Усадьба была окружена мощным забором, сложенным из камней. В толщину он изряден, но в высоту не слишком. Могли бы и постараться. А теперь сразу втроем встали на спины лошадей и прыгнули через стену. Опять же совсем не стремился в первые ряды, но пока ждали, кинули еще раз жребий. Не повезло или, напротив, как посмотреть, мне. Кроха встал, прикрывая, мы с Ястребом кинулись к воротам. К счастью, сторож отсутствовал, и просто подняли вдвоем тяжеленный брус, запирающий створки. Остальные влетели внутрь, уже особо не скрываясь.

Кто-то метнулся к дому с заполошным криком от хлева, и всадник рубанул с оттяжкой сзади. Соратники дружно кинулись к усадьбе, торопясь успеть, пока хозяева не опомнились, а я осмотрелся. Все как объясняли. Справа кладовая для вина, сарай, ток, пекарня, конюшня и хлев. Там могут оказаться люди, и надо проверить, — жестом позвал за собой «жильцов». Это тоже входило в условия. Все по справедливости. Сначала рискуем с прыжком в неизвестность: окажись там не спящий боец — одного-двух посек бы непременно. Теперь как бы бонус. В узкий коридор полезут другие, а мне положено обеспечить прикрытие, и чтобы в спину чего не воткнули.

Оба моих оруженосца среагировали с похвальной исполнительностью. Кроха всегда дисциплинирован, а вот Ястреб мог и кинуться за остальными.

Из конюшни выскочил с диким воплем волосатый до ужаса мужик с топором, замахиваясь. Настоящий боец с таким оружием мог бы много дел натворить, но этот совсем ничего не умел и дико боялся. С привычным хотоконом я просто оттеснил его назад, пугая выпадами длинного жала, пока тот не уперся спиной в стену. Больше отскакивать было некуда, и одним движением я его обезоружил, кольнув в кисть. Только хотел огреть по буйной башке другим концом древка, как рядом скользнул Кроха, одним движением полоснув моего противника по горлу. Только и оставалось смотреть вслед нырнувшему в помещение телохранителю. Выговор делать? А за что? Все в рамках. Прямого приказа не кончать не было. Он все правильно совершил. В его понимании.

Забежал за Ястребом, тоже нырнувшим в конюшню, и убедился в полном отсутствии других людей. Зато присутствовали два жеребца, шесть лошадей, одиннадцать мулов и парочка ослов. Уже недурно. Еще должны иметься три пары волов и добрых полсотни овец. Инвентарь и разные бороны мы с собой, естественно, брать не станем. А вот скот угнать — святое дело. Да и выгодно. Парочка животных нервно переступала и косилась на нас. Может, кровь почуяли или шум раздражает.

Во дворе между тем раздался нервный крик и стон.

— Лаара подстрелили!

— Всех убьем! — гневно крикнул кто-то.

Я выскочил наружу и увидел: у остальных не так чтобы очень обстоят дела. Дверь все же успели захлопнуть, или она изначально была на крепком запоре. Пока толпились перед ней, кто-то шустрый выстрелил из окна. Один из «жильцов» лежал без движения, с торчащей из шеи стрелой. Лаар тоже поимел, но ему угодило в ногу. Остальные с ревом тащили неизвестно где взятое бревно и прикрывали атакующих из луков и щитами. На удивление слаженно действовали: все же не прошли зря бесконечные тренировки у Ланга.

С первого удара дверь жалобно затрещала, от второго створки распахнулись и изнутри полетели стрелы. Двое наших упали. Остальные ворвались в дом с руганью и невразумительным ревом. Боюсь, для местных закончится плохо. Теперь уже думать и прикидывать было поздно, надо было выполнять задачу, обшаривая хозяйственные постройки в поисках спрятавшихся. Молча показал на сараи и двинулись на осмотр.

У овчарни я обнаружил все того же пастуха-проводника с предусмотрительно зажженным факелом. В темноте могли бы рубануть чужого, выскочи он неожиданно.

— Как договаривались, господин?

— Лошадей заберем, остальное ваше, — подтвердил я.

