было сам взяться за ручку, но тут дверь приоткрылась.
- Лопухов, ты?
- Я, Нина Антоновна.
- Чего тебе?
- Анечку позовите, пожалуйста.
- Анечку, - фыркнула женщина, - погоди-ка, ты, часом, не на свидание с ней собрался?
- Ну…, - замялся Вова.
- Зайди.
Дверь распахнулась шире, Лопухов вошел. Медсестра поправила укрывающую плечи темную шаль.
- Нет ее, с капитаном своим гуляет, - огорошила его женщина.
- С каким капитаном?
- С таким, из оперативного отдела. С весны еще. Вроде, было поссорились они, а сегодня он опять появился и Анечку увел. Любовь у них, а ты бы не лез туда.
- Не буду, - пообещал Вова.
Сердце захлестнула горечь и злость. К чести Лопухова не на девушку, она ему никаких надежд не давала, на себя - нафантазировал черт-те, что и приперся, как последний идиот. Он уже повернулся, чтобы уйти, но передумал.
- Вот, возьмите, Нина Антоновна.
Торопливо выгреб из карманов приготовленные подарки.
- Ой, не возьму, - отказалась женщина.
- Берите, берите, - Вова сунул презенты ей в руки, - и спасибо вам.
Некоторое время он простоял у угла дома, сжав зубами, колючий рукав шинели. Хотелось по-волчьи завыть в голос. Бывали у него и раньше жестокие обломы с женщинами, но переносились они намного легче. Видимо, Анечка-медсестричка чем-то его основательно зацепила его циничную душу. Холодный воздух остудил тело, прочистил голову. Лопухов хотел было уже уйти, но тут до него донеслись чьи-то шаги, Вова замер. Как назло, Анечка вернулась. И не одна, со своим капитаном. Сцену прощания он досмотрел до конца, хотя в косом лунном свете видны были только тени, недвусмысленно прильнувшие друг к другу. Нацеловавшись и наобнимавшись, голубки, наконец, расстались. Птичка упорхнула за дверь, птиц решительным шагом протопал мимо притаившегося Вовы, не заметив его. Переставляя затекшие ноги, вслед за ними убрался и Лопухов. На следующий день он с утра заявился к суровой Марии Ефимовне и решительно заявил.
- Выписывайте меня!
- Рано еще, - решительно отказала врачиха.
- Нечего мне здесь больше делать, здоров я, - продолжал настаивать Вова.
Уже через час, закинув за спину изрядно отощавший вещмешок и повесив на плечо автомат, он, не дожидаясь попутной машины, пешком покинул медсанбат с намерением никогда больше сюда не возвращаться.
- Ты что с машиной сделал, гаденыш?!
Только опасение содрать с кулаков тоненький слой едва наросшей кожи удержало Вову от мордобоя. "Шеви", к которому он успел прикипеть за несколько месяцев, встретил кривым, косым и убогим. В смысле, помятым крылом с разбитой фарой, спущенными колесами и не на ходу. Совсем молоденький, едва после курсов парнишка пытался оправдаться, но Лопухову его лепет был по барабану.
- Пошел на хрен! В обоз, кобылам хвосты крутить! До чего технику довел!
- Это моя машина, за мной закреплена…
- Ща я тебе закреплю!
Вова был на голову выше, на четверть центнера тяжелее, здоровее и с автоматом. Он решительно влез в кабину и выбросил оттуда на снег все чужое шмотье.
- Еще раз к машине подойдешь - ноги повыдергиваю. Пошел вон! Стой! Где канистра? А домкрат? Где домкрат, я спрашиваю?!
- Сергей Иванович одолжил, сказал, раз машина не на ходу…
- Это какой такой "Сергей Иванович"? Это Мельниченко, что ли?
Одолжил, как же! Хороший был у Вовы домкрат, трофейный гидравлический, хрен его Иваныч потом вернет, такого куркуля еще поискать надо. Надо ковать не отходя. К счастью, "студебеккер" с нужным номером был не в рейсе. Да и как он в рейс пойдет с разобранным движком? Хозяин машины курил тут же.
- О, Саныч вернулся! Здорово.
- Здоровей видали. Домкрат верни.
