Переводчик Любовь Сумм

Редактор Артур Кляницкий

Руководитель проекта Ирина Серёгина

Корректоры Елена Аксёнова, Маргарита Савина, Мария Миловидова

Сверка цитат Александр Кляницкий

Компьютерная верстка Андрей Фоминов

Дизайнер обложки Ольга Сидоренко

Фото на обложке East News, ИТАР-ТАСС

© Max Hastings, 2011

This edition is published by arrangement with The Peters Fraser and Dunlop Group Ltd and The Van Lear Agency LLC

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2015

Эта книга пытается рассказать о войне с точки зрения не государства, а человека. Мужчины и женщины множества стран мучительно искали слова, чтобы описать случившееся с ними в пору Второй мировой войны, ибо это не укладывалось ни в какой их прежний опыт. Многие прибегали к клише «ад разверзся». Поскольку эта фраза постоянно встречается в рассказах очевидцев о сражениях, воздушных налетах, резне, гибели на тонущем корабле, следующие поколения порой пожимают плечами: мол, банальность. Но эти слова точно передают суть случившегося с сотнями миллионов людей, вырванных из привычного, упорядоченного существования. Их тревоги и мучения длились годами, по меньшей мере для 60 млн человек тяжкие испытания закончились смертью. Ежедневно с сентября 1939 г. по август 1945 г. в охватившем всю планету сражении погибало в среднем 27 000 человек. Многие уцелевшие обнаружили, что позиция, которую они заняли в этом конфликте, определила их положение в обществе до конца жизни – кому-то во благо, кому-то во вред. Воины-победители были окружены ореолом славы и смогли сделать карьеру в правительстве или бизнесе. Но и через 30 лет после победы у стойки бара в лондонском клубе ветеран гвардии мог отпустить замечание насчет известного политика-консерватора: «Смит парень неплохой, да жаль, с передовой дезертировал». Голландская девочка в 1950-е гг. подмечала, как ее родители сортируют соседей в зависимости от их поведения в пору немецкой оккупации.

Английские и американские солдаты были потрясены тяготами и потерями 1944/45 г. на северо-западе Европы: кампания затянулась на 11 месяцев. Но русские воевали с немцами без малого четыре года в гораздо более страшных условиях и несли значительно более тяжелые потери[1]. Некоторые народы, практически не принимавшие участия в боевых действиях, тем не менее понесли бо́льшие потери, чем западные союзники: оккупированный японцами Китай с 1937 по 1945 г. недосчитался по меньшей мере 15 млн человек; Югославия, где к оккупации присоединилась гражданская война, похоронила более миллиона. Многие люди стали свидетелями сцен, которые прежде являлись художникам Возрождения картинами ада, где терзаются грешники: разорванные на части тела, клочья плоти и осколки костей; разрушенные в щебень и прах города; государства, распавшиеся в анархии на отдельные человеческие частицы. Почти все, что цивилизованные люди в мирную пору принимают как должное, было сметено этим ураганом, и прежде всего уверенность, что современному человеку, законопослушному гражданину, не грозит насилие.

Невозможно вместить в один том все события этой войны, крупнейшего потрясения в нашей истории. Поскольку я уже посвятил восемь книг отдельным событиям Второй мировой, на этот раз я старался не повторять ни те примеры, ни анализ крупных операций. Например, поскольку в «Немезиде» (Nemesis) отдельная глава посвящена атомной бомбардировке Хиросимы и Нагасаки, казалось лишним возвращаться к своим же прежним рассуждениям. Эта книга выстроена в хронологическом порядке, я старался нарисовать «общую картину», контекст событий, чтобы читатель мог себе представить в целом, что происходило с 1939 по 1945 г. Основной же своей задачей я считаю показать, как отразился этот конфликт на жизни обычных людей из разных стран – и активных, и пассивных участников событий. Впрочем, грань между активным и пассивным участием быстро стиралась. К примеру, на какой счет занести женщину из Гамбурга, пламенно поддерживавшую Гитлера и погибшую в июле 1943 г. под бомбами союзников: была ли она соучастницей преступлений наци или невинной жертвой войны?

