Сергей подошел к телефону и вызвал справочное бюро вокзала.

– Когда уходит поезд в Мурманск? – спросил он.

– Поезд номер шестнадцать отправляется с третьего пути в двенадцать часов пять минут.

Автомат говорил немного гнусаво, как обычный вокзальный репродуктор.

– А на завтра билеты есть?

– Есть. Хотите заказать?

Отступать было поздно. Сережка решительно сказал:

– Да!

– Записываю…

– Пожалуйста, один билет-

Автомат выслушал Сыроежкина и бесстрастно повторил:

– Один билет на имя Сыроежкина Сергея Павловича.

Можете получить за полчаса до отправления поезда в кассе номер один.

Ну, вот и все. Хорошо, что это был автомат. Человек стал бы интересоваться: «А сколько вам лет?… А вы обязательно поедете?…» И прочие глупые расспросы.

Ему еще повезло, что родители в однодневном доме отдыха, приедут только завтра после работы. Он успеет дать точные инструкции Электронику, как вести себя с родителями. А то в последнее время отец и мать стали очень уж недоверчивыми. Мама, например, говорит: «Сережа, ты разве не слышал, как я окликнула тебя на улице? Почему ты убежал? И каким образом на тебе оказалась синяя куртка, которую я отдала в прачечную?»

Таких труднообъяснимых «почему» накопилось чересчур много. Почему пропал ключ от шкафа, который теперь придется ломать? Почему исчезает временами трансформатор от холодильника и все продукты плавают в воде? Почему по ночам Сергей разговаривает сам с собой? Почему он носится целыми вечерами на улице и приходит домой, когда все спят? И так далее, и так далее…

… Электроник явился необычно поздно, почти под вечер, и сразу сел за домашние задания. Сережка не поинтересовался, где он пропадал. Завалился снова в родительской комнате на тахту и уперся глазами в потолок. Время от времени он ощущал, как дверь приоткрывается и Электроник смотрит на него. Словно ждет расспросов. Или, может быть, Электроник чувствует себя виноватым, что заставил друга так долго ждать? Но ему и это безразлично.

И вот Электроник доложил:

– Уроки приготовлены. Решил все быстро, а писал медленно.

– Хорошо, – равнодушно отозвался Сережка.

Он помолчал немного, но вдруг вспомнил про красного лиса и оживился:

– Ты знаешь, я видел в парке твоего лиса. Он долго смотрел на меня.

– Он был частью меня, – сказал Электроник, – самостоятельной частью. Он очень хорошо двигался. К сожалению, он не умеет разговаривать.

– Да, он сразу же убежал, как только я открыл рот.

– А как он сейчас бегает? – спросил Электроник.

– Отлично! Он самый быстрый в мире лис.

– Значит, он все еще решает свою задачу, – спокойно заметил Электроник. – В конце концов он даст науке очень интересные сведения.

– Дело не в этом, – сказал Сергей. – Он очень одинокий…

Громко зазвучала эстрадная музыка: это Электроник включил внутри себя транзистор. Сергей не шевельнулся. Тогда Электроник, посмотрев на друга, выключил музыку и сказал:

– Я сидел в сурдокамере. Поэтому опоздал.

– В подвале? – лениво поинтересовался Сыроежкин.

– В подвале.

Этот трюк Сыроежкин хорошо знает. Когда ребята играют в космонавтов, каждого по очереди запирают в сурдокамеру, куда не проникают ни свет, ни звуки из внешнего мира. Иначе говоря, запирают в подвале. Для тренировки воли. Темень там такая, что хоть час просиди с широко открытыми глазами – ничего не увидишь. И звуков никаких нет, только мыши иногда пробегают. У кого нервы слабые, тот не выдерживает: барабанит в тяжелую железную дверь. И его выпускают на все четыре стороны: из игры выбыл. А кто просидит в подвале больше получаса, когда выходит на свет, то идет по двору как пьяный: ничего сначала не видит.

– И сколько ты сидел?

– Три часа, – говорит Электроник. – Я всех победил.

Сережа зевнул и перевернулся на другой бок.

– Ты заболел? – хрипло спросил Электроник.

– Нет, я здоров.

– О чем ты думаешь?

