Оставшиеся латники, кидая настороженные взгляды, приблизились к немедийцу.

– Вы должны отдать нам свой меч! – заявил один из них.

– Меч? – фыркнул Амальрик. – Вот уж нет. Я слишком дорожу своим клинком, чтобы отдавать его в немытые руки черни. Запомните, болваны, немедийского нобиля разлучает с мечом только смерть!

С этими словами он повернулся и гордо пошел по улице. Трое стражников трусили за ним следом, словно приблудные собачонки.

Принц Валерий Шамарский стоял у разноцветного витражного окна, обдумывая все то, что было сказано на длительной и малоприятной аудиенции у Его Величества, когда его глазам открылось забавное зрелище.

Во двор Лурда вошли четверо. Барон Торский и трое стражников. Немедиец возглавлял шествие с таким видом, будто возвращался с прогулки по парку. Сзади понуро брели латники. Хотя, несмотря на уверенный вид посланника, и меч, болтавшийся на поясе, было ясно, что дело тут нечисто.

Прочие обитатели замка также не оставили странную группу без внимания, и на пути дуайена тут же столпился народ. Челядь как всегда была рада полюбоваться на унижение богатого вельможи, да еще и чужестранца. Это помогало всему этому чумазому, пахнущему свиным жиром и дегтем люду хоть в кои-то веки почувствовать себя выше кого-то. Мол, пусть мы и не благородные господа, пусть наши руки заскорузлы и не холены, пусть наши лица красны от вина, а не покрыты благородной бледностью, пусть наши тела неуклюжи и немыты, но зато мы стоим, где хотим, и нас не ведут по двору стражники, словно разбойников с большой дороги.

Разочаровывало, правда, то, что проклятый немедиец вовсе не казался удрученным. Напротив, он шел, гордо вздернув подбородок, а недотепы-стражники тащились сзади. Но это не помешало конюхам вполголоса отпускать соленые шуточки, горничным и кухаркам хихикать, зажимая рты, и пихать друг дружку локтями в бок. Еще бы не каждый день увидишь такое…

В душе Валерия на миг проснулось сочувствие. Хорош немедиец или плох, но он дворянин, и негоже слугам таращиться на него, словно на медведя на ярмарке. Оказавшись не столь давно объектом подобного же злорадного интереса, он хорошо понимал, каково сейчас барону. И потому, хотя здравый смысл советовал ему отвернуться от окна и тотчас забыть всю эту сцену, Валерий не удержался и, на ходу завязывая шнурки на короткой мантии с изображением красного единорога – атрибутом власти Антуйского Дома, – выбежал из комнаты и заспешил к странному кортежу.

Спустившись во двор, он бесцеремонно растолкал задние ряды зевак. Те, кто, обернувшись, собрались было возмутиться, увидев, что пред ними шамарский владыка, враз изменили выражение лиц и, почтительно кланяясь, расступились, стараясь не встречаться с разъяренным принцем взглядом.

Через мгновение Валерий уже стоял перед стражниками и, властным движением велев им остановиться, повернулся к челядинцам и, сверкнув водянистыми глазами, негромко приказал:

– Вон отсюда!

Слуги, тихо ропща, отошли на почтительное расстояние, хотя совсем не ушли – уж больно интересно было, чем же все это кончится. Но Валерий не считал нужным разгонять всех этих ублюдков по их мыльням, конюшням и кухням. Довольно и того, что издалека они не услышат, о чем пойдет речь.

Он сделал шаг по направлению к стражникам.

– Что здесь происходит? Куда вы ведете господина барона?

Самый старший из них, выведенный из себя шуточками челядинцев, зло буркнул в ответ.

– А тебе что за дело, любезный?

В обычное время Валерий, скорее всего, спустил бы эту дерзость, поскольку привык с приятельским снисхождением относиться к славным парням, вроде этого, чья служба и без того достаточно неблагодарна, чтобы еще вельможам отравлять им жизнь… но сейчас он был раздосадован разговором с королем, косые взгляды, что бросали на него при дворе, ранили, подобно жайбарским ножам – и он ухватился за первую же возможность выместить на ком-нибудь накопившуюся злость.

