– И что, сундучок она бы сама смогла унести? – поинтересовалась я. – Хотя бы до кареты наемной донести?

– Нет… – снова вздохнул Ротт. – И слуг не просила. И кареты никто не видел… Тогда господа из сыскного и подумали, что она, наверно, с мужчиной сбежала. Провела в дом через черный ход, он вещи вынес, и… и все. Поискали сколько-то, а потом сказали – никого, кто б на мою Диту походил, в их мертвецкой нет, а если найдут, сообщат…

Узнаю поведение младшего состава сыскного отделения. Те, кто постарше, все-таки умеют держать себя в рамках, а юнцы бравируют бесцеремонностью и цинизмом: им кажется, так они выглядят умудренными опытом и солидными сыщиками. Конечно, подобным образом они ведут себя только с мелкой сошкой вроде этого Ротта…

– Но, по-вашему, сбежать с мужчиной она не могла? – уточнила я. Ротт покачал головой. – И любовника у нее не было?

– Нет, конечно, нет, я бы знал! – вскинулся Ротт.

– Все мужья так думают, – проворчала я. – Хорошо, а дети у вас есть?

– Есть, трое, – с готовностью ответил он. – Девочка и два мальчика. Только они сейчас у тещи, она в пригороде живет. Она их часто к себе забирает, а им там хорошо, привольно, и детворы много, есть с кем поиграть… Дита тоже к матери собиралась съездить, но вот… – Он развел руками.

– А портрета жены у вас, случайно, нет?

– Есть, есть… – Ротт снова полез за пазуху, извлек откуда-то овальный медальон. Раскрыл, протянул мне.

Я взяла, присмотрелась. Что ж… Даже если художник приврал, Дита Ротт все равно была очень красива: тонкие черты лица, светло-каштановые волосы, карие глаза, застенчивая улыбка…

– И вы хотите сказать, что мужчины не обращали внимания на такую красавицу? – насмешливо спросила я.

– Ну, если так… – смешался Ротт. – Обращали, конечно, но она ни разу не дала мне повода подумать о себе дурно!

– Господин Ротт, а какие-то ценности из дома пропали вместе с вашей женой?

– В том-то и дело, что никаких! – удрученно ответил он. – Разве только то, что на ней было – пара колец, браслет, цепочка золотая… Вот и все. Ничего такого. А остальное все на месте, господа из сыскного первым делом проверили, и деньги тоже нетронуты!

– Значит, пропала только одежда… – задумчиво протянула я. – Господин Ротт, в начале нашей беседы вы сказали, что, по вашему мнению, сбежать Дита не могла. Почему вы так в этом уверены?

– Ну… – Ротт нахмурился. – Не совсем так, госпожа Нарен… Я допускаю, что, может, Дита могла бы… Но видите ли, в чем дело… Она очень практична! Если бы она сама собирала ту одежду, уж она бы взяла только самое необходимое, а тут… тут чепуха какая-то получилась! Господа из сыскного сказали, что, должно быть, она просто в спешке покидала в сундучок, что под руку попалось, но это совсем не похоже на Диту! Куда ей было торопиться, если меня дома не было, а прислуга в хозяйские дела не лезет?

– И что же за чепуха с одеждой? – уточнила я. Что-то в утверждении господина Ротта меня заинтриговало. – Что вас встревожило?

– Ну, к примеру… – Он нахмурился. – Зачем Дита взяла летнее платье? Сейчас оно вовсе ни к чему, а если она и правда сбежала с кем-то… ох, не хочу об этом думать, но если все же… к лету можно пошить другое, для чего брать это? Хорошее, дорогое, но не самое новое? Потом, совсем мало теплых вещей пропало. Ах да… Еще исчезло пошитое к зимнему празднику платье, это я еще могу понять, Дите оно очень нравилось, но… – Он понизил голос: – Госпожа Нарен, платье-то голубое, отделано серебряной нитью и синим бисером, а туфли пропали цвета морской волны! Они совсем к другому платью полагаются!

– Стойте, стойте, – нахмурилась я. – Не могла она действительно в спешке перепутать?

Ротт покачал головой.

– Цвета действительно немного похожи, но уж Дита-то не могла не отличить ношеные зеленые туфли от новеньких голубых! И еще… белье тоже как-то странно исчезло – вещи от разных туалетов. Чулки одни, сорочка другая… гхм… – Ротт смутился.

– Вам-то откуда такие тонкости известны? – с любопытством спросила я.

– Кому и знать, как не мне! – Ротт чуточку выпрямился в кресле. – Я же, госпожа Нарен, дамский портной как-никак!

