— Ты не сможешь скакать на лошади с большим напряжением, — сказала она, — что само по себе беспокоит меня. А я не расположена оставаться здесь, потому что не доверяю нашему хозяину. У меня может появиться желание в любой момент покинуть этот дом.

Он вновь присел, подбирая свою одежду, и начал одеваться, помогая себе лишь одной рукой.

— Наш хозяин, — заметил он, — предводитель Лиф Кесидри. И ты, безусловно, права. Он настоящий сумасшедший.

Он опустил бытовавшее мнение о том, что Кесидри имел в своих жилах еще и примесь крови кваджлинов и что именно это обстоятельство, как считалось, и было причиной его сумасбродств. Моргейн, по крайней мере если отбросить ее эксцентричность, выглядела вполне нормальной.

— Отдыхай, — неожиданно предложила она, когда Вейни уже оделся, по ее же первоначальному предложению. — Тебе еще может понадобиться сила. Они поставили наших лошадей в нижние конюшни, около главного входа. Если выйти из этой комнаты, то нужно будет повернуть налево, спуститься на три пролета по лестнице и налево будет нужная дверь. Запомни это. И еще послушай. Я хочу рассказать тебе, что я увидела здесь, на тот случай, если мы будем уходить отсюда порознь.

И присев на кровать рядом с ним, она, используя простыню как огромную карту, попыталась показать ему расположение комнат, дверей и залов с тем расчетом, чтобы он мог получить полное представление о том, где и что находится, ни разу не побывав там и не увидев этого собственными глазами. Выслушав ее рассказ, Вейни понял, что его лио очень профессионально разбиралась в вопросах защиты, и его оптимизм по поводу пребывания в этом месте даже немного возрос.

— Мы пленники, — спросил он, — или же все-таки гости?

— Я по крайней мере называюсь гостьей, — сказала она, — но мне кажется, что это место не очень-то располагает к этому.

В этот момент в дверь постучали. Кто-то пытался войти в комнату.

— У тебя есть желание засиживаться здесь? — спросил он.

— Я чувствую себя, — сказала она, — скорее как мышь, пробегающая около кошки: на первый взгляд нет никакой опасности, и зверь выглядит очень приятным, сытым и ленивым, но на самом деле это может быть и обман, за которым последует немедленный быстрый прыжок.

— Если только кошка действительно голодна, — заметил он, — то мы просто обманываем себя.

Она кивнула, соглашаясь.

Осторожный стук последовал снова.

Вейни схватился за свой меч, закрепляя его на поясе с таким расчетом, чтобы он попадал под левую руку. Моргейн тем временем отодвинула стул и освободила дверь.

Это опять была Флис. Она застенчиво улыбалась и кланялась. Теперь, когда лихорадка почти полностью отступила, Вейни мог получше рассмотреть ее. Она не была такой молодой, как это показалось ему в первый раз. Ее щеки были сильно подкрашены, а платье никак не напоминало о сельской идиллии: оно было просто неряшливым. Флис притворно и глупо улыбалась, глядя то на Моргейн, то на Вейни.

— Вас приглашают, — наконец сказала она.

— Куда? — спросила Моргейн.

Флис избегала ее взгляда и поэтому, рабски согнувшись, не поднимая глаз, добавила:

— В зал, госпожа. — При этом она бросила еще один любопытный взгляд на Вейни. — Приглашают только вас, госпожа. Они ничего не говорили про мужчину.

— Он илин, и служит мне, — объяснила ей Моргейн. — А в чем дело?

— Вы должны встретиться там с моим господином, — сказала Флис. — Все будет хорошо, — настаивала она. — Я позабочусь о вашем спутнике.

— Не затрудняй себя этим, Флис, — сказала Моргейн. — Он прекрасно обойдется и без тебя. Ты можешь быть свободна.

Флис заморгала. Она, казалось, была не особенно умна. Затем она повернулась, сделав почти на ходу быстрый поклон, и убежала.

Моргейн взглянула на Вейни.

— Прими мои извинения, — сухо сказала она. — Ты в состоянии спуститься в нижний зал?

Он поклонился в знак согласия, окончательно впадая в замешательство, удивленный неожиданным раздражением Моргейн. Он не собирался проводить время с Флис, хотя и внутренне протестовал против того, как с ней обращалась Моргейн. Он пропустил мимо ушей ее насмешки и согласился сопровождать ее вниз. Он все еще плохо держался на ногах, но надеялся, что эта слабость вот-вот пройдет.

