Резник постарался забыть об этом странном инциденте, и вот тебе на: оказывается, Люба уезжала вчера из дома и вернулась только перед его приездом, а он ничего и не знал. А она и словом не обмолвилась. Ну разве так можно — совсем не щадить себя! И ладно бы, благотворительный фонд требовал её постоянного внимания и присутствия, так ведь нет! Он отлично функционировал и без Любы! Может быть, всё-таки Светочка напутала?

Резник заглянул в гостиную и увидел жену, сидящую перед домашним кинотеатром. Она пила коньяк из пузатого бокала и смеялась, глядя на экран. Мила сидела рядом с ней и тоже пила янтарную тягучую жидкость. Они любили по вечерам посмотреть какую-нибудь дурацкую комедию на DVD.

— Можно тебя на минуту? — тихо попросил Резник жену.

Она, с сожалением отрываясь от экрана, поднялась и вышла из гостиной.

— Что-то случилось?

— Да нет, пустяки, — уклончиво ответил он. — Я просто хотел узнать, почему ты не выполняешь предписания доктора. Гена же советовал тебе отлёживаться дома! А ты вчера отлучалась…

— Я и так постоянно дома, — немедленно взвилась жена, — так ты хочешь вообще сделать меня домохозяйкой? Меня уже тошнит от твоих допросов! С каких пор я обязана докладывать тебе обо всём, что происходит со мной в течение дня?

Она рассерженно фыркнула, повернулась на своих каблучках и вернулась в гостиную, к телевизору.

Резник, которого словно окатили ледяной водой, остался стоять на месте. Подумать только, что сейчас было? Что случилось с мягкой, нежной, заботливой женой? Почему она позволила себе повысить на него голос, и вообще смотрела на него почти с ненавистью?

Что происходит в этом доме, доме, который долгое время был для Анатолия Максимовича солнечным пятном в тёмном мире? В этот дом, где бы ни был Резник, ему всегда хотелось вернуться, в его волшебную, тёплую и дружелюбную, семейную обстановку, всегда пахнущую чем-то вкусным и домашним. Все приятели и знакомые отмечали этот факт, и завидовали этой семье. Даже Павлик, сын, который должен был ехать учиться в Англию после школы, наотрез отказался от Кембриджа, предпочёл МГУ. Впрочем, в Кембридж ему всё же пришлось поехать — на годичные языковые курсы.

Он не захотел на несколько лет исчезнуть из жизни этого дома, выпасть из доброй и любящей атмосферы. И вот теперь, Резник с огорчением вынужден констатировать, что этот дом уже некоторое время как лишился этой волшебной атмосферы покоя и любви. Когда это случилось, в какой момент? Когда Павел познакомился со своей азербайджанкой, принёсшей семье столько неприятностей и переживаний? Когда он решил покончить с собственной жизнью, узнав о смерти своей девушки, и полез в петлю?

Когда он женился на Миле? Или сейчас, когда что-то происходит с женой, что-то непонятное, странное? Резник чувствовал, что это неправильно, что такого быть не должно. Но это было. И теперь ему придётся с этим жить? Или попытаться разобраться, что происходит?

И вдруг в его голову пришла совершенно иная мысль: а надо ли ему знать, что происходит? Будет ли ему от этого легче? И, главное, хочет ли этого он сам?

Жанна с трудом понимала, что ей говорит главврач. Её так называемый муж исчез? Вот так вот запросто исчез с больничной койки? Пролежав на ней несколько месяцев в коме?

В это было трудно поверить. Хотя она тут же вспомнила свою последнюю встречу с Мальчиком. Он лежал в больничной палате, бледный, с заострённым лицом, словно у покойника, к нему был подключён аппарат искусственной вентиляции лёгких и ещё какие-то проводки. Жанна на тот момент уже перестала быть Ириной, она вспомнила, кто она на самом деле. И ненавидела Мальчика за то, что он сделал с её жизнью. Но она тогда только родила, и не способна была совершить то, за чем пришла в палату ко мнимому мужу. Она хотела отключить от электропитания все эти его аппараты. Всего лишь щёлкнуть тумблером, и всё. Дело было бы сделано. Она честно пыталась это сделать, но не смогла. Не хватило силы духа. Во-первых, она в большей мере была Ириной на тот момент, а Ирина — мягкая, нежная и робкая, была не способна лишить жизни кого бы то ни было. А во-вторых, Жанна была уверена, что Полина — дочь Мальчика. И она не могла решиться оставить своего ребёнка без отца. Она пообещала себе вернуться, когда будет в силах выполнить свой план. И вот теперь, после той сокрушительной новости, которую она узнала, вернулась сюда, чтобы закончить начатое неведомым союзником, и оказалось, что Мальчик исчез. Человек, находящийся в глубокой коме, сам поднялся с постели, отцепил от себя все проводки и капельницы, и спокойно покинул больницу.

