«И он меня бросил»

Она со вздохом закрыла глаза. Не будет кислорода, ничего не будет, ее тоже скоро не будет. Удивительно, почему эти двое здесь? Внутри заскреблась печаль: себя уже давно не жалко, а Рози и без того досталось. Неужели ее уберут как свидетеля? Нет, не должны бы, смерть ведь будет естественной — проклятая эпидемия длилась уже шестой год, то затихая, то снова набирая обороты. Осложнение в виде двусторонней пневмонии — самый частый побочный эффект вируса К, смертность, по слухам, достигала десяти процентов. За такие разговоры можно уехать лет на десять в места не столь отдаленные, но все равно болтали. Папа говорил, что скорее на их благословенном острове закончатся дожди, чем люди научатся держать язык за зубами. Да и как удержишь, если речь идет о жизни и смерти? Через годик после начала эпидемии Австралия, за ним Синайская держава с интервалом в полтора месяца выпустили свои вакцины. И тут же появились слухи, что они уничтожают женскую фертильность. Странно, что Картер спросил, почему ее не привили. Неужели не знает?

«Ну ты даешь, Малена. Он же из Австралии»

Их ученые говорят, что вакцина не влияет на женскую плодовитость. Чушь, конечно! Ясно же, они хотят продать как можно больше доз. Женщины — почти половина населения, целых сорок пять процентов. Столько покупателей! А священники говорят, что самих австралийцев Бог покарал за неверие, поэтому в их семьях редко бывает больше двух-трех детей. Поэтому они врут, что вакцина безопасна, хотят, чтобы мы вымерли.

«Странные они. И Эрик Картер странный. Наверное, и правда из Австралии приехал»

Хотя она представляла себе австралийцев совсем другими. Они, по правде сказать, разочаровали — люди как люди, только некоторые вещи не понимают, как дети малые. Если бы сама не столкнулась — ни в жисть бы не поверила.

Похититель оказался легок на помине — из пустого дверного проема звучал хриплый голос и шум тяжелых шагов, по коридору мужчины тащили что-то тяжелое. Малена открыла глаза и увидела, как двое крепышей в спортивных костюмах несут огромный баллон, следом за ними идет третий с трубками и кислородной маской. Доктор и босс говорили снаружи, вне поля зрения, голоса она слышала, но смысл слов ускользал, еще и медсестра подсела с тарелкой, на которой лежали кусочки банана.

— Не хочу!

— Скажите, пожалуйста! Мы с девчонками по два месяца копили, чтобы раздобыть по банану на новогодний стол, а она не хочет!

— Съешь за меня.

— Я что, на крысу похожа?! — оскорблено вскинулась Рози, едва не опрокинув тарелку. — Я не ворую еду!

— А что не заказываешь? — спросил шеф, заходя в комнату, сегодня он надел черный костюм с ярко-алым галстуком. — Я же тебе сказал, что оплачу питание. Заказывай что хочешь — никаких проблем.

— Да, но не фрукты же!

— А почему нет? Ты же круглые сутки от больной не отходишь? Имеешь право на бонус.

— Спасибо, мистер! Вы самый щедрый мужчина в мире!

Доктор кашлянул.

— Ты тоже!

Она вдруг подбежала и звонко расцеловала его в обе щеки. Тем временем бандит присел на краешек постели.

— Ну как дела?

— Они меня есть заставляют.

Он коротко рассмеялся и погладил по щеке, широкая сильная ладонь казалась прохладной.

— Надо, куколка, надо. Для борьбы с вирусом тебе нужны силы.

— Зачем? — безнадежно спросила она, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, веки в последнее время стали такими тяжелыми.

— Не понял.

— Я слыхала ваш разговор с отцом…

— Ах вот оно что! — хохотнул Эрик, его рука снова и снова ласкала волосы и лицо, прикосновения вызывали странное, не похожее ни на одно ранее испытанное ощущение, теплая нега, наверное, так, а он все продолжал, голос звучал мягко, успокаивающе: — Не бойся, куколка, не бойся. Это всего лишь грязные мужские приемы. Тебе не стоит забивать свою хорошенькую головку. Идет?