Треть продажной стоимости по соглашению Ленц передаст позднее. Не гнать же овец с волами в Ильм. Да и мулы не особо нужны кавалеристам. Вот для своего Табора я бы взял, но крайне заметно. Не в данном случае. Слишком близко от города, и слух может пойти. Ничего, наш огненноволосый напарник-наводчик в налете не участвовал, присутствуя в гостях по моему совету, но прихватить задним числом чужое добро просто напрашивался. Никто не удивится, а претензии выкатить будет проблематично. Попробуй отличи чужих овец. Тем более что обманывать не станет. Прямо я не обещал, но надежду на совместное винокуренное предприятие он получил. Сразу хитрить было бы глупо. Узнаю — сделка сорвется.

За спиной мужчины появился Кроха, держа кавалерийский лук и полный колчан, и сделал хорошо понятный жест, показав два пальца. Похоже, пока мы бегали, хороший работник успокоил парочку здешних. И один мог расстрелять парней в спину. Такие составные луки вещь дорогая, и с ним неумеха не справится. Выходит, бывалый вояка был.

Может, счеты какие-то или просто помог. Я даже не заметил, когда он во двор просочился. Серьезный человек. С таким лучше не связываться. Щенок я пока еще, в сравнении.

— Больше людей нет?

— Не думаю, — ответил пастух.

— Посмотрите внимательно, — приказал я, обращаясь ко всем сразу, — а я ранеными займусь.

Кроме погибшего от раны в шею в самом начале, еще один из наших был мертв. Бронебойный наконечник пробил кольчугу, уйдя под сердце. Полагаю, скончался практически сразу. Возле лежащего на земле Лаара стоял на коленях его «жилец». Кончик вошедшей в бедро стрелы он уже отпилил.

— Ты как?

— Почти хорошо, — сквозь зубы пробурчал раненый. — Не видишь?

— Кость не задета?

— Нет, — подтвердил оруженосец, — но крови много потерял.

— Жреца-врачевателя искать некогда.

— Я никогда не извлекал стрелу, — испуганно воскликнул «жилец».

Можно подумать, я когда-нибудь занимался столь важным делом прежде. Со стороны недавно любовался.

— Горячие угли из очага и деревянную палочку, быстро!

Слуга подхватился, ускакав к выбитым дверям. Ну да, правильно сообразил. Щепок должно хватать.

— Пей, — сказал я, протягивая фляжку из тыквы.

Он глотнул и чуть не подавился. Ничего удивительного. Там не обычное слабенькое вино, а виньяк градусов под пятьдесят. Тройная перегонка и больше года выдержка. Еще не коньяк, но уже бренди. Повторил глоток.

— Крепко.

— Еще пару глотков!

Пусть захорошеет, может, легче перенесет боль.

— А мне? — спросил вывалившийся из дома Шлиц. В руке у него была окровавленная сабля, а на лице удовлетворение упившегося чужой болью садиста.

Спрашивать, закончилось или нет, не стоит. И так ясно — не стал бы гулять, если бы внутри еще кто-то сопротивлялся. Про женщин вообще тошно интересоваться. Раз уж начали, вряд ли кого в живых оставили. Невольно вспоминается собственная история. Не хотел я такого!

— Ему сейчас нужнее. Не уходи, — попросил я, — поможешь.

— Что делать?

— Хватит, — сообщил я, отбирая фляжку. — Потом допьешь что останется.

Положил на быстро прогоревшие деревяшки лезвие, прокаливая. Не уверен, что это избавит от микробов, а не запачкает в золе, но так положено.

— Подержишь его вместе с… — показал на оруженосца Лаара. — Извини, запамятовал имя.

— Асджер.

— Зачем меня держать, — нетвердым голосом произнес Лаар, — и деревяшку для рта во Тьму. Думаете, не умею боль терпеть?

— Ястреб! Сюда иди! Посветишь факелом. Конечно, умеешь, — успокаивающе пробормотал я, кивнув помощникам.

Они навалились, и я плеснул прямо на рану из фляжки. Лаар взвыл, выгибаясь дугой и поднимая сразу двух здоровых парней, удерживающих его со всей силы. Потом свалился назад, и из-под зажмуренных век потекли слезы.

В детстве я случайно порезался чуть не до кости, и чтобы не показывать родителям, вылил из домашней аптечки йод на рану. Чуть не обделался от боли, но здесь и сейчас другого выхода нет. Может, потом лихорадку не подхватит или столбняк.

Наконечник удалось извлечь на удивление быстро. Крови натекло много, но вроде сосуды не задеты, иначе бы совсем струилась.

— А теперь еще! Держите!