Торчать неподвижно на еле заметной полочке, ни одним движением не выдав себя, а затем прямо с затекшими ногами сигануть на спину турпалису, причем умудриться дважды попасть в сочленения, перебив сначала нерв, ведущий к задним ногам, а затем и к голове, сродни подвигу. В первом ударе был уверен, насколько это вообще зависит от меня. Вот второй мог стать перебором и закончиться плохо.

Реально второго удара и не требовалось. Пришлось бы слегка повозиться, добивая, но уползти тот уже не смог бы и атаковать в полную мощь тоже. Руки четко сделали свое дело без участия сознания, использовав удачный шанс, а могло выйти боком, вопреки задуманному изначально. И я это прекрасно понимал. И так уже на издыхании чуть не достал, тварь. Слетая, приложился я о камень, наверняка синячище будет немалый.

— Счас-то какого скакать? — крикнул я с раздражением на торопливые шаги и мелькающее пятно от факела. — Один базар выходит. Я тебе говорил — сидеть на шухере после начала и ждать оклика!

— А вдруг помочь надо, — с вечным упрямством лучше все знающей возразила Микки. — Ой! — сказала с изумлением, останавливаясь. — Какой огромный. Ты не пострадал? — резко обернувшись, требовательно спросила, поспешно направляясь ко мне. — Снимай куртку.

Вот за это ей многое спускал. Она была упрямой, нахальной, могла поступить по собственному разумению, но никогда не пыталась ставить личные интересы выше. Наш тандем прошел много разных испытаний и оставался прочным. И глаза у нее обеспокоенные вовсе не потому, что боится остаться без защиты. Обо мне заботится.

— Все ладом, — сказал, отстраняя Микки. — Заканчивай бодягу, делом надо заниматься, а не рогами звенеть. Перо давай. — И отобрал сжатый почти детскими пальчиками огромный тесак, украденный два дня назад у мясника. — Где? — спросил я и так известное, позволяя продемонстрировать глубокие знания.

— Железы под языком, — охотно сказала Микки. — Да и он сам вместе с зубами может чего-то стоить. Только важнее яд под хвостовым когтем, а до него добраться будет сложно. Может, сначала выдернем из щели? Только он совсем-совсем мертвый? — Это прозвучало уже определенно с опаской.

— Кто говорил: шейный позвонок перерубить — хана придет?

— Я.

— Нешто можно не доверять книгам? — вскричал я с сарказмом. — Нешто муть несут?

— Ученые тоже иногда ошибаются, — без спроса взяв хотокон и потыкав в брюхо мертвого хищника, признала она.

— Да что ты говоришь! Скока ентот… Карстен Великий лично зырил турпалисов или ламий?

— Кажется, сдох, — игнорируя ехидство, пробормотала она. — Огромный какой, ужас. Я вообще не понимаю, чем такой питался в последнее время при этих размерах. Не так много живности в подземельях, как наверху болтают. Наверняка всех крыс и сородичей передавил по округе и поднялся выше. Раньше люди не пропадали.

Собственно, на этом предположении и была построена вся наша стратегия с момента, когда при виде следов зубов на костях Микки уверенно назвала зверя. Я как раз столь убежденным не был. Но почему не попробовать. Приманка достаточно привлекательная, после последних случаев исчезновения спускаться под землю боялись самые безбашенные головорезы. Тварь неминуемо должна была оголодать, и надо было только заставить ее правильно выйти на место засады. Риск тем не менее огромный. Я мог и не справиться. Или это могло бы оказаться совсем иное чудовище, из разряда еще худших.

Тогда на два покойника стало бы больше, хотя вряд ли бы это кто-нибудь заметил.

— Сечешь, эта скотина напоминает крокодила? — произнес я задумчиво, когда общими усилиями, с руганью и азартными воплями Микки, турпалис был выдернут из дыры. Не таким уж и тяжелым оказалось тело. Справились, даже разрубать не пришлось, как первоначально вознамерились.

— Может, предок общий, только не приходилось слышать про сухопутных и подземных.

— Святое небо, ты в благородную рядишься про незнание?! — изумляюсь.

