— Ты можешь присутствовать при разговоре, — предложил я. — Если станешь вести себя спокойно и пообещаешь не вмешиваться.

— Дожила! — изрекла мать. Судя по всему, сама себе. — Собственный сын сомневается. Ладно, малыш, я обещаю не вмешиваться. Давай, удиви меня еще раз. Позволь услышать, как старый Риттершанц вслух признает собственную ошибку.

Ла Лидия Риттершанц

В зал, где ожидали главы двух Домов, Лидия вошла, держа супруга под руку. Мелкая демонстрация их единства. Абель определенно являлся гением, но в подобных знаках, интуитивно понимаемым интриганами со стажем, не разбирался совершенно. Пришлось самостоятельно разрабатывать план предстоящей беседы. Впрочем, некоторые изменения Гнец в него все же внес.

— Опаздываете, молодой человек, — тихим бесцветным голосом заметил старик, которого Лидия все еще признавала отцом, несмотря на равнодушие и откровенно пренебрежительное отношение к ней.

— Вовсе нет. Я всего лишь дал вам время обсудить текущую ситуацию. — Абель вежливо улыбнулся.

Задержка, на которой он настоял, требовалась, чтобы император с главнокомандующим успели обменяться мнениями и прийти к выводу, что в отсутствие детей договариваться им, по сути, не о чем. Печальный опыт прежних взаимоотношений с родственниками приучил Абеля к мысли, что родители частенько ни во что не ставят как собственных, так и чужих отпрысков, считая их не более чем приложением к старшим членам семьи.

— Пусть будет так, — не стал спорить собеседник, медленно прикрыв глаза и так же медленно открыв их обратно. Выглядел старик неважно, и вообще складывалось ощущение, что он может заснуть в любой момент. Хорошо, если только заснуть. — Тем не менее, мы потратили немало времени на ожидание. И раз оно наконец закончилось, то мне хотелось бы до восхода солнца услышать конкретные предложения по разрешению сложившейся ситуации. Как я понимаю, вы хотите, чтобы я снял выдвинутые обвинения и выступил с оправдательной речью?

— Нет, не хотим, — вступила в разговор Лидия. Она дала мужу начать беседу, демонстрируя его главенство, но теперь требовалось показать, что и сама имеет право голоса. — Вернее, нам все равно. Захочешь дистанцироваться от Давида, свалив вину в смерти Тамары на него одного, — мешать не будем.

— Предлагаешь Владыке обвинить собственного наследника в совершении преступлений? Сделать грехи правящего рода достоянием общественности? — Старик покачал головой. — А я уж было подумал, что ты усвоила полученные когда‑то уроки.

— Нам безразлично, на кого ты свалишь убийство Тамары. Но если попытаешься продолжать настаивать на виновности моего супруга, то рискуешь оказаться в неудобном положении. Когда мы предъявим доказательства своей непричастности.

— У вас есть доказательства? Тогда почему вы не предъявили их раньше?

— Потому что Давид плевать на них хотел. Как и ты.

— Я лишь следовал традициям. Сын предоставил мне достаточно оснований для вендетты, в то время как вы молчали. Показания выживших однозначны: пожар в Весеннем дворце, унесший жизнь твоей сестры, разжег феникс. Точно такой же, как и устроивший бойню на стадионе в Солиано. Кроме Тамары в огне погибли и иные высокородные Дома Весов. Их семьи могли не понять моего желания организовать совместное расследование с Домом Крылатого Меча, очевидно заинтересованного в оправдательном приговоре Гнеца.

— Все принадлежавшие мне фениксы внесены в реестр подотчетного вооружения нашего Дома, — спокойно произнес Абель. — Я могу отчитаться по каждому из них. Сжегший Ла Тамару в это число не входит. Что же до тех огненных птиц, которые не вошли в упомянутый реестр, то о них надо спрашивать не меня, а моего отца. Или Ло Гнешека, проводящего соответствующее расследование. Тем более что он упоминал о наличии у него доказательств нелегальных поставок энергетических големов Дому Весов.

— Александро? — Старик повернул голову в сторону главнокомандующего.

