Вернувшись мысленно к разговору в его кабинете, он вспомнил, как она решительно заявила, что за последние восемь месяцев он был ее единственным мужчиной.

У Лайлы нет причин лгать. Ей никогда не было дела до его богатства и королевского происхождения.

Оперевшись рукой о каминную полку, Карлос принялся собирать все свои заключения воедино. Он нашел всего два объяснения тому, что произошло. Либо ребенок действительно его, либо Лайлой мог кто-то воспользоваться без ее ведома. Какой-нибудь мерзавец запросто мог во время свидания подсыпать наркотик ей в напиток и овладеть ею. При мысли об этом его руки сжались в кулаки. Он готов защищать ее от всех и вся. Пусть кто-нибудь только посмеет ее хоть пальцем тронуть! Собственническое чувство, охватившее его, заставило принять неизбежное. Лайла принадлежит ему, следовательно, не имеет значения, беременна она от него или нет.

Он не сможет выбросить ее из своей жизни. Он должен обеспечить безопасность ей и ребенку, которого она ждет. Он никогда не планировал связывать свою жизнь с кем-либо. Он подвел одного близкого человека и не хочет, чтобы это повторилось.

Но сейчас у него, похоже, нет выбора.

Следующим утром Лайла расчесала пальцами мокрые волосы. Благодаря душу она окончательно проснулась.

Вчера вечером она безрассудно предлагала себя Карлосу. Его отказ причинил ей боль, но она не позволила себе расплакаться. Она больше не прольет из-за него ни слезинки. Большую часть ночи она пролежала без сна, глядя на кедровые потолочные балки, на которые падали бледные лунные лучи.

Сейчас комната была залита ярким солнечным светом, но он не помог ей разобраться в хаосе мыслей и чувств. Натянув свои любимые джинсы, она потянула замочек молнии и обнаружила, что они больше не сходятся на талии. Ребенок внутри ее растет, а это означает, что у нее остается все меньше времени для того, чтобы разобраться в своей жизни.

Карлос отказал ей вчера, потому что не хотел пользоваться ее уязвимостью? Если так, может ли это пролить свет на его поведение в последние месяцы?

Есть только один способ это выяснить.

Решив, что прятаться целый день в своей комнате бессмысленно, Лайла надела длинный бледно-розовый свитер из ангорской шерсти. Она встретит любые трудности с гордо поднятой головой и сухими глазами. Ради своего ребенка. Ради себя самой.

Сделав глубокий вдох, Лайла открыла дверь спальни и вышла в коридор. Ее ноги, на которых были только носки, утопали в мягком ворсе ковровой дорожки. Едва ступив на лестничную площадку, она почувствовала аромат, доносящийся из кухни.

Сладкий. Манящий. Так пахнут блинчики.

Она зациклилась на отказе Карлоса и почти забыла об этой части их вчерашнего разговора. В ее сердце затеплилась надежда. Раз он сдержал обещание и готовит для нее завтрак, он не отверг ее вчера, а просто дал ей отдохнуть.

С этой мыслью она спустилась вниз и остановилась в сводчатом проеме, ведущем на кухню.

Стоя к ней спиной, Карлос перекладывал румяный блинчик со сковороды на тарелку. На столе рядом с ним стояла чаша, полная спелой малины. У Лайлы потекли слюнки, и причина была не только в еде. Белая футболка обтянула его широкие плечи, сильные умелые руки, которые помогли стольким пациентам, ловко резали абрикосы.

Медный чайник на плите засвистел, и Лайла подскочила на месте. Выключая его, Карлос повернулся и посмотрел на нее.

— Видишь, никаких слез, — сказала она.

Его глаза загорелись от желания. От его улыбки у нее захватило дух, но гордость не позволила ей сдвинуться с места.

Карлос медленно направился к ней. Она ждала его с учащенно бьющимся сердцем.

Он остановился перед ней, задев босой ногой ее ногу.

— Ты голодна?

— Умираю с голоду, — ответила она, понимая, что он имеет в виду вовсе не еду. — Больше никаких разговоров.

Слова могут породить сомнения, которые испортят этот момент.

Карлос кивнул. Его руки скользнули по ее бокам и схватились за талию. Затем одним ловким движением он усадил ее на гранитную стойку. Она почувствовала холод камня через ткань джинсов.

— Тебе никто не говорил, что не следует заглатывать еду?

— Очевидно, ни у кого в меню не было ничего столь же восхитительного, как ты.

Оторвав кусочек блинчика, он обмакнул его в сироп и поднес к ее рту. Она принялась посасывать угощение. Ее губы коснулись его кожи, слегка солоноватой на вкус. Его зрачки расширились, из горла вырвался звук, похожий на львиный рык.

Отодвинув в сторону тарелку с блинчиками, Лайла обхватила руками его шею и притянула его ближе к себе. Он встал между ее раздвинутых ног и накрыл ее рот своим. У его губ был вкус малины и сиропа. Очевидно, он пробовал свою стряпню в процессе готовки.

Его запах, прикосновение щетины к ее коже будоражили чувства. Выбросив из головы все мысли, она обхватила ногами его талию. Рука Карлоса проскользнула ей под свитер, и его прикосновение обожгло ее. Затем он стянул с нее свитер и накрыл ладонями ее грудь. Ее соски тут же затвердели под бюстгальтером из тонкого кружева, который внезапно стал тесным и колючим.

Тогда Лайла выгнулась дугой, и Карлос, просунув руки ей под спину, вмиг освободил ее грудь из кружевного плена. Она схватилась за края его футболки и потянула ее вверх. Мгновение спустя футболка оказалась на полу рядом с ее свитером. Пока она возилась с застежкой его джинсов, Карлос немного отстранился и начал стаскивать с нее ее собственные. Ее взгляд скользнул по его широкой груди, плоскому животу, и она, просунув руку ему под джинсы, обнаружила, что на нем нет трусов.

Наконец он снял с нее джинсы, и она осталась в одних шелковых трусиках. Карлос на несколько секунд оперся ладонью о стойку, словно пытаясь обрести равновесие. Его кадык дергался вверх-вниз, глаза лихорадочно горели.

Запустив два пальца в чашу с ягодами, он провел ими по ее ключице, после чего слизал языком сок. Его теплое дыхание и прохладный воздух создавали великолепный контраст для ее чувствительной кожи. Убрав последнюю каплю у основания ее шеи, он снова потянулся за соком, глядя при этом на ее грудь. Неужели он собирается…

Да!

Малиновый сок растекся по ее груди подобно тому, как желание разлилось по ее венам. Голова ее запрокинулась, пока он продолжал свое изысканное пиршество. Лайла вцепилась ему в плечи. Карлос уложил ее на стойку и начал опускаться поверх нее. Вдруг она вспомнила о его больной спине.

— Карлос, пойдем на диван. — Ее пальцы нежно коснулись рубцов в нижней части его спины.

Он положил ей в рот спелую ягоду:

— Мне всю ночь снилось, как я занимался с тобой любовью здесь. Ничто не помешает мне сделать этот сон явью.

По ее спине пробежала приятная дрожь. Нужно придумать, как выразить свое беспокойство, не задев при этом его гордость.

— Но что, если…

— Мои ноги меня подведут? — Подняв бровь, он придвинул ее бедра к краю стола и запустил пальцы под пояс ее трусиков. — В этом случае ты присоединишься ко мне на полу. Мы непременно закончим то, чего оба хотим, можешь не сомневаться. — Он потянул трусики вниз, и в низу ее живота все затрепетало. — Будем предохраняться или нет? Я ничем не болен. За последний год у меня не было ни одной женщины, кроме тебя. Я доставлю тебе удовольствие столько раз, сколько ты захочешь.

Целый год? У Лайлы перехватило дыхание. Его уверенный тон говорил о том, что он полностью себя контролирует.

— Я тебе верю, Карлос. Предохраняться не нужно.

Тогда он, громко зарычав, вошел в нее мощным рывком. Обхватив ногами его талию, она заерзала под ним, чтобы он погрузился глубже в нее. Она называла его по имени, выражала свои желания, бормотала слова одобрения.

Как и после рождественской вечеринки, она унеслась в головокружительном вихре ощущений. Она всю ночь представляла себе, как это будет, но мощь страсти, бросившей их в объятия друг друга, застигла ее врасплох. Воспоминания об их первой близости были отчетливыми, но, разумеется, не могли сравниться с тем, что происходит здесь и сейчас. Ей казалось, что Карлос наполняет собой каждую клеточку ее существа.