Любовь Никитична поджала губы – и так настроения никакого нет, а тут еще это неясно откуда появившееся беспокойство. Вспомнив о том, о чем зареклась ближайшую неделю не вспоминать, женщина скрипнула зубами – ее несколько дней назад без причины выпнули из органов с унизительной характеристикой, и чтобы прийти в себя, а после попытаться разобраться в причинах, бывший сотрудник полиции ехала сейчас пожить на дачу. Как раз в начале года там ремонт закончили, а месяц назад и баньку поставили.

Пока ехали по поселку, несколько брошенных вслед машине взглядов встречных деревенских жителей лишь усилили беспокойство женщины.

– Коля, давай побыстрее, а? Давай, давай, – настойчиво произнесла Любовь Никитична, в нетерпении ерзая на сиденье.

Николай, худой и субтильный мужчина, в противовес раздавшейся в последние годы вширь супруге, ничего говорить не стал, но скорость прибавил, закрутив быстро рулем, объезжая многочисленные ямы. Теперь за машиной поднимался шлейф пыли – конец лета выдался жарким, и поверхность грунтовой дороги в отсутствие дождей была высушенной и пыльной.

– Ох ты ж. ять! – не выдержала Любовь Никитична, когда из-за поворота показался забор дачи. – Твою мать, Коля! – выругалась женщина, практически на ходу выскакивая из машины и с невероятной для своих объемов прытью бросаясь к калитке высокого глухого забора.

Руки у Любовь Никитичны тряслись, отпереть замок получилось не сразу. Но когда, скрипнув, калитка в створке ворот открылась, руки у женщины затряслись еще сильнее.

Дачи больше не было. Вместо красивого и аккуратного, облицованного сайдингом дома с кокетливой красной крышей теперь среди серо-черного покрывала пепла и обугленных остатков бревен сюрреалистическим пейзажем возвышался над землей каркас чудом устоявших труб проведенного во все комнаты отопления.

И прямо у ног Любовь Никитичны, будто насмешкой, валялся желтый от жара флюгер, совсем недавно купленный в строительном гипермаркете. Флюгер, устанавливать который она со скандалом загоняла на крышу Колю.

– Это что же… как… – полные губы женщины невольно задрожали.

– Любка, слышь, – послышался сзади каркающий голос.

Женщина резко обернулась и встретилась взглядом со старой бабкой – соседкой, которая еще когда Любовь Никитична двадцатилетней девушкой приезжала сюда, на дачу к родителям, была такой же сухонькой, согбенной и седой.

– А? – не в силах вымолвить ни слова, посмотрела женщина в серые, затянутые пеленой старости глаза.

– Тебе письмо тут, – несказанно удивив женщину, старушка протянула письмо.

– Письмо? – машинально проговорила Любовь Никитична, удивленно беря простой конверт без подписей.

– Ага, сегодня утром просили передать, – каркнула соседка.

Все еще не в силах прийти в себя, Любовь Никитична распечатала конверт и достала сложенный белый лист формата А4 с распечатанным на принтере посланием.

«Здравствуй, неуважаемая Катерина Матвевна!

Пишу тебе почти из горячего ада. Узнала? Нет?

Да, да, я та самая девочка Даша, которая умерла в тюрьме восемь месяцев назад.

Ты удивлена? Да, ты, наверное, не только удивлена, но и расстроена – тебя ведь уволили с работы, а еще у тебя вчера сгорела дача. Хорошо горела, кстати, – на всю округу зарево было.

Это я тебя навестила, принеся сувенирчик – немного адского пламени.

Ты думаешь, Катерина Матвевна, у тебя сейчас все херово?

Ты ошибаешься, сука. Херово – это когда тебя ногами вбивают под кровать за то, что ты в полицию сходила, и лежа в луже своей крови, ты думаешь – забьют тебя сейчас до смерти, или сначала снова трахнут, а только потом забьют. Вот это, мразь ты такая, херово, а дача с работой… пфф… ах да, у тебя же сегодня утром еще и квартира сгорела. Как раз ты на дачу уехала, и бац – нет квартиры. Сразу три пожарных расчета тушить приехало… Печально сейчас тебе? Очень плохо? Обидно? А вот по губам тебе толстым слоем, сука, это еще не все.

