— Слушай, ты можешь серьезно разговаривать или нет?
— Ну, могу, могу. О Луне там и Королев и Бушуев говорили. А тебя что, тоже к ней пристегнули?
— Главный велел мне новой ступенью заниматься. К Луне на том, что есть, не поедешь. Вот смотри-ка, — и Михаил, достав из внутреннего кармана пиджака несколько листков бумаги, протянул их мне.
Смотрю — почерк Сергея Павловича: «С. С. Посылаю Вам „заметки“. Прошу Вас через два дня, возможно, раньше…»
Прочитав первую фразу, я посмотрел на Михаила.
— Что смотришь? Читай дальше. Это он Сергею Семеновичу прислал (Сергей Семенович был у Константина Давыдовича начальником ракетного отдела. — А. И.), а он дал мне познакомиться.
Я стал читать дальше:
«1) ознакомить товарищей с „заметками“ и дополнить их и т. д. — одним словом, запустить в работу,
2) ознакомить товарищей с Вашими новыми прикидками и проч. Наш общий разговор состоится завтра и послезавтра еще раз, но хотелось иметь уже хотя бы наметки.
С. П.».
К записке скрепкой был приколот лист бумаги. Читаю:
«Заметки по носителю.
Необходимо сделать достаточно стройное обоснование выбора веса полезной нагрузки. Большой вес неоднократно подвергался оспариванию.
Здесь, видимо, можно сказать о необходимом полезном грузе во всех вариантах.
Подтвердить предыдущие соображения можно тем, что при этом получаются неплохие варианты полезных нагрузок.
Несложно получается при этом весе и в части двигателя.
Можно использовать анализ (если его толково составить в виде таблицы) роста весов ракет США, тяг двигателей и т. д.
Определите потребный вес для решения главных задач: Луна, Марс, Венера. Лучше было бы определить затраты топлива на единицу полезного груза для вывода на орбиту, а затем к Луне. Если такие цифры могут быть получены для Луны, то хорошо бы и для Марса и Венеры.
Необходимо сделать достаточно ясную и, главное, рациональную схему технологической сборки, стыковки и перевозки ракеты на стартовую площадку.
Но нужны четкие схемы (хотя бы скелетные — одной линией!) и сравнительные технические цифровые данные…
Какие нужны иллюстративные материалы (эти слова были дважды подчеркнуты. — А. И.):
основной общий вид (либо несколько их);
таблица данных (основных данных, сравнительных данных и т. д.);
технологические (можно скелетные) схемы сборки и перевозки.
Все это очень крупно, все линии толщиной 4–5 мм. Высота цифр 30 мм и т. д.
Макетик ракеты в 1:100 (легкий пластмассовый или бумажный, но высокого качества) + многие наши (небольшие) фото, таблицы, плакаты и т. д.».
Сразу же оговорюсь. Я бы, конечно, не запомнил содержания этих любопытных документов. Но к счастью, они сохранились. Еще раз я прочитал их совсем недавно. А тогда, помню, дочитав, с недоумением поднял на Михаила Степановича глаза:
— И это все за два дня?!
— Как видишь. Вот учись, как задания давать. Обратил внимание — от завязки ракеты, от расчетов по Луне, Марсу, Венере до толщины линий и величины цифр на плакатах… Вот так-то, брат.
Михаил Степанович рассказал мне, что в проектном отделе уже проведены все необходимые расчеты. Для получения второй космической скорости на нашу ракету нужно было ставить еще одну ступень. Легко сказать — ставить. Вроде взял ее с полочки, посмотрел — подходящая, мол, и поставил. Нет, это большая, очень большая работа. Ведь мало ступень ракеты спроектировать, разработать чертежи для ее изготовления, электрические схемы, создать двигатель, приборы системы управления, изготовить все это, не раз испытать на Земле. А потом вместе с носителем еще нужно научить летать ракету. А это далеко не просто. И далеко не каждая ракета начинает нормально летать с первого раза.
— Знаешь, прикидки уже сделаны. Ступень сделать можно, но мороки много. Двигателя нужного нет. Мне ребята рассказывали, что Сергей Павлович говорил с Валентином Петровичем…
— С Глушко?
— Ну да, с ним. И у того ничего подходящего нет. Он сейчас более солидными двигунами занят.
— Ну и что же решили?
— Да вот решили сами двигатель делать.
— Сами? А получится?
— А почему бы и нет? Для большой машины рулевики сделали? Сделали. Двигателисты берутся. Ты же их знаешь. Ведь раз решили — умри, но так и будет.
