— Значит, вы так и не нашли то, что искали?

— Нет.

— Рад был бы помочь, но у меня свидание. Сомневаюсь… О, привет, Рэй! Ищейка опять идет по следу.

Появившийся в дверях Рэймонд Делл прогремел:

— Чудовищно! Стервятники слетаются к трупу!

Труп вообще-то покоится в морге, Рэй. Извините, друзья, но мне пора, — откланялся Феррис.

Делл вошел в комнату и уселся на стул.

— Если мне не изменяет память, — прогудел он, — ваша фамилия Гудман.

— Совершенно верно. Алджернон Фицджеральд Гудман. Можете звать меня Пупс.

— Я никого не зову Пупс. Господи, неужто вы не в состоянии придумать более полезное занятие, чем копаться в вещах невинно убиенной жертвы?

Вопрос состоял в том, можно ли от него избавиться, не сбрасывая с лестницы. Мне не терпелось перепрятать сверток, поскольку бюро Пэрли, безусловно, обшарил. По счастью, успех ждал меня с первой же попытки.

— Я знаю и худшие занятия, — заметил я. — Например, сидеть и следить за тем, кто копается в вещах невинно убиенной жертвы.

Делл воздел руки вверх и встал со стула.

— Туше! — сокрушенно пробасил он. — Замечательная отповедь! Молодец!

Он повернулся и вышел вон, а я прикрыл за ним дверь и задвинул засов. Затем, осмотревшись по сторонам, я подошел к дверце, за которой, как я надеялся, скрывался стенной шкаф, и распахнул ее. Так и оказалось, причем, к величайшему моему удивлению, все там было в идеальном порядке: платья, костюмы, юбочки на распялках, коробки на стеллажах, обувь на подставке. Делать мне здесь было нечего. Тамми Бакстер, если ее так звали, сказала, что Пэрли провел в комнате Хетти больше часа, а со шкафом он разобрался бы за пять минут. Я отвернулся и пошарил глазами по комнате. Бюро и комод — еще бессмысленнее. Я прошагал к пианино и, приподняв крышку, присмотрелся. Места много, но — нет. Молоточки будут натыкаться на преграду, а кто знает — вдруг Пэрли присел за инструмент и сыграл на нем похоронный марш?

Оставалась кровать. Подойдя к ней, я приподнял край матраса. Под ним оказался второй матрас. Верхний был мягкий, а второй, лежавший на деревянном каркасе, — жесткий, как доска. Пружин не было. Вытащив из кармана перочинный нож, я аккуратно взрезал подкладку верхнего матраса с нижней стороны, возле самого края. Я еще ни разу не прикасался к свертку голыми руками и, не желая нарушать традицию, вынул из кармана пальто перчатки, натянул их и лишь тогда осторожно вложил сверток в матрас. Разгладив постель, я упрятал перчатки в карман пальто, отпер дверь, спустился в вестибюль и позвонил по самому знакомому номеру. Ответил Фриц. Я сказал, что хотел бы поговорить с Вулфом.

— Но, Арчи! Он сейчас обедает вместе с дамой!

— А вот я, представь себе, не обедаю. Придется раз в жизни нарушить правило. Скажи, что я голоден и несчастен.

Пару минут спустя я услышал голос Вулфа:

— Да?

— Да. Дело в шляпе. Я жду ее здесь. Вы узнали имя?

— Нет. Кое-что она еще рассказала, но называть его отказывается наотрез. Она крепкий орешек.

— Не сомневаюсь. Ладно, я жду.

— Скоро она приедет. Сам знаешь, сидящий за моим столом приравнивается к гостю, а любой гость — мужчина или женщина — имеет право закончить трапезу.

— Я не возражаю. Развлекайтесь вволю. Я пока перехвачу где-нибудь сандвич.

— Ни в коем случае! — прорычал Вулф и повесил трубку.

Разговор наш состоялся в 13.22, а приехала Тамми без трех минут два. Однажды я проторчал под дождем целых девять часов, дожидаясь, пока в подъезде на противоположной стороне улицы появится интересующая меня личность; так вот, эти тридцать пять минут дались мне куда тяжелее. Случись нагрянуть полиции или секретной службе, и — пиши пропало. А тут — «любой гость имеет право закончить трапезу». Представляете? Стеклянной панели во входной двери не было, и я все это время таращился на улицу через крохотное оконце. Когда Тамми наконец появилась, я открыл дверь, когда соратница Лича еще только заносила ногу на ступеньку.

— В комнату мисс Эннис, — кивнул я, и Тамми направилась к лестнице. Я проследовал за ней, помог избавиться от шубки, а потом, не удержавшись, спросил: — Вы не останавливались по дороге, чтобы кое-куда позвонить?

— Вы ко мне несправедливы, — укоризненно произнесла она. — Я ведь обещала!

— Вот и славно. Я очень рад. Прежде чем мы с вами приступим к поискам, я хотел бы кое-что у вас уточнить. Имя одного человека. Меня устроят даже инициалы.

Она решительно помотала головой из стороны в сторону.

— Нет. Мы уже обсуждали это с мистером Вулфом.

Я ничего не скажу.

Скажете, если вам и вправду так нужен этот сверток. Никто не узнает, не бойтесь. Договорились?

— Нет.

Тогда вам свертка не видать как своих ушей.

— Это глупо. — Ее брови взлетели вверх. — Это не ваш стиль, мистер Гудвин, вы слишком умны для этого. Тем более что я знаю: сверток спрятан здесь. Я ведь вовсе не обещала, что назову вам имя, не правда ли?

И между прочим, я еще не видела этого свертка и не знаю, что там внутри. Вот когда увижу… тогда еще посмотрим. Где он?

— А когда найдете — назовете?

— Я вам этого не обещала. Так где он?

— Я бы с удовольствием свернул вам шею.

— Я тоже. Где он?

Я устал препираться.

— Поищите немного сами. Можете сказать своим, что после отъезда