— Вы меня на службу возьмете? — недоверчиво переспрашивает.

— Этих же разбойников в вассалы беру. Чем ты хуже?

Если честно, не очень представляю, куда его девать. Конечно, личный убивец пригодится, но смысл в таких людях — незаметность. Если примелькается рядом и послать затем — сигнал, кого винить. Ведь опознают моментально. С другой стороны, чем он хуже прочих?

— Жизнью и честью, — становясь на колено, начал он ритуал.

— Нет, — оборвал я. — Иди туда, — показал на угол двора, — и подумай. Я тебя не нанимаю, а беру на службу и «хочу — не хочу» потом слышать не желаю, как и про прежних знакомых, без разрешения. Вас, — остальным, — это тоже касается. Лопата, — позвал одного из десятников.

Он у меня в основном по хозяйственной части. Сколько ни стараюсь избавиться от нестроевых, все равно есть куча необходимых должностей. И меньше десятника на нее не поставишь. Жалованье, естественно. Сплошные траты. Вот теперь попробую бывшую купчиху приспособить под счетовода в отсутствие Фалько. По крайней мере, на первых порах, за харчи стараться станет.

— Этих, — показал ему на женщин, — сначала в баню. Отмыть, накормить, одеть. Лекаря им пришли, пусть осмотрит. Потом обеих ко мне. Обсудим, кого куда пристроить.

— Благородный господин, — жалобно проблеял тюремщик. Наверняка и у бедняги отчетность, и подпись требуется.

— Здесь я хозяин, — произнес я надменно, — сам и решу — кому жить, а кому лишиться головы.

Он намек прекрасно понял и заткнулся. Подумаешь, мужа убила. Я бы его за сына тоже зарезал. А люди мне нужны, и что их прежние начальники обидели — замечательно.

— Остальных, — вновь Лопате, — тоже заберешь. Кто захочет уйти, не держать. Только сначала проверим, кто там еще в ямах прохлаждается.

Мне крайне требовалось пополнение, а где его взять, как не в месте, содержащем отчаянных и отчаявшихся людей? Все же потери Табор понес, пусть и не очень существенные. Но сотню человек для начала, а в перспективе набрать еще новобранцев прямо жгло. Мне нужна сила для контроля над территорией. Пока взят только город, а не округа. Причем важны люди, подчиняющиеся конкретно мне, а не наемные или союзные отряды. В принципе схема уже сложилась. Не я первый и не я последний захватываю чужую землю. Держатели земли либо дают присягу, либо вышибаются, а поместье переходит в иные руки. Обычно мелкие помещики не упирались, принимая перемены как должное. Очень способствует получение или подтверждение имения из рук господина. Сегодня один — завтра иной, и необязательно из того же клана.

Есть еще тонкость. Я вовсе не стремлюсь раздавать внезапно обретенные владения даже ближайшим соратникам. В первую очередь земля нужна для финансирования Табора. Выделенная мне сумма вовсе не имеет отношения к длительным боевым действиям, и перевод новой невозможен. Получив четкие указания, чиновники Управы вручили хорошо подсчитанную цифру. Вырвать дополнительно даже мелкую монетку сверх сметы практически нереально. Не зря смотрят в недоумении, когда не отбираю у крестьян, а плачу. Стандартная практика экономии. Как и выдача жалованья после боя.

Если совсем честно, в Управе определяли положенную сумму очень близко к реальным затратам. Тамошние чиновники постоянно имели дело со счетами за овес, постой, вино и так далее, вплоть до разной мелочи, и учитывали разницу по всему региону. Бюджет оптимален, но ведь никто не застрахован от форс-мажорных обстоятельств. Должны быть очень веские причины для выхода из границ, подтвержденные свидетельствами со стороны.

Потому ветераны могут рассчитывать разве что на звание однодворца, и то не сейчас. То есть подарки и награды в дальнейшем будут денежными, но не недвижимость. Или уже по возрасту, что и самым старшим пока не грозит. Пусть живут на ренту, уж точно третье поколение не предъявит права на участок, а если появятся дети, им прямая дорога в отряд. Ну это так… Чистые планы на дальнюю перспективу. На сегодняшний день даже не ясно, сколько можно безболезненно молодых парней требовать от деревни на службу.