Она кивнула ему и направилась к выходу из комнаты.

За порогом все выглядело так, как она и описала ему. Коридор находился в весьма плачевном состоянии, что было обычным для большинства давным-давно заброшенных замков, которые новые хозяева заняли, даже не пытаясь приводить их в жилое состояние. В воздухе стоял запах плесени и тошнотворная вонь помоев, оставшихся от недавних празднеств.

— Давай выйдем прямо наружу, — предложил ей Вейни, когда они спустились по лестнице на нижний этаж — по ее рассказу он помнил, что выход должен быть налево. Где-то там стояли и их лошади. Они могли бы попытаться побыстрее сбежать из этого проклятого места, где правил не разум, а безумие. — Лио, давай не будем оставаться здесь, давай убежим прямо сейчас.

— Пока у тебя не будет сил, чтобы скрыться от погони, мы не можем этого сделать, — ответила она. — А бежать я готова с удовольствием. Так что не поднимай панику и не обижай лишний раз наших хозяев.

Они прошли по длинным коридорам, где изредка попадались слуги, похожие на нищих, которых можно иногда встретить у ворот замка или поместья собирающими там милостыню в отведенные для этого три дня. Для правителя было большим позором содержать своих людей в таком виде.

Замок был старым, большим, но еще крепким. Его стены помнили времена, еще более давние, нежели путешествие Моргейн в долину Айрен. И если она видела этот замок и его залы в то время, то сейчас зрелище было весьма печальным: превратившиеся в лохмотья гобелены, голые камни, просвечивающие сквозь грязные и стершиеся ковры, и крысы, перебегающие дорогу едва ли не на каждом шагу.

— Много ли тебе удалось увидеть внутри? — спросил он ее, когда они проходили по одному из коридоров.

— Вполне достаточно, — ответила она, — чтобы понять, что здесь нас не ожидает ничего хорошего. Послушай, нхи Вейни, несмотря на то, что у тебя с народом Лиф родственная кровь, ты по-прежнему принадлежишь мне, не забывай, что ты илин.

— У меня нет ничего общего с народом Лиф, — сказал он. — Благоразумные люди избегают даже встреч с ним. Безумие как дрожжи сидит здесь у всех в голове. Оно бродит и поднимается. Следи за своими словами, лио, если не хочешь никого обидеть.

Неожиданно он увидел худое лицо мальчика, злобно поглядывающего на них из-за угла поперечного коридора. Его сестра стояла рядом с ним, поблескивая крысиными глазками, и хищно улыбалась. Вейни зажмурился, а когда открыл глаза, то уже никого не увидел. И он усомнился, был ли там вообще кто-нибудь.

Дверь в главный зал уже отворили для них, и он заторопился, стараясь не отстать от Моргейн.

Присутствующие там в основном напоминали разбойников, среди которых находился лишь один человек, о котором можно было сказать, что это и есть предводитель Лиф Кесидри. Он сидел на почетном стуле в самом центре комнаты. На вид ему было не более тридцати лет. Его нездоровое детское лицо имело желтоватый оттенок и было обрамлено бахромой темных волос, которые свисали длинными свалявшимися прядями и явно требовали ухода. Беспокойные глаза постоянно что-то искали, перескакивая с одного на другое. В углах его рта проступала слюна, что определенно выдавало в нем больного человека. Было ощущение, что он действует на окружающих подобно лихорадке, бросая их то в жар, то в холод.

Его одежда была отделана золотом, а оружие — драгоценными камнями, хотя и в том, и в другом чувствовалось грубое излишество. Воздух вокруг него был пропитан запахом духов, что скорее всего делалось с целью замаскировать стоявшую вокруг него вонь. Когда они подошли ближе, это уже не вызывало никаких сомнений. Это была комната человека с явно больным обонянием.

Кесидри поднялся, протягивая тонкую руку, чтобы указать Моргейн место, которое она может занять. Она уселась на низкую скамью, которая была здесь самым почетным местом для гостей, предварительно отвесив грациозный поклон. Кесидри в свою очередь поклонился ей, проявляя учтивость вежливого хозяина.