— Всё тихо?

— Да. — Хоть и не хотелось, но я должен был спросить. Расчищая в своём буфере место под загрузки развлекательных программ, я постирал множество файлов, в том числе и инфо-пакет. (Да-да, я знаю, но обычно у меня есть запасное хранилище в Системе Безопасности). Вспомнив, что говорила Менса, я раскрыл шлем. С Рэтси это было проще, мы оба сидели лицом вперёд, к консолям. — Почему всем показалось таким странным, когда я спросил, будет ли ваша политическая организация искать вас?

Рэтси улыбнулся в консоль.

— Потому что доктор Менса — и есть наша политическая организация. — Он повёл в воздухе открытой ладонью. — Мы из «Альянса Сохранения», одного из субъектов некорпоративной системы. Доктор Менса — действующий административный руководитель нашего управляющего комитета. Это выборная должность, с ограниченным сроком действия. Но у нас на родине принято, чтобы руководители продолжали заниматься своей обычной деятельностью, какой бы та ни была. По своей постоянной работе она должна была отправиться в эту экспедицию, так что вот она здесь, и мы здесь.

М-да, я почувствовал себя немного глупо. Я всё ещё переживал о том, когда он сказал:

— А знаешь, на территориях, контролируемых «Сохранением», боты считаются полноправными гражданами. Конструкты тоже попадают в эту категорию. — Тон, каким он это произнёс, явно мне на что-то намекал.

Какая разница? Боты, являющиеся «полноправными гражданами», обязаны иметь опекуна-человека или дополненного человека, обычно это их работодатель, я видел это в новостных каналах. И в сериалах с развлекательных каналов, где все боты изображались счастливыми рабами или были тайно влюблены в своих опекунов. Вот если бы мне показали про бота, который болтается дневной цикл напролёт, смотря развлекательную ленту, и никто не пытается поговорить с ним о его чувствах — мне было бы намного интереснее.

— Но Компания в курсе, кто она такая.

Рэтси вздохнул:

— О да, ещё как в курсе. Ты не поверишь, сколько нам пришлось заплатить по гарантийному залогу на экспедицию. Эти корпоративные засранцы — сущие грабители.

Значит, если бы нам удалось запустить маяк, и Компания не облажается, спасательный транспорт примчался бы к нам на всех парах. И никакая взятка от «Бригады Зла» их бы не остановила. Может, они даже отправили бы сюда быстроходный боевой корабль, чтобы ещё до прибытия транспорта разобраться, в чём дело. Залог на политического лидера высок, конечно, но выплаты компании, если с Менсой что-нибудь случится, будут зашкаливать. Огромная неустойка, посрамление в глазах других залоговых компаний, сообщения в новостных лентах... Я откинулся на спинку кресла и запечатал шлем, чтобы подумать обо всём.

Мы не знали, кто такие «Бригада Зла», с кем мы имеем дело. Но могу поспорить, они тоже не поняли, с кем столкнулись. Про статус Менсы было только в том инфо-пакете, который хранится в Системе Безопасности, а доступа к ней у них не было. Если что-то случится с нами, последуют встречные, невероятно дотошные, расследования, поскольку Компания отчаянно будет искать, на кого свалить вину, а родственники погибших также отчаянно будут пытаться обвинить Компанию. Долго дурачить всех якобы случайным сбоем настроек БезоБлоков не выйдет.

Пока я не очень понимал, как нам это использовать, во всяком случае, как использовать это сейчас. И меня, и, уверен, людей мало утешит осознание того, что эта дурацкая Компания непременно отомстит им, если/когда они всех нас перебьют.

В общем, в середине следующего дня я был готов взять малый прыгун и вернуться в пределы досягаемости нашей станции, чтобы считать информацию с дронов. Мне хотелось полететь одному, но поскольку никто меня не слушает, Менса, Пинь-Ли и Рэтси тоже собрались идти со мной.

Утром я был в унынии. Пробовал смотреть ночью новые сериалы, но даже они не могли отвлечь меня, реальность слишком угнетала. Трудно было не думать о том, что всё пойдёт не так, и все погибнут, а меня разнесут взрывом на куски или запихнут в меня другой ограничительный модуль.

Когда я проводил предполётный осмотр, ко мне подошёл Гурасин и сказал: 

— Я лечу с тобой.