— Ой, да ладно. Я же по зверям, а не вообще. Про этих вовсе мало что известно. Яйца откладывают и растут всю жизнь. Еще жрут крыс и, за неимением другой пищи, сородичей. Все.

— Зато где у них яд и за сколько можно толкнуть подходящему барыге из лепил, все слышали, — прокомментировал я, ковыряясь в глотке, предварительно выбив зубы и собрав их в мешочек, но даже теперь в жестких рукавицах. — И не уверен, что исключительно на лекарство эта гадость идет.

— Ты представляешь, сколько мы поимеем, — восторженно вскричала Микки, — если за малую склянку дают два ильмских карша?

То есть триста восемьдесят четыре пая при нормальном дневном заработке в два-три. Мы себя обеспечили надолго. Правда, еще требуется продать.

Денежная система здесь жутко запутанная. То есть привычного деления на сотни и десятки нет. Считают дюжинами, монеты и вовсе по шестнадцать. Очень удобно для деления на два, три, четыре, шесть, восемь. Основная единица серебряный карш, очень приблизительно равный десяти граммам. Нет у меня правильных весов, и потому чисто прикидка. Он состоит из шестнадцати таки (серебро), дальше 16×4 = 64 фан (бронза) и 16×12 = 192 паев (медь). Есть еще промежуточные. К примеру, 2, 8 или 12 таки, а также 10–24–20 паев. Таких разновидностей с десяток. Кроме того, в разных областях изготавливают свои монеты, а у них может отличаться вес. Без привычки запутаться проще простого, и не зря она подчеркнула название. Наш город в некотором роде столица Ойкумены, и даже деньги эталонные. Кстати, в теории, есть еще и золотой аркот, ну конечно же в 16 раз дороже карта. Видеть пока не приходилось. Для Дна монета такого рода — сокровище, а не средство расчета.

— А ты догадываешься, что с нами сделают на улице, если подловят с такими деньжищами или большой склянкой?

Через час, основательно измотанный малоприятными трудами по разделке туши и доставанием из нее полезных и дорогих органов, я отправил извлеченные из тазовой области почки в сосуд с плотно притертой крышкой и с облегчением вздохнул, вытирая трудовой пот. Мясо брать не требуется. Вонючее и жесткое. Не настолько оголодали даже нищие. Хватает и крыс для большинства. Вот у тех мясо после вымачивания не хуже курятины. Зато зубы, лапы с когтями и кое-что по мелочи возьмут легко барыги на амулеты. Особо много не дадут, однако нам на пару месяцев безбедной жизни хватит.

— Утащишь? — спросил скорее для подначки, чем всерьез. Задавится, но не пожалуется на тяжесть. Из одного упрямства донесет.

— А ты не идешь? — очень серьезно спросила Микки.

— Я пробегусь до третьего яруса, — сказал небрежно.

Иногда тянуло похвастаться, как ребенка. Может, от Гунара осталось, как и накатывающая в драке ярость. Подземелья состояли из множества коридоров и небольших комнат на нескольких уровнях. В основном они возникли как побочный результат строительства. Кроме каменоломен тут было множество шахт и подвалов с разветвленными ходами. Добывали когда-то ракушечник для возведения зданий. Были и природные пустоты с пещерами, иногда немалых размеров. Возможно, их проложила вода миллионы лет назад. Но некоторые ходы и коридоры явно прорубали человеческие руки в незапамятные времена, и по возрасту они наверняка гораздо старше самых древних построек наверху. Несколько тысяч километров по самым приблизительным прикидкам, семь ярусов, где ниже четвертого заходили единицы, и пять отдельных подземных городов, частично связанных между собой. Соответственно никто полных планов подземелий не имел и иметь не мог. А кто такое утверждал — бессовестный враль.

— Отдам остальное Психу.

Обиженный взгляд я в очередной раз проигнорировал. Сводить их — по-прежнему настроение отсутствовало. Неизвестно, во что выльется. Девок Псих употреблять любил и для этого даже на поверхность поднимался. Вот откуда брал на развлечение монеты, я не имел понятия и не хотел углубляться. На гадании столько не получишь. Не стоит вводить его в искушение. Этот не моргнув глазом прикончит, начни излишне любопытствовать. Главное — не обманет. В некоторых отношениях он был изумительно честен.