– Так вот почему мне ваша фамилия знакомой показалась! – рассмеялась я. – Только сегодня слышала, как две дамы на улице обсуждали, мол, какая-то их знакомая в гости в платье от самого Ротта заявилась и такой фурор произвела…

Ротт чуточку зарделся, видимо, ему было приятно это слышать.

– В сущности, – сказал он скромно, – я человек известный в определенных кругах… Врать не буду, за работу беру дорого, но она того стоит.

– Как мы в этом похожи, – усмехнулась я. – Но мы отвлеклись. Итак, господин Ротт, что еще вас насторожило?

– Ну, кроме одежды… – задумался он. – Дита накануне была… ну… обыкновенная. Как всегда. А я думал, если человек что-то такое задумал, побег или еще что, он нервничает, дергается… старается это скрыть… А из Диты плохая актриса, у нее все на лице написано!

«Опять-таки, почти все мужья думают так о своих женах», – хмыкнула я про себя.

– И конечно, дети, – завершил мысль Ротт. – Она их очень любит. И вдруг такое… Не могла она уехать, даже с детьми не попрощавшись! К матери ее посылали – не было там Диты…

«От большой любви женщины, случается, и о детях напрочь забывают», – могла бы я сказать, но промолчала, а вслух произнесла:

– Что ж, господин Ротт… Я займусь вашим делом. Времени, конечно, прошло уже немало, но я постараюсь разыскать вашу жену. Так… – Я взглянула за окно. – Сегодня уже поздно. Завтра с утра я наведаюсь в сыскное и взгляну, что они успели узнать по вашему делу, а потом приеду к вам. Кстати… Не говорите никому, что наняли меня.

– А… – Ротт часто заморгал, потом, видимо, сообразил: – Это чтобы не спугнуть… Ну, если вдруг кто что видел, знает?

– Именно, – усмехнулась я. – Вы на редкость проницательны, господин Ротт. Возможно, эта предосторожность нам и не понадобится, но пока – лучше молчите. Ах да, совсем забыла: работаете вы на дому?

– Нет, что вы, у меня большая мастерская, – гордо ответил Ротт. – Сам-то я беру только самые сложные заказы, а по мелочи трудятся подручные. Но я плохих портных не держу, мне репутация дороже!

– Не сомневаюсь, – сказала я. – Значит, в мастерскую я наведаюсь под видом клиентки. Поговорю с вашими работниками. Надеюсь, не нужно предупреждать, что мы с вами не знакомы?

– Ну что вы, конечно, – закивал Ротт. Кажется, ему было немного не по себе.

– В таком случае, ответьте мне еще на несколько вопросов, – произнесла я.

Ротт добросовестно отвечал, и если вопросы и показались ему странными, то он этого никак не показал.

– Прекрасно, – сказала я наконец. – Задаток оставьте. Пока этого довольно, но… Дальше будет видно.

– Благодарю, госпожа Нарен… – Ротт поднялся и попятился к двери, кланяясь. – Всего доброго, госпожа Нарен…

– Всего доброго, – ответила я, набивая трубку.

Хм… любопытное может оказаться дельце. Если красотка Дита в самом деле не сбежала с каким-нибудь прохиндеем, что вполне вероятно, то какие остаются варианты? Пристукнули в подворотне из-за пары колец и браслета? Очень может быть, а что тела не нашли – зима, под снегом много чего можно спрятать. Похитили? Есть охотники до красавиц, которым закон не писан, но… Кому она понадобилась, мать троих детей? На лице, положим, это не написано, но фигура-то наверняка уже не девичья… Хотя есть любители и на таких дам. А может, она угодила под лошадь и лежит сейчас в беспамятстве в какой-нибудь городской больнице или у сердобольного горожанина. Или…

Как обычно, версий множество. Будем работать, усмехнулась я…

Утром я, как и собиралась, отправилась в сыскное. Заглянула к Висласу, поинтересовалась делом Диты Ротт и, конечно, получила материалы. (Приятно работать напрямую с начальством!) Было их, признаться, совсем немного. К работе юные (в этом я не ошиблась) сыщики подошли не то чтобы спустя рукава, но и без особого рвения, остановившись на версии побега с любовником. Знакомых и родственников опросили, но поверхностно: задавали вопросы только по поводу дня исчезновения Диты, интересовались еще наличием посторонних мужчин в ее жизни, но тут никто ничего сказать не смог. Две подруги упомянули, что Дите многие оказывали знаки внимания, но был ли у нее любовник, они не знали. Может, не было, а может, женщина просто не желала делиться секретами с подругами, справедливо полагая, что в этом случае они могут и не удержаться от сплетен. Вот, собственно, и все…