Я сейчас обратно в ад возвращаюсь, может быть, и надолго. Но ты не надейся, вернусь по-любому. И тогда ты точно узнаешь, что это такое, когда кажется, что сегодня у тебя все очень плохо, а завтра оказывается, что вчера еще все было так прекрасно…

Боишься? Правильно боишься, тварь. То ли еще будет.

Жди.

P.S. И да, я все-таки немного добрая. Хочешь совет? Порождения ада в монастыри проникнуть не могут. Так что ты или бойся, или в монахини стригись.

Руки, держащие письмо, дрожали.

Оторопевшая Любовь Никитична подняла взгляд и посмотрела на соседку.

– Кто… – с первого раза сказать не получилось, лишь воздух с сипением из горла вышел. – Кто это принес?

– Пигалица какая-то, – хмыкнула, пожала плечами бабка.

– К-к… кхх… как выглядела? – говорить получалось с трудом.

– Ага, с моими-то зенками только всех разглядывать, – каркнула бабка. – Волосы светлые, а что я еще увижу?

– А… а откуда она пришла? Может, приехала на чем?

– Приехала, точно, – кивнула бабка, – прям у моей калитки машина остановилась.

– Что за машина? Номера запомнили?

– Номера? Какие номера, Любка, я ж не вижу ничего! А машина… черная машина, большая. Прям катафалка какая-то.

– И куда нам? – восторженным голосом спросил Бургундец, обозревая панораму подземного города.

– Ты здесь был? – посмотрела Даша на стоявшего рядом полуорка.

– Не-а, – замотал головой тот.

Прежде чем вновь повернуться к расстилающемуся под ногами городу, Даша еще раз осмотрела спутника, совсем не похожего на того орка, каким она его раньше видела – черты лица у персонажа Арчи теперь были не такими отталкивающими, практически человеческими, клыки не такими длинными, а глаза и вовсе вполне обычными. Сменивший себе имя с Бугульдиса на Бургундца и расу с орка на полуорка Арчи специализацию оставил ту же, воина. За спиной сейчас у него висел щит со стилизованным изображением черепа, а на поясе – кривой орочий меч, мощь которого была усилена заклинаниями. Времени Арчи не терял и, использовав свои недюжинные способности, а также неограниченный лимит золотой карты, за короткое время добился впечатляющих результатов в прокачке вновь созданного персонажа.

– Пойдем уже, хватит пялиться, – больше саму себя оборвала Даша, и быстро пошагала вперед, в сторону городских ворот.

– Да я что… я ничего… – удивленно пожал плечами Бургундец и, придерживая ножны с мечом, немного пробежался, догоняя девушку. Некоторое время шагали молча, рассматривая надвигающуюся на них громаду стен подземного города, за которой поднимались многочисленные башни хищного вида.

– Даш… – протянул Арчи, – слушай, я уж не буду спрашивать, как мы в Ад попали, это теперь все твои подвязки. Но ты хоть скажи, зачем мы сюда пришли? Чтоб я в курсе был, как себя вести, мало ли что…

– Вольный, город невольников, образованный во время Войны Последнего Дня, – по памяти процитировала игровую энциклопедию Даша. – Возник здесь, в подземельях, где собрались остатки разбитых трех орочьих кланов, преследуемых воинами Империи, ватага изгнанников-дуэргаров, а также вышедший из глубин Подземья отвергнутый Ллос Дом Темного Пламени, члены которого пытались скрыться от мести других Домов своего народа.

– Во время Войны Последнего Дня? – удивился Арчи, – это когда Сильванне с объединенными кланами воевали?

– Да, – кивнула Даша.

– А при чем здесь имперцы?

– Так легионы тогда по сусалам и эльфам, и оркам надавали, – в этот раз цитировать энциклопедию Даша не стала, объяснила проще.

– О’кей, это понятно, – кивнул Бургундец, – а сюда-то мы зачем?

– У тебя деньги есть? – остановившись немного не доходя до ворот, вопросом на вопрос ответила Даша.

– Ну… есть, – кивнул Бургундец.

– Сколько?

– Кхм, – замялся полуорк, пожевывая губы, – триста.

– Держи еще тысячу, – открывая окно торговли, Даша даже не обратила внимания на смущение Арчи, который все же немного волновался о сумме, которую вбухал в прокачку своего персонажа. И о той, которую еще не потратил.