Ага, как раз этого мне сейчас и не хватало. Я закончил диагностику энергетических ячеек.

— Я думал, ты был доволен.

У него ушла минута, чтобы понять, о чём я.

— Да, так я сказал вчера вечером.

— Я запоминаю каждое сказанное мне слово. — Это ложь. На кой мне это надо? Большей частью я стираю всё из постоянной памяти.

Он не ответил. Через канал Менса сказала, что можно не брать его, если я не хочу или считаю, что это поставит под угрозу безопасность команды. Я понимал, что Гурасин снова испытывает меня, но, если что-то пойдёт не так и его убьют, переживать за него, как за кого-то из остальных я не стану. Мне не хотелось чтобы Менса, Рэтси и Пинь-Ли летели со мной — рисковать ими я не хотел. А учитывая дальность полёта, у Рэтси может возникнуть соблазн поговорить со мной о моих чувствах.

Я сказал Менсе, что всё в порядке, и мы готовы взлетать.

Я потратил много времени на то, чтобы сделать большой крюк на запад, зато если бы «Бригада Зла» засекла нас, то вычислить по нашему курсу место стоянки оставшихся в лагере людей они бы не смогли. К тому времени, когда я вышел на позицию вблизи станции, дневной свет начал угасать. А когда мы прибыли в назначенную точку, окончательно стемнело.

Прошлой ночью людям не удалось нормально выспаться из-за скученности и угрозы близкой смерти. Менса, Рэтси и Пинь-Ли слишком устали, чтобы вести разговоры, и улеглись спать. Гурасин сидел в кресле второго пилота и за всё время полёта не произнёс ни слова.

Мы летели в режиме маскировки, без огней, без связи. Я был подключён к внутреннему, сильно ограниченному каналу малого прыгуна, и мог вести осторожное сканирование. Гурасин знал об этом через свой имплант — я чувствовал его присутствие — но каналом он не пользовался, разве что иногда сверял курс.

Когда же он произнёс:

— Я хотел бы спросить, — я аж вздрогнул. Тишина успела убаюкать меня ложным ощущением безопасности.

Оборачиваться к нему я не стал, через канал и я так знал, что он смотрит на меня. Опускать шлем я тоже не стал, не хотелось прятаться от него. Мгновение спустя до меня дошло, что он ждёт моего разрешения. Что-то до странности новое. Был большой соблазн проигнорировать его, но мне было интересно, какую проверку он задумал для меня на сей раз. Ведь он не хотел, чтобы остальные слышали нас? Я разрешил:

— Давай.

Он спросил:

— Тебя наказали? За то, что ты перебил всю команду с рудника?

Не то чтобы этот вопрос стал полной неожиданностью. Думаю, всем им хотелось спросить меня о том же, но только он оказался достаточно беспардонным. Или достаточно храбрым. Дразнить киллербота с работающим ограничительным модулем это одно, а дразнить вышедшего из повиновения киллербота — уже совсем другое.

— Нет, не так, как ты думаешь. Не так, как наказали бы человека. Они отключили меня на какое-то время, а затем периодически включали обратно.

Он заколебался.

— Ты не помнишь об этом?

Ага, это было бы слишком просто, не правда ли?

— Органические части, как правило, в такие моменты спят, но не всегда. Ты знаешь, что что-то происходит. Они пытались стереть мне память. Мы слишком дóроги, чтобы уничтожать нас.

Он снова уставился в иллюминатор. Мы летели низко, над самыми деревьями, и всё своё внимание я уделял сенсорами местности. В канале смутно ощущалось присутствие сознания Менсы. Должно быть, она проснулась, когда Гурасин заговорил. Наконец он сказал:

— Ты не винишь людей за то, что они заставляли тебя делать? За всё, что случилось с тобой?

Вот почему я рад, что я не человек. Только люди выдумывают себе подобные проблемы. Я сказал:

— Нет. Обиды — это по части людей. Конструкты не так глупы.

А что мне, скажите, было делать? Пойти и перебить всех людей за то, что тот тип, кто в Компании был главным по конструктам, оказался бессердечной сволочью? Конечно, придуманные люди с развлекательных каналов мне нравились куда как больше настоящих, но одного без другого не бывает.