Называлось сие заведение «Пристанище смелых» — не слишком оригинально, но созвучно с именем города. Всем здесь заправляла мощная, словно вырубленная из гранита кхаргиня. Она тотчас заметила новых посетителей и отдала знак кхаргам-зверям, выполнявшим роль разносчиков, чтобы позаботились о клиентах. Желтоклыкий сделал заказ — и лишь когда на столике перед ними появились блюда из молодого прожаренного летунчика да две порции пряных грибочков, кивнул Рокху:

— Ты, кажется, говорил о глупости, когда нас прервали. Хочешь продолжить?

— Хочу, — угрюмо кивнул Рокх. Ему не нравилось, что приходится говорить о таких вещах в таверне; хотя здесь и было мало кхаргов, но все же рядом всегда могли оказаться лишние уши. Еще больше ему не нравились пряные грибочки — потреблять их воспитанникам позволялось лишь по большим праздникам: вкусив этого блюда, кхарги, как правило, начинали плохо контролировать свое поведение, в том числе, и то, что говорили. На этот счет существовала масса пословиц, например, «Что у трезвого на уме, то у грибанутого на языке».

— Я тебя внимательно слушаю.

— То, что замыслил мой воспитатель, глупо. Скажи, Желтоклыкий, часто ли на твоей памяти власть имущий уступал свое право и свою силу повелевать другому?

— Нечасто, — беззаботно отозвался тот. — Но вспомни, этот замысел принадлежит не твоему воспитателю, а Господу нашему. Ты не веришь, что задуманное Им осуществится?

— Каким образом? Одноокий явит нам чудо и заставит градоправителей исполнять волю господина Миссинца?

— Откуда я могу знать, как? — искренне удивился Желтоклыкий. — Все в руце Господа.

— Перестань. У господина Миссинца наверняка припасено несколько трюков… на всякий случай.

— Возможно. Но я о них ничего не знаю. А как ты сам думаешь, что можно сделать?

«Испытывает», — решил Рокх, наполняясь бешеным азартом. Он, незаметно для самого себя, принялся за истребление мяса — так лучше думалось.

— Он не должен сразу же замахиваться на власть старост и тем более градоправителей. И вообще не давать им понять, что такое в принципе возможно.

— Каким образом? Большинство из них, знаешь ли, довольно сообразительны.

— Нужно придумать такую цель, которая бы показалась им убедительной.

— Например?

Рокх долго размышлял, но в конце концов вынужден был сдаться.

— Ладно, подойдем с другой стороны, — предложил ему надзиратель. — Как по-твоему, вот если градоправители и старосты номинально признают над собой власть господина Миссинца, что потребуется ему, чтобы впоследствии на самом деле взять ее в свои зубы?

Где-то на улице возмущенно завопил кхарг, у которого срезали пояс с деньгами. Судя по крикам, вора поймали прямо на месте преступления и намеревались всерьез проучить, да вмешались Хранители.

— Сила, — проворчал Рокх. Вопрос показался ему слишком простым. — Вон, что-нибудь наподобие их, — и он указал в сторону бушевавшей на улице сварки. — Например, стражи порядка, которые будут подчиняться только господину Миссинцу.

Желтоклыкий хитро облизался:

— Ну-ну. Думаешь, власть имущих не насторожит появление этих «специальных стражей»?

Да, задачка оказалась не такой уж и простой! Рокх с досады проглотил целую горсть пряных грибочков и даже не поморщился.

— А что, — пробормотал он, — что же тогда? Ответь мне, надзиратель, что тогда?!..

— Неважно, — отрезал вдруг Желтоклыкий. — До Гунархтора не так уж далеко — подождешь, пока вернемся. Господин Миссинец тебе все расскажет. А ты лучше расскажи-ка мне кое-что.

Рокх неуклюже взмахнул руками:

— О надзиратель, неужели есть хоть что-то, что укрылось от твоего внимательного взгляда, что-то, чего ты не знаешь обо мне?

— Есть. Я не знаю, чего хочешь ты сам, Рокх.

— В каком смысле?

— Если завтра тебе предложат стать старостой, или градоправителем, или… словом, если тебе дадут в зубы власть — возьмешь ли ты ее? Вернее, захочешь ли взять?

— Вот, — веско произнес Рокх. — Вот именно, — поводил он в воздухе пальцем. — Захочу ли. Интересно, а почему раньше никто не задавался этим вопросом, а-а? Почему ты задаешь мне его только сейчас, надзиратель?