- Да зачем он тебе? Машина все равно…
Не слушая Иваныча - заболтает, Вова сам решительно забрал свое имущество.
- Ладно, ладно, еще попросишь что-нибудь у меня, - прилетело в удаляющуюся Лопуховскую спину.
Возле "шевроле" его дожидались двое, уже успел настучать, сученок.
- Лопухов, ты чего самоуправством занимаешься?
И это вместо "здравствуйте". Вернулся, называется, в родную роту.
- Я, Аркадий Львович, статус-кво восстанавливаю. Вы только гляньте, что он с техникой сотворил!
- Да знаю я все, не один ты такой, полавтороты на приколе стоит. Во время наступления машины гоняли и в хвост, и в гриву, а запчастей как не было, так и нет.
Запчасти. Это волшебное слово, скрывающее за собой необъятное море железок, резинок и пластмассок, от простенькой шайбы до движка в сборе, хорошо известно всем военным и гражданским снабженцам со времен Великой Октябрьской и до самого развала великого и могучего. Их доставали, выбивали, меняли на другой дефицит. За них шли на должностные и уголовные преступления, вылетали с высоких кресел и даже садились. Но чтобы просто пойти в магазин и купить или на складе получить по разнарядке… Ну да пересказывать это бесполезно, это надо пережить. Нет не так, в этом надо прожить почти всю жизнь, чтобы понять истинное значение этого слова.
А где, скажите, взять запчасти автороте, находящейся в самом низу иерархической пирамиды АВТУ РККА? До нее просто ничего не доходило. А ведь что-то наши заводы производили. И союзники поставляли. Только где они эти поставки? Растворились по дороге? Не удивительно, если значительная их часть так и осталась лежать в окаменевшем солидоле на разбросанных по просторам страны многочисленных складах разветвленной и запутанной интендантской службы РККА-СА. А может, до сих пор лежит. С отечественной техникой все было просто и понятно, что с разбитых машин снял, то твое. На большее можно не рассчитывать.
Самыми исправными поставщиками запчастей были немцы. Поэтому, большинство машин на ходу, в данный момент, были именно трофейными. Поставляли фрицы и россыпью, и в виде готовых, так сказать, машинокомплектов. Особенно щедрыми эти поставки были как раз в период наступления. Оставалось только изыскать или открутить нужное с трофея. Беда была в том, что отыскать подходящий трофей было не так просто.
С советскими грузовиками было совсем просто: ЗиС-трехтонка и ГАЗ-полуторка. Американцы поставляли "студебеккеры", "шевроле", "форды" и "додж" три четверти. А немцы? "Опель", "мерседес", МАН, "бюссинг" и еще всякой хрени. И все разных моделей, с разной грузоподъемностью и моторами. А еще попадались итальянские "фиаты", французские "пежо", "рено" и "ситроены". Да много чего еще попадалось, "штайры" австрийские, например, еще какая-то не опознаваемая экзотика. Вот и ищи, носом землю рой, а нужную железяку найди.
- Главное, чтобы руки на месте были, а запчасти найдутся.
- Значит, берешься поставить машину на ход?
Вова понял, что Кальман его на слове поймал, но отступать было некуда.
- Берусь.
- Сколько тебе времени потребуется?
- Не знаю еще, надо разобраться.
- Разбирайся, только очень долго не тяни, машин не хватает, да и скоро вперед двинем. Если потребуется - обращайся, чем смогу - помогу, но сам понимаешь…
- Понимаю, Аркадий Львович.
- Пошли, - бросил Кальман горе-водителю, - пока у ремонтников поработаешь, опыта наберешься.
С неисправностями Вова разобрался быстро. Крыло, фара, колеса - ерунда. Мотор рабочий, с ним пацан ничего напортачить не успел. Масло из редуктора заднего моста упустил, на ходу, наверняка, будет гудеть, но не смертельно, некоторое время можно ездить и так. Основная проблема скрывалась в корпусе раздаточной коробки. Не выдержал один из подшипников промежуточного вала, а мальчишка попытался дотянуть до нужного места своим ходом и убил раздатку окончательно. Теперь ее проще поменять целиком, чем ремонтировать. Только где ее взять? Пришлось идти на поклон к ротному.
