На следующий день они прибыли в северный Дунланд, где сейчас не жили люди, хотя это была зеленая и приятная страна. Наступил сентябрь с золотыми днями и серебряными ночами, и они ехали налегке, пока не добрались до реки Лебединый Полет и нашли старый брод к востоку от водопадов, где река неожиданно спускается в низины. Далеко на запад в дымке лежали озера и острова, через которые река извиваясь текла к Грейфлуду; здесь, в тростниках жили бесчисленные лебеди.

Так прошли они в Эрегион, и в одно прекрасное утро, глядя из своего лагеря на низком холме, путники увидели на востоке три освещенных солнцем пика над плывущими облаками: Карадрас, Келебдил и Фриундол. Они приближались к воротам Мории.

Здесь они задержались на семь дней, ибо близилось еще одно печалившее их расставание. Вскоре Келеборн, Галадриэль и их народ должны были повернуть на восток и пройти через проход Красного Рога, спуститься по лестнице Димрилла к Сильверлоуд и к своей стране. Они так далеко прошли западным путем, потому что им о многом нужно было поговорить с Элрондом и Гэндальфом, и, задержавшись, они продолжали беседы со своими друзьями. Часто после того, как хоббиты засыпали, они сидели под звездами, вспоминая ушедшие века, и свои радости, и свою работу в мире, или советуясь о наступающих днях. Если бы мимо случилось пройти какому-нибудь путнику, мало что он услышал бы и увидел, ему показалось бы только, что он видит вырезанные из камня серые фигуры — воспоминание о давно забытых днях в ненаселенной земле. Ибо они не двигались и не говорили словами, а прямо обменивались мыслями от мозга к мозгу; и лишь глаза их горели и жили при этом.

Но наконец все было сказано, и они расстались на время, пока не наступит час ухода Трех Колец. Быстро слившись с камнями, одетый в серое народ Лориена двинулся к горам. А те, что должны были идти в Раздол, сидели на холме и смотрели, пока из тумана вдали не блеснула вспышка. Фродо знал, что это Галадриэль подняла руку в знак прощания.

Сэм отвернулся и вздохнул:

— Я хотел бы снова побывать в Лориене!

Наконец однажды вечером они неожиданно, как всегда кажется путникам, оказались на высоком краю долины Раздола и далеко внизу увидели огни дома Элронда. Они спустились и пересекли мост, и подошли к двери и весь дом наполнился светом и радостными песнями.

Прежде всего, не поев, не помывшись, и даже не сняв плащей, хоббиты отправились на поиски Бильбо. Они нашли его одного в его маленькой комнате. Она была забита бумагами, перьями и карандашами. Бильбо сидел в кресле перед очагом, в котором ярко горел огонь. Он выглядел очень старым, но мирным, и он… спал.

Бильбо открыл глаза и взглянул на них.

— Здравствуйте! — сказал он. — Вы уже вернулись? А завтра мой день рождения. Как хорошо с вашей стороны! Вы знаете, мне исполнится сто двадцать девять. Через год, если проживу, я сравняюсь со старым Туком. Мне хочется побить его рекорд, но посмотрим.

Отметив день рождения Бильбо, четверо хоббитов еще несколько дней оставались в Раздоле; большую часть времени они проводили со своим старым другом, который теперь почти не выходил из комнаты, разве что лишь поесть. Ибо он по-прежнему был очень пунктуален в этом и никогда не просыпал время обеда или ужина. Сидя у огня, они во очереди рассказывали ему о своих приключениях. Вначале он пытался кое-что записывать, но часто засыпал; а проснувшись, говорил: «Как прекрасно! Как удивительно! Но на чем мы остановились?» И они продолжали рассказ с того места, где он начал дремать.

Единственный момент в их повествовании, который действительно привлек его внимание, был рассказ о короновании и женитьбе Арагорна.

— Меня, конечно, пригласили тоже, — сказал он. — Но нашлись дела. А собираться — это такие хлопоты!

Однажды утром, посмотрев в окно, Фродо увидел, что ночью был заморозок и что паутина похожа на белые сети. И он понял, что должен попрощаться с Бильбо и идти. Погода по-прежнему была прекрасной после одного из лучших лет, какие только могли припомнить люди. Наступал октябрь, и вскоре должны были начаться дожди. А путь еще предстоял неблизкий. Но не мысль о погоде заставляла его торопиться. Он чувствовал, что пора возвращаться в Удел. Сэм разделял это чувство. Лишь накануне вечером он сказал:

— Что ж, мастер Фродо, мы ходили далеко и видели много, но я думаю, что места лучше этого так и не нашли. Здесь все есть, вы меня понимаете: и Удел, и золотой лес, и Гондор, и дворцы королей, и гостиницы, и луга, и горы — все смешано. И все же я чувствую, что нам пора уходить. Я беспокоюсь о своем старике, по правде говоря.

— Да, Сэм, все кроме моря, — ответил Фродо и повторил как бы про себя. — Кроме моря.

Фродо поговорил с Элрондом, и было решено, что они выступят на следующее утро. К их радости, Гэндальф сказал:

— Думаю, что я тоже должен идти. По крайней мере до Пригорья. Хочу увидеться с Баттербуром.

Вечером они зашли к Бильбо.

— Что ж, если вы должны идти, значит, должны, — сказал он. — Жаль. Я теряю вас. Приятно будет думать, что вы дома. Но я стал таким соней.

Затем он отдал Фродо митриловую кольчугу и жало, забыв, что когда-то уже сделал это. Он дал ему также три книги записей, сделанных им в разное время. На их красных переплетах было написано «Переведено с эльфийского Б. Т.»

Сэму он дал мешочек с золотом.

— Последняя капля сокровищ Смога, — сказал он. — Пригодится, если ты задумаешь жениться, Сэм. — И Сэм покраснел.

— У меня нет ничего для вас, мои юные друзья, — сказал он, обращаясь к Мерри и Пиппину, — кроме доброго совета. — И он дал им немало советов, добавив в лучших традициях Удела. — Не допускайте, чтобы ваши головы становились слишком великими для шляп. Если будете продолжать расти, скоро одежда обойдется вам в копеечку.

— Если вы хотите побить старого Тука, — парировал Пиппин, — не вижу, почему бы нам не попытаться побить бычьего рева.

Бильбо засмеялся и достал из кармана две прекрасных трубки с жемчужными наконечниками и отделкой из серебра.

— Думайте обо мне, когда будете курить их, — сказал он. — Их сделали для меня эльфы, но я больше не курю. — Тут он уснул ненадолго, а проснувшись, сказал. — Где мы остановились? Да, конечно, подарки. И, кстати… Кстати, я вспомнил кое-что, Фродо, а где мое кольцо?