Она закрыла глаза. Что тут скажешь? Мужчина с легким вздохом поднялся, диван скрипнул, освобождаясь от веса высокого широкоплечего тела. Малена совсем собралась провалиться в забытье, но кто же позволит? Сначала Рози заставила доесть треклятый банан, потом мужчины долго гремели в изголовье, настраивая кислородную установку, потом надели маску. Боже мой! Непередаваемое ощущение — будто вышла из душного жаркого помещения в сосновый бор, кислород опьянил не хуже бокала красного вина, унося в блаженное царство Морфея.

**

Босс приобнял Альберта за плечи и увел поговорить. Рози испытала к нему нечто вроде сочувствия. Аж сама себе удивилась. Богатые мужики давно стали источником денег, как она для них — чем-то вроде говорящего спа-комплекса на стройных ножках. Кроме бакшиша, они несли опасность. Что бы ни говорили диванные психологи, нельзя угадать, что значит для человека повеселиться — секс или чужая боль и унижения. Помогала чуйка, внутренний радар, настроенный на опасность, но и он не всегда спасал. Социальные хищники прекрасно знают, кто они такие, потому научились хорошо маскироваться, косить под обычных людей.

Про социальных хищников ей рассказал клиент-австралиец. Там, у себя, он преподавал психологию, и тут после порции ласк и очередного бокала вдруг сел на любимого конька и принялся учительствовать.

«Социальные хищники»

Единственный термин, который удалось запомнить, впрочем, ей хватит, остальными пусть играются высоколобики. Главное она ухватило, рядом с ними ходят люди-хищники, другие для них ресурс, выжмут досуха, выкинут на свалку и даже не вспомнят. Различаются они по потребностям. Мистеру Картеру нужны деньги и власть, он выжимает других мужчин, заставляет служить своим интересам, а с женщинами — просто душка.

«Вон кралю свою каждый день навещает. Мой ни разу не навестил, пока я валялась в приходской больничке после выкидыша»

А жутковатый мистер Картер ходит. Если не получается заглянуть после утреннего осмотра, приходит после вечернего.

«И всегда поговорит, погладит»

Гладит он не только ее. Он вообще любит руки распускать — и приобнимет, и по щеке потреплет, и комплиментик отвесит. Вроде бы обращается, как с подружками в ресторанах, а если приглядеться — совсем не так. Тут такая штука, словами не скажешь, самой надо влюбиться, чтобы научиться отмечать тот особый блеск глаз влюбленного человека, различить те нежные нотки, что появляются в грубом хриплом голосе. Рози снова испытала жгучий приступ сочувствия.

— Чего грустишь, красавица?

Душка-доктор закончил разговор с боссом и вернулся. Она покачала головой.

— Бесполезно все, — шепотом сказала она.

Альберт обнял за плечи и повел в полутемный коридор.

«У шефа, что ли, научился?»

— У меня подруга так же померла, — на глаза навернулись слезы. — Под утро от клиента вернулась, все нормально было. К вечеру температура под сорок, на третий день начала жаловаться на удушье, через неделю все.

Альберт обнял, что стало последней каплей. Она не плакала, когда ухаживала за подругой, даже когда она начала хрипеть и хватать ртом воздух, не плакала и на похоронах. Слезы полгода копились под надежным запором, сейчас преграда рухнула. Рози рыдала, уткнувшись лицом в лацкан серого пиджака своего начальника. Он гладил по голове, говоря что-то успокаивающее.

Когда рыдания стихли, душка отвел в ее временную комнату — такая же бетонная дыра, разве что дверь навесили, серые стены, холоднючий бетонный пол, старый холодильник и дешевая мебель из той же прессованной стружки, которой все здесь провоняло.

— На минуту.

Вернулся и правда быстро, она едва успела стереть с лица потеки туши, исправить макияж не хватило времени. Альберт принес бутылку виски и два стаканчика.

— Босс подарил.

Рози хмыкнула, вечером от него попахивало вискариком, хотя пьяным мистера Картера видеть не приходилось. Доктор наливал виски в стаканчики.

— Мы же на работе! — шумно запротестовала она, уж не решил ли душка-доктор устроить ей проверку.

— Я чуть-чуть, — он плеснул виски.

Стакан наполнился янтарной жидкостью шириной в палец, второй нацедил, как обычно, по комнате поплыл запах крепкого алкоголя. Альберт открыл холодильник и достал яблочный сок, долил себе в стакан.