— Да, что и говорить, хватка у них есть. И пожалуй, не только хватка. Знаний и опыта тоже не занимать. А с системой управления как?
— С управленцами договорились. Их главный согласен.
— Слушай, Миш, а какой полезный груз получается? Чего везти к Луне-то? Может, нечего?
— Ну, много, как ты сам понять должен, мы не дадим. Килограммов триста…
— Триста?
— Что — мало?
— Конечно, мало. Хоть бы полтонны…
— Хватит и того. Вы тоже пожмитесь и науку поприжмите.
— Уж этому-то ты нас не учи, как-нибудь разберемся…
— А я вот потому и просил тебя зайти. Узнал, что ты прилетел. Давай входи быстренько в курс дела, нам с тобой надо связь держать.
— Связь-то связью… Но только давай договоримся, если запасы по весу будут — не хитрить. Не так, как на первых спутниках было: запасики от пуска к пуску открывались. А сроки какие?
— Что сроки? Ты же Сергея Павловича знаешь. Характер! Он ждать не может. Темп! Что задумано — делать немедленно, и все силы на это. Тут на одном из совещаний он знаешь какой срок называл? 1958 год!
— В этом году? Сейчас май. Что же остается?
— А вот то и остается — полгода.
Сразу же после обеда я пошел в проектный отдел. Глеб Юрьевич, начальник «лунной» проектной группы, что-то сосредоточенно писал за своим столом.
— A-а… здорóво! С прибытием из теплых краев! Ну как долетели? — встретил он меня.
— Да долетели-то хорошо. Это все ладно. Я вот перед обедом с Михаилом Степановичем разговаривал, он мне, прямо скажу, некие фантастические истории порассказал…
— Почему же фантастические? Пойдем, покажу.
Глеб Юрьевич встал из-за стола и, взяв меня под руку, подвел к одному из кульманов. Симпатичная девушка, блондинка, которую у нас все звали не иначе, как Милуня, Людмила Петровна, подарив нам очаровательную улыбку, отошла чуть в сторону.
— Ну вот, смотри…
И Глеб Юрьевич подробно объяснил мне идею первой космической ракеты. Вывод на траекторию перелета с помощью дополнительной ступени к носителю… Разгон в сторону Луны со скоростью, несколько превышающей вторую космическую… Исследования космического пространства за пределами тех расстояний, на которые летали три первых спутника… Попытка прощупать, хотя бы немножко понять, что такое окололунная область и что делается там, за Луной…
— И сколько же времени ракета будет лететь до Луны?
— При такой скорости, которую сейчас выбрали, около тридцати четырех часов.
— Ну, Милуня-Людмилуня, покажи, что ты тут накарябала, — я с улыбкой посмотрел на Людмилу.
— Товарищ ведущий, выбирайте, пожалуйста, выражения! «Накарябала»!
А надо сказать, что чертила Милочка отлично и очень любила свою работу.
— Не сердись, не сердись, ведь я же пошутил. Да разве может такая очаровательная девушка…
— Глеб Юрьевич! Вы что, вдвоем меня специально изводить пришли? Так это можно попробовать после работы. Хотя тогда у вас вряд ли что получится. Ведь вы начальники, вам здесь не ответишь, а вот после работы…
— Ладно, Милуня, мир! — я протянул ей руку.
— Вот то-то! — она улыбнулась, сверкнув жемчужинками зубов. — А вообще-то неплохо было бы перед тем, как начать со мной разговаривать, поздороваться, что ли!
Действительно, мы с Глебом Юрьевичем были так увлечены разговором, что, подходя к Людмиле, забыли поздороваться.
— Извиняюсь, очень извиняюсь…
— Во-первых, не «извиняюсь», а «извините, пожалуйста» — так по-русски говорить положено. Объяснить почему?
— Знаю, не объясняй. А вот что получается — расскажи.
Через полчаса я знал, что на ракете будет шарообразный контейнер, состоящий из двух полуоболочек, герметически соединяемых между собой. На верхней будут четыре стержня — антенны радиокомплекса. Между ними, на «северном полюсе» шара — сужающийся стержень, а на самом его конце в конусообразной, закругленной коробочке — чувствительные датчики для определения напряженности магнитных полей вдали от Земли, в межпланетном пространстве и около Луны. На верхней полуоболочке приютятся и две полусферические, из тончайшей металлической сеточки, протонные ловушки (их задача — определять концентрацию протонов) и две пластины-панели с пьезодатчиками для регистрации ударов метеорных частиц.