— Полагаю, у Гнешека действительно есть сведения, при обнародовании которых может пострадать некоторое количество высокородных, принадлежащих как вашему, так и нашему Дому. Но это не главная проблема. Давид как‑то пообещал, что в случае его смерти свет увидит куда больше компромата, чем имеется в распоряжении начальника службы безопасности Каласов. Так что в данный момент мы с вами находимся в одной лодке. Которая неспешно тонет.

— Вот как? То есть в моих интересах перехватить хотя бы часть информации и постараться, чтобы остальная не произвела эффект взорвавшейся шаровой молнии? Видимо, предполагается, что я хочу сохранить владычество Риттершанцев и Дома Весов, ради чего готов пойти на немалые жертвы?

— Если бы не хотел, просто проигнорировал бы оставленное моим супругом приглашение, — заметила Лидия.

— Возможно, мне всего лишь захотелось посмотреть на человека, сумевшего приникнуть во дворец и оставившего такое оригинальное послание. Кстати, я оценил как содержимое письма, так и способ доставки. Оценил больше, чем все остальное. Включая убийство Давида.

— Посмотрел? — задала риторический вопрос женщина. — Нам можно уходить? Или судьбы высокородных Дома Весов тебя все еще интересуют?

— Давайте обсудим ваши пожелания.

Лидия указала глазами на супруга, предлагая вести переговоры с ним. В дальнейших доказательствах самостоятельности она не нуждалась, а из уст Абеля ультиматум прозвучит куда весомее.

Ла Абель Гнец

Император посмотрел на меня. Так же равнодушно, как и ранее. Казалось, мы ему совершенно безразличны. Старик говорил тихим ровным голосом, время от времени прикрывая глаза, и вообще производил впечатление крайне уставшего человека. Если бы Лидия не предупредила заранее об особенностях его поведения, я решил бы, что этому человеку все равно, и договариваться просто бессмысленно.

— Мы предлагаем объявить нас наследниками.

— То есть официально закрепить за моей дочерью право занять трон и показать, что я признаю тебя в качестве консорта, тем самым сообщив об отсутствии претензий со стороны нашей семьи? Звучит довольно разумно. Все?

— Нет. Имелось в виду именно объявление нас наследниками. Обоих.

— Желаешь покинуть прежнюю семью и стать одним из Риттершанцев?

— И опять нет. Я останусь Гнецем. Если папа не имеет принципиальных возражений.

— Не имею, — отозвался отец.

— Допустим, я соглашусь выполнить ваше странное требование, — император пошевелил сухими губами, и это было первое проявление им каких‑либо эмоций на протяжении всего разговора. — Два правителя не самое невероятное, что видела страна на протяжении истории. Но представители разных Домов и фамилий?.. Кто унаследует трон после вашей смерти?

— Наш ребенок, разумеется.

— И кем он будет? Риттершанцем? Гнецем?

— Это мы решим после его рождения. Спешить с которым не собираемся.

— Почему?

— Мне не нравятся «весовщики», — откровенно заявил я. — Но и «мечники» не внушают доверия. Родители всю жизнь пытались командовать мной и постараются то же самое проделать с внуком. К тому же у нас с Лидией не слишком много опыта управления чем‑то настолько большим и значительным, как империя.

— Мы хотим ограничить представителей обоих Домов в возможностях влияния на нас, — добавила Лидия. — Десятки аристократических семей получат шанс добиться главенства своего Дома мирным путем, всего лишь доказывая полезность стране в целом и правящей чете в частности.

— Чья это идея? — спросил старик.

Мы с женой переглянулись, и я пожал плечами.

— Общая, полагаю.

— Кажется, я ошибался, считая, что при всех его недостатках Давид станет лучшим Владыкой, нежели Лидия. Ваши условия меня устраивают. Александро, не возражаешь, если твой сын станет моим наследником?

— Я бы возразил, но он ведь все равно откажется от поста главнокомандующего, — отец усмехнулся. — Так что не вижу смысла. Согласие в письменной форме Теодор хоть сейчас составит. Он человек предусмотрительный — четырех законников с собой прихватил.