– Ты говоришь с наследником трона, пес! – рявкнул он, хлестнув латника по лицу. – Отвечай, когда тебя спрашивают, пока не заработал плетей!

Рыжеусый стражник, мгновенно сробев, бросил на принца испуганный взгляд исподлобья. Он был простой вояка, которому до дворцовых Черных Драконов было, как до луны. И ему никогда прежде не приходилось так близко сталкиваться с власть предержащими, поэтому он растерялся, не зная, как вести себя, что говорить и делать.

Амальрик пришел ему на помощь, впервые за все время подав голос:

– Я чрезвычайно рад, что встретил вас, Ваше Высочество, – бархатистым голосом проворковал он, словно они встретились в салоне какой-нибудь придворной красотки и обмениваются любезностями в перерыве между двумя турами полонеша. – Я пригласил этих бравых парней на прием к месьору Альвию, но они, похоже, решили привлечь к нашим скромным персонам как можно больше внимания. Видно, им не дает покоя слава королевских шутов. Но, увы, мне претит интерес черни! Хорошо и то, что я взял на себя труд познакомить их с местными достопримечательностями…

Он широким жестом обвел стойла, кухни, амбары, включив сюда и глазеющую на них толпу.

…Однако всему должен быть предел. Так не будете ли вы столь любезны, чтобы показать им, где апартаменты Начальника Королевской Стражи. Каюсь, я оказался бессилен им помочь. Дуайену Немедии, увы, доселе не доводилось бывать в гостях у командира гвардейцев.

Лишь нарочито замедленная, иронично-многословная речь немедийца и слегка усилившийся его акцент показывали, что за этой развязной маской он пытается скрыть овладевшее им бешенство, и принц не мог не восхититься выдержкой Амальрика.

– Любезный барон, – произнес он на лэйо, давая тем самым и немедийцу возможность говорить на языке, непонятном стражникам и черни; от него не укрылся благодарный взгляд посланника и негодование в глазах солдат, до глубины души возмущенных дружелюбием принца к подлому врагу Аквилонии. – Могу ли я узнать, за какую провинность, собственно, судьба наказала вас обществом этих недотеп? Не могу поверить, чтобы вы совершили нечто противозаконное…

…и имели бы глупость попасться с поличным, добавил Валерий про себя.

С деланным пренебрежением немедиец пожал плечами.

– Спросите о том у этих мужланов, Ваше Высочество! Они застали меня на месте поединка двух аквилонцев и, естественно, – как же иначе – сочли меня убийцей одного их них. Благо, у посланников в вашей прекрасной стране еще есть какие-то привилегии. А не то, держу пари, их капитан уже вздернул бы меня на дыбу, выколачивая желаемые сведения.

Валерий невольно улыбнулся этой картине.

– Ну, надеюсь, до этого бы дело не дошло, – примирительно отозвался он и повернулся к рыжеусому стражнику, переходя на аквилонский. – Так в чем же вы обвиняете этого вельможу?

Солдат, чувствуя сговор благородных нобилей и не имея сил и власти противостоять ему, ответил угрюмо, с ненавистью глядя на обоих:

– Не знаю уж, что он за вельможа – по мне, так просто бельверуский колдун… А только мы застали его на улице Кожевников, и труп валялся у его ног. Кто убитый, не говорит. И за что порешил его – тоже. Вот капитан и велел нам задержать его…

– А где сам капитан? Я хочу порасспросить его! Стражник крякнул.

– Его поразил этот прислужник Нергала, – он кивнул головой на барона. – Только вот что я скажу вам, месьор, я больше двадцати зим служу верой и правдой нашей державе и ни разу не видел, чтобы простой человек голыми руками мог остановить пятерых латников. Ясное дело, тут без колдовства не обошлось.

Другой стражник, молча страдавший от унижения, которому их подвергали, лишь за то, что они несли службу, как положено и исполняли свой долг, пробурчал сквозь зубы, но так, чтобы слышали все:

– Да спалить его на костре, и все дела!

Валерий заметил, как оскалился при этих словах немедиец, точно волк, готовый к прыжку, и, менее всего желая, чтобы и без того неспокойная обстановка во дворце накалилась еще сильнее, предостерегающе опустил руку на запястье барона.