Поскольку меня в первую очередь интересовали судьбы людей, я опускал, где это было возможно без нарушения связности повествования, названия и номера подразделений и описания маневров. Даже карты в этой книге скорее «импрессионистские», чем научные, и на фотографиях представлены обычные люди, а не полководцы. Я хотел создать некий обобщенный портрет войны, а в «стратегических» разделах описать те события, которым мало внимания уделил в других книгах и о которых следовало бы сказать больше: например, я подробно останавливаюсь на политических поисках Индии, сократив разговор о других вопросах, которые давно уже исследованы и исчерпаны, – таких как Пёрл-Харбор и битва за Нормандию.

Геноцид евреев представляет собой наиболее последовательное воплощение нацистской идеологии. Я писал в «Армагеддоне» (Armageddon) о мучениях заключенных концлагерей, поэтому сейчас постарался разобрать историю холокоста с точки зрения проводимой Гитлером политики. Слишком часто приходится слышать на Западе мнение, будто вся война была ради евреев или даже из-за евреев, и необходимо опровергнуть это заблуждение. Хотя Гитлер и его приспешники валили на евреев вину за все европейские неурядицы и несчастия Третьего рейха, на самом деле Германия боролась с союзниками за безраздельное господство в Северном полушарии. Страдания еврейского народа под властью нацистов оставались почти незаметными для Черчилля и Рузвельта, не говоря уж о Сталине. В итоге оказалось, что каждый седьмой погибший от рук нацистов, каждая десятая жертва войны – еврей. Но в ту пору преследования евреев казались союзникам лишь сопутствующими потерями, и русские до сих пор относятся к холокосту именно так. Уже в пору войны те евреи, которые понимали весь ужас происходящего, были возмущены таким равнодушием Запада к судьбе их единоверцев, и это неугасимое негодование мощно проявилось в послевоенной политике. Однако нужно понимать, что в период с 1939 по 1945 г. союзников гораздо больше беспокоила угроза, которую действия оси представляли для их собственных государств, хотя Черчилль и умел облагородить эти политические задачи и вдохновить своих людей.

Нужно понимать: и войну, и любые другие глобальные события люди способны воспринимать лишь с точки зрения собственных обстоятельств. И если объективно, на основании статистики, мы могли бы доказать, что такие-то личности страдали отнюдь не так ужасно, как их современники в иной части мира, для самих пострадавших эти цифры – ничто. Кто бы посмел утешать английского или американского солдата под минометным обстрелом, среди трупов товарищей, примерами гораздо более тяжких испытаний русских воинов? Изголодавшийся француз или даже английская домохозяйка, не знающая, как разнообразить скудный и скучный рацион, приняла бы за обиду назидательный рассказ о том, как в осажденном Ленинграде люди поедают друг друга или как в не дождавшейся урожая Западной Бенгалии продают в рабство дочерей. И мало кого из перенесших блиц в Лондоне 1940/41 г. утешила бы мысль, что японцам предстоят гораздо большие потери в результате американских бомбежек, беспрецедентные разрушения городов. Право и обязанность историка – выстроить те справедливые пропорции, которые скрыты от непосредственного участника событий. Почти все, кто жил в те времена, так или иначе пострадали от войны, и основным сюжетом книги как раз и стали различные виды и масштабы этого страшного опыта. Но мысль, что другим людям приходится хуже, чем тебе, не так уж укрепляет стоицизм. Иные аспекты военной жизни затрагивали всех или почти всех: страх, горе, призыв на военную службу и принудительные работы. Множество молодых людей отправлялись навстречу новому существованию, бесконечно далекому от того, какое они сами бы для себя выбрали: кто служить с оружием в руках, кто надрываться от непосильного физического труда, многих попросту превращали в рабов. Еще одно трагическое и повсеместно распространенное явление: проституция. Ему можно было бы посвятить отдельную книгу.