В общем, дальше пошло по конвейеру. Двух насильников в петлю, незачем кормить дальше. Собственно, виселицы во дворе не имелось, казнили на городской площади, но старое дерево прекрасно подошло. Парочка «жильцов», убивших хозяина по пьянке за поношения. Этих на испытательный срок в общий строй. Еще один сомнительный тип, прикончивший в драке собственного брата и тяжко раскаивающийся. Туда же.

Музыкант по имени Гарс, что в переводе означало «блистательный» и вряд ли являлось родным именем. Люди творческих профессий вообще частенько с прибабахом в любые времена, а странствующие артисты относятся к сэммин и стоят вне сословий. Такие могут варьироваться от очень известных и неплохо живущих за счет мецената до нищих абсолютно. Причем дело не в умении. Требуется удача и чтобы на тебя обратил внимание некто влиятельный. Данный экземпляр играл в кабаке и женском доме. Очередная драка с неприятными последствиями. Все стороны настолько путались в показаниях, что даже картины событий точно установить не представлялось возможным. Единственное, он начал первым, в ответ на какую-то грубую шутку посетителя. Разбираться не стал — освободил. Всех остальных со штрафами и плетьми давно бы выпустили, но он сэммин.

Десяток деревенских старост. Крестьяне перед походом должны были заплатить крупную сумму сборщикам налогов на военные нужды знаменосца. Поскольку подать чрезвычайная и достаточно тяжелая, многие не смогли погасить в срок. И если каждое хозяйство и каждый землевладелец облагались налогами индивидуально, вся община собирала нужную сумму совместно. В этом случае деревенские старейшины следили за тем, чтобы любой дефицит компенсировапся. Если, к примеру, женщина лишилась мужа и не могла обрабатывать принадлежавший семье участок земли, соседям предлагалось сделать эту работу, поделить урожай и дать ей возможность заплатить налог. Ну а кто совсем не способен, имущество конфисковалось — и в яму, до возмещения недостающего.

На удивление мало еще посадили. Обычно полдеревни в шахты или в рабство отправляют. Любовь к высшей инстанции, безусловно, после подобных крутых мер невообразимо огромна. Возвращать им денежку, естественно, не стал, зато отпустил по домам. Заодно намотал на память в будущем. Драть сегодня лишнее — чревато. Все уже вычистили, и дополнительная тяжесть способна сломать хребет еще тянущим лямку. Пусть молодыми парнями расплачиваются. Наверняка найдутся мечтающие о подвигах и великом светлом будущем.

Парочка воров из серьезных. То есть не на базаре кусок хапнуть, а украсть у хозяина. Один, к примеру, поставил гнилье для армии по высшей цене. Явно с кем-то не поделился, не в первый раз выкидывает такие фокусы согласно консультации тюремщиков. Не стал углубляться, отправил тоже на виселицу, несмотря на слезные просьбы все вернуть с процентами. Раз сидит здесь, а до сих пор не заплатил, либо не имеет, либо жадный до безобразия.

А вот второй вор меня заинтересовал всерьез. Судя по всему, на него наехал крепко зять знаменосца, требуя ссудить без отдачи очень серьезную сумму. Будучи послан в грязном направлении, всерьез обиделся. Этого отпустил домой. Может, и врут, включая надзирателя, но иногда стоит быть щедрым, тем более что мне это ничего не стоит. Прежние счеты с ушедшими навечно господами. Пусть попробует меня обжулить…

— И что же дальше? — растерянно пробормотал старший над ямами, когда двое последних убийц, зарезавших в переулке ремесленника и его жену с детьми (не знаю, зачем их мариновали третий месяц), задрыгали ногами на толстом суке, а охранять стало некого.

— Пока отдыхайте, — милостиво разрешил я. — Свято место пусто не бывает. Появятся другие заключенные.

Хотя членов Табора сюда сажать точно не стану. Казнить — нормально. Не вижу, почему к преступникам, даже из своих, должно быть снисходительное отношение. А вот унижать, заставляя сидеть буквально в дерьме, — ну извините. Все хорошо в меру. Не дорос еще до полного пренебрежения человеческими чувствами.