Это было непостижимо. Но Мальчик — хитрый, коварный, сообразительный. Умный, наконец. И очень сильный, очень живучий. Никто бы не выжил с простреленной головой, а он выжил. И даже выкарабкался из своей комы. Хотя, когда Жанна видела его, она успела заметить, что он открыл глаза и наблюдает за ней. Она даже сказала ему что-то, но, если честно, была уверена, что это просто рефлексы, и на самом деле он ничего не слышит. В конце концов, несмотря на все свои достоинства и поистине кошачью живучесть, Мальчик всего лишь человек, обычный смертный.

Врач сказал, что Мальчик не скоро очнётся, если вообще очнётся когда-нибудь, несмотря на положительную динамику. Значит, этот подонок сумел обмануть не только Жанну, но и врачей! Он улизнул прямо у неё из-под носа, буквально несколько дней назад. Неужели почувствовал её приближение своим звериным чутьём?

И что ей делать дальше, где его искать? А найти его она должна, просто обязана. За ним числится должок, который он будет вынужден непременно вернуть.

Жанна задумчиво вышла из больницы и направилась к дому, в котором они жили вместе с Мальчиком.

Вопреки ожиданиям, сердце у неё защемило, когда она смотрела на солидный белый дом с колоннами, ухоженным двором и дорожками, посыпанными гравием. Всё-же, несмотря на свой двадцать один год, Жанна набралась опыта, и уже понимала, что нельзя просто так взять и вышвырнуть из жизни несколько месяцев. Это всё равно было, хотела она того или нет. И не надо лгать самой себе, ведь даже будучи Ириной, она была счастлива. И в какие-то моменты ощущала это счастье, хотя и чувствовала, как давит на неё то, что её память оказалась неспособна воспроизвести все события её настоящей жизни.

Жанна решительно вошла в калитку, подошла к дому и позвонила. Звонок не изменился, такая же заливистая трель огласила появление гостя. Дверь открыл мужчина средних лет. Жанна видела его мельком, на подписании договора о покупке дома.

Он сразу же её узнал и пригласил войти.

— Я насчёт… мужа, — с трудом выговорила она.

Ведь этот мужчина не знает историю её жизни, и она вовсе не намерена открывать ему душу и сердце. Поэтому пускай он считает Мальчика её супругом, тем более что он его ни разу не видел.

— Он приходил к вам некоторое время назад? — добавила она.

— Если ваш муж — высокий молодой блондин, то да, был примерно неделю назад, — согласился мужчина.

Жанна старалась припомнить, как его зовут, но не могла.

— А чего он хотел? — постаралась она спросить как можно небрежнее. — Он вам угрожал?

— Угрожал? — удивился мужчина и улыбнулся. — Да бог с вами, Ирочка! С чего это вдруг он будет угрожать? Нет, конечно! Правда, он был удивлён, увидев меня в доме, так что пришлось показать ему документы о покупке жилья. Он спрашивал меня о вас. Но я сказал ему, что видел вас всего лишь два раза — когда смотрел дом, и во время подписания договора.

Жанна вздрогнула, когда он назвал её Ирочкой. Надо же, оказывается, они виделись дважды, а она запомнила только момент подписания.

Она попрощалась с человеком, который купил у неё этот дом, и вышла за ворота.

Закурила, отворачиваясь от ветра, и поняла, что вряд ли когда-нибудь сумеет найти Мальчика. Если он сбежал, не поставив в известность лечащего врача, и не получив свои документы, значит, он не знает, что Жанна подобрала ему маленькую квартирку на окраине города и прописала его туда. Ей нужны были деньги, и она продала этот дом. Конечно, это было не совсем законно, но с помощью хрустящих зелёных бумажек, а также влиятельных знакомых, все дела улаживаются весьма просто. Надежда, бывшая нанимательница Жанны — Ирины, владелица ювелирной мастерской, помогла ей оформить продажу — покупку без подписи мужа, то есть Мальчика, находившегося в то время в коме.