– Знаешь, Электроник, ты словно мои родители: заболел… о чем думаешь… Я изобретаю машину времени.

Сыроежкин ожидал, что Электроник скажет: «Пустое занятие. Никакой машины времени не может быть». И отстанет с расспросами. Но Электроник спокойно заметил:

– Такая машина скоро будет.

– Фантазия, – Сыроежкин махнул рукой.

– Нет, не фантазия. На ней можно попасть в будущее.

– А в прошлое? – Сыроежкина больше интересовало прошлое. Вот бы рвануть на две недели назад и все начать сначала.

– В прошлое нельзя. Ведь это сверхбыстрая ракета.

– А-а… ракета… Так какая же это машина времени?

– Самая обыкновенная. – Электроник говорил уверенно, будто отвечал давно знакомую, проверенную веками теорему. – Когда ракета летит со скоростью, близкой к скорости света, то время в ней течет медленнее, чем на Земле. Предположим, космонавты летят к центру Млечного Пути. Они постареют в полете всего на двенадцать лет. А на Земле пройдет двадцать тысяч лет. Двести веков.

Сыроежкин свистнул и приподнялся на локте:

– А ты не заливаешь?

– Я говорю всегда точные и проверенные сведения, – сказал Электроник своим обычным ровным тоном. – Замедление времени в сверхбыстром полете предсказано великим физиком Эйнштейном. И уже проверено.

– Да нет, Электроник, ты меня не так понял… -стал оправдываться Сережка, словно его друг на самом деле обиделся. – Я хотел сказать, что очень уж много веков проходит на Земле. Вернешься, а все знакомые давнымдавно умерли. Нельзя ли слетать лет на пять?

– Можно и на пять.

Сыроежкин представил, как возвращается из космического полета. Забылись все его грехи, снова начинается хорошая жизнь. Он ходит в школу, рассказывает всем о своих приключениях и дружит с Электроником, который не отвечает за него на уроках, а лишь подсказывает решения труднейших задач. Только вряд ли есть сейчас такие сверхбыстрые ракеты. Он что-то не слышал о них.

Электроник подтвердил его подозрения.

– Да-а… -только и сказал Сыроежкин, и это значило: зачем тогда говорить, раз их нет!

Прощальный вечер наших друзей прошел в деловых разговорах. Был составлен подробный план жизни Электроника на ближайшие два-три месяца. Сережка не решился сказать, что уезжает на долгие годы. Чего доброго, Электроник не согласится. А так, на два-три месяца, Электроник не возражал. Он уже вошел в роль.

И Сережка долго рассказывал Электронику обо всей своей жизни, что он только о ней знал. Электроник составил себе полную, ясную картину о человеке, которого отныне он должен был представлять. Жизнеописание Сергея Павловича Сыроежкина так удачно уложилось в его памяти, что он мог подробно обрисовать любой эпизод, ведя рассказ, естественно, от первого лица.

«Чтоб я сломался, если выдам тайну» – эта клятва не только сохранялась, она стала самой жизнью. Отныне Электроник должен был забыть, кто он такой. Забыть навсегда.

Наш беглец проворочался в постели до рассвета, потом ненадолго забылся. Когда он открыл глаза. Электроника не было. Нет, не Электроника! Сыроежкина уже не было в комнате.

Сергей Сыроежкин, семиклассник школы кибернетиков, ушел во Дворец пионеров. Там сегодня Вопросительный день: встреча с академиками, научные разговоры – словом, обычные школьные дела. А здесь, в квартире на Липовой аллее, был тот, кто раньше звался Сыроежкиным.

Сергей впервые подумал: а кто он теперь? Чудно! Пока что никто. Еще не придумал себе ни фамилии, ни имени. Но несколько минут он хотел оставаться самим собой. Несколько очень важных минут.

Он подсел к телефону и в адресном бюро узнал, как позвонить в квартиру пятнадцать дома номер три по улице Геологов. Набрал номер и, когда трубку сняли, сказал:

– Позовите, пожалуйста, Майю.

А там его не понимают:

– Алло, алло! Повторите!

Он повторил:

– Пожалуйста, Майю.

Резкие гудки. Отбой… Что за чепуха! Он только сообразил: он говорил без голоса, совсем беззвучно.

Сергей сказал вслух:

– Чепуха!

Получилось.