Желтоклыкий отвернулся и долго рассматривал засохший вьюнок на стенах.

— Ты оставил мне жизнь в пещере. Я решил отплатить тебе тем же.

— Кто-то намерен совершить покушение на меня? — искренне удивился Рокх. — Кто же?

— Никаких покушений. Во всяком случае, убивать тебя никто не собирается. Но бывают ситуации, когда жизнь становится в тягость.

— Да-а? И какие же?

— Когда ты вынужден делать то, чего делать не хочешь. Не день, не месяц, не сезон дождей — всю жизнь делать то, от чего у тебя встает на загривке шерсть. Воспитатель, каким бы хорошим кхаргом он ни был, всегда… почти всегда хочет сделать из воспитанника свое подобие. Случается, воспитанник лишь рад этому. Но бывает и наоборот.

Не слова Желтоклыкого, но тон, которым они были сказаны, отрезвили Рокха.

— Допустим, — произнес он медленно, — я понимаю о чем ты. Допустим, я хотел бы пойти собственной дорогой. Как ты можешь мне помочь?

— Я отпущу тебя. Вот прямо сейчас встану, развернусь и уйду. Господину Миссинцу скажу, что ты сбежал. Может, он и не поверит, но и поделать ничего не сможет. Правда, тебе придется скрываться от него… а в скором времени, возможно, власть его станет непомерно велика. Но… выбирай сам.

— Благодарю. Роскошное предложение, нечего сказать. Ты только об одном забыл упомянуть: в этом деле замешан Одноокий. И если я нужен Ему, никуда мне не скрыться. Да и с побегом… если уже уходить, то будучи при власти. Которая, возможно, в скором времени станет непомерно велика.

— А знаешь, — помолчав, добавил Рокх, — что больше всего заставляет меня отказаться от твоего щедрого предложения? Любопытство. Мне оч-чень интересно, как господин Миссинец решит задачку, о которой мы сегодня говорили.

«Воспитатель мой, — молвил тогда Клеточник, — в беде и в радости, в ливни и в засуху — я всегда буду с тобой. Ибо вижу в тебе промысел Одноокого и не смею противиться воле Его!» «Но готов ли ты к испытаниям, которые ждут нас?» — вопросил Голос Господен.

«Никто не может ответить на этот вопрос. Но я готов к тому, чтобы смело шагнуть им навстречу!..» И прослезился тогда Голос Господен, и сказал…

— Привет. Что ж вы так долго-то?

Голос Господен был занят, поэтому прибывшие наконец в Гунархтор Рокх и Желтоклыкий получили возможность отдохнуть. Надзиратель, презрев свои прямые обязанности, отправился куда-то по делам, а Рокх, само собой, в «камеру». Где и обнаружил Ллурма, корпевшего над широченными сухими листьями, испещренными письменами.

— Ну как, удачно?.. — Быстряк заметил наконец ножны и то, что в них покоилось. — Поздравляю. — Он принюхался, одновременно разглядывая меч. — Да, внушительная вещь. Годится.

— На что годится? — не понял Рокх.

— С возвращением! — дверь «камеры» распахнулась, на пороге возник Голос Господен. Он был явно только-только после изнурительного сеанса занятий: шерсть измялась, единственный глаз лихорадочно блестел, и пахло от воспитателя болезнью или даже смертью. И, похоже, сам господин Миссинец знал это, просто не давал другим понять, что сие хоть немного беспокоит его.

— Хор-роший меч! Отличный! Ты справился, Рокх, я горжусь тобой. Правда, подзадержался дольше, чем я рассчитывал, но все равно успел к сроку.

— К какому сроку?

— К завтрашнему дню. Сегодня можешь отдыхать, только в город не выходи, а завтра займемся делом. Пробил час великих свершений! Наступает время перемен!

Неожиданно Рокху стало стыдно за этот дешевый балаган, за эти выспренные фразы, которыми сорил господин Миссинец. Вспомнился Тленуракка и он, грибанутый после доброй порции мяса с пряностями. Знатно они тогда поговорили с Желтоклыким, по душам. …А может, лучше было принять его предложение и сбежать? Если господин Миссинец намерен претворять в жизнь свою идею, находясь в таком состоянии, то, сколь бы гениальной ни была идея…