Как государыня Елизавета имела много достоинств, но и здесь приходится говорить о темных сторонах ее характера. Привычка к притворству, выработавшаяся в ней за долгие годы преследований, была основной ее чертой. Кроме того, Елизавета была эгоистична и очень склонна к вероломству. Тяга к самовластью усиливалась в ней с годами так же, как и любовь к лести. Но стремление повелевать никогда не затмевало в королеве ясность мысли. Она всегда правила не с упрямством необузданности, а с расчетом. Как хладнокровный ездок, она знала тот предел, до которого можно натягивать узду, и никогда не переступала этот предел. Лишения молодости сделали Елизавету бережливой. В старости ее упрекали даже в скупости. Экономия в государственных расходах, вообще говоря, очень похвальная, принимала иногда при ней неумеренные размеры. Так, в критические минуты нашествия Непобедимой армады, она всеми силами старалась урезать состав своего флота, численность армии, количество отпускаемых сумм и провианта. Благодарность также не входила в число ее добродетелей. Она неумеренно, обеими руками, одаривала своих фаворитов, но самых преданных своих служителей, таких как лорд Борлей или секретарь Уоль-сингем, оставила без всякой награды. Тем не менее во всех важных делах Елизавета неизменна выказывала твердость, энергию и ум. В ее правление Англия извлекла большие выгоды из войн на континенте, одержала в 1588 г. знаменитую победу над испанской Непобедимой армадой. Морская торговля и промышленность достигли заметного успеха.
Уже первый парламент, созванный в царствование Елизаветы, обратился к ней с почтительной просьбой выбрать себе мужа между теми представителями христианских династий, которые искали ее руки. Такие же почтительные просьбы возобновлялись почти ежегодно с усиливающейся настойчивостью и сильно раздражали королеву. Ей нужно было Выбрать одно из двух — или выйти замуж, или назначить своего преемника. Но Елизавета не желала ни того, ни другого. Однако она в Этом не признавалась и в течение четверти столетия разыгрывала комедию помолвки с большим удовольствием, потому что ей нравилось волокитство, сопровождавшееся сочинением мадригалов и поднесением подарков. Она внушала надежды на успех то шведскому королю, то испанскому, то французскому, но не подлежит сомнению, что она никогда не имела серьезного намерения выйти замуж.
Еще в первые годы правления Елизавета несколько раз говорила о своем намерении умереть девственницей. Желание это многим казалось странным и даже притворным. К тому же королева вовсе не чуждалась мужчин и испытывала к своим фаворитам такую нежную привязанность, что это налагало сильную тень на ее репутацию девственницы. Тем не менее, хотя и постоянно влюбленная, она, по-видимому, не позволила никому из своих поклонников перейти последний предел. Можно предположить, что существовала какая-то физическая или психологическая причина, делавшая для Елизаветы замужество или даже мысль о физическом сближении с мужчиной невозможными. «Я ненавижу саму мысль о замужестве, — сказала она как-то лорду Суссексу, — по причинам, которые не раскрою даже самой преданной душе». Что-то за причина, так и осталось тайной, но испанский посланник, наведя тщательные справки, писал своему королю с полной уверенностью о том, что Елизавета не может иметь детей, «даже если бы захотела». При всем этом королева многие годы играла со своим замужеством, упивалась мыслью о нем и манила им многих мужчин.
Первым фаворитом Елизаветы стал молодой красавец Роберт Дед-лей, граф Лейстер. Принцесса познакомилась с ним во время своего заключения в Тауэре, где Лейстер, подобно ей, находился под следствием. С первой же встречи Елизавета почувствовала к нему непреодолимое влечение. Сделавшись королевой, она пожаловала Лейстера в обер-шталмейстеры и в кавалеры ордена Подвязки с придачей многих замков и поместий. Но она не остановилась на этом и на протяжении многих лет внушала Лейстеру смутную надежду на возможность брака с ней. Осыпанный всеми возможными милостями, Лейстер долгие годы играл первую роль при дворе, но так и не дождался исполнения своих надежд. По свидетельству современников, он, кроме мужественной красоты, не имел никаких других достоинств. В 1588 г. он умер на 58-м году жизни, а королева стала оказывать недвусмысленные знаки внимания его пасынку графу Роберту Эссексу. Елизавете было тогда 56 лет, а фавориту — 22. Тем не менее она кокетничала как молоденькая девушка, порхала с ним на балах, надоедала ему ревностью и капризами. Граф Эссекс, хотя и имел перед глазами печальный опыт своего отчима, дал увлечь себя теми же химерами о возможном браке с королевой. По сравнению с Лейстером, он был честнее, благороднее, добрее и талантливее. Милостивое отношение к себе королевы он старался оправдать воинскими подвигами, на что Лейстер никогда не был способен. Но в то же время он был и более пылок. Проведя несколько лет в роли фаворита, но так и не добившись действительного залога любви, Эссекс сделался вспыльчив, нетерпелив, между ним и королевой стали происходить размолвки. Описывают, например, такой случай. В 1598 г. во время спора в Тайном совете Елизавета резко оборвала Эссекса и велела ему замолчать. Оскорбленный до глубины души, он хотел уйти, но королева остановила его — схватила сзади за уши и крикнула: «Пошел к дьяволу!»
Фаворит взялся за шпагу и воскликнул: «Такой дерзости я не потерпел бы даже от вашего отца! Я ваш подданный, но не раб!» Эта выходка сошла ему с рук. Но в 1601 г. Эссекс дал вовлечь себя в настоящий заговор с целью свергнуть Елизавету и возвести на престол шотландского короля Иакова VI. Замыслы его были раскрыты. Эссекс предстал перед судом и в феврале того же года был обезглавлен.
Жизнь Елизаветы после смерти фаворита была печальна. Здоровье ее быстро расстроилось, и вместе с телесными страданиями иногда появлялось как бы помутнение умственных способностей. Она то и дело повторяла: «Эссекс! Эссекс!», и заливалась безутешными слезами. Врачи предлагали ей лечь в постель, но она отвечала, что тогда уже непременно умрет. Весь пол в ее спальне был обложен подушками. Не раздеваясь, она падала то в одном углу, то в другом, но потом снова подымалась и продолжала метаться по комнате. Она не позволяла переменять на себе белья и платья, куталась в королевскую мантию и не снимала с всклокоченной головы короны. Вечером 24 марта она впала в забытье, от которого очнулась только 2 апреля. На расспросы канцлера: кому перейдет теперь престол, Елизавета невнятно назвала Иакова, короля шотландского. Вечером 3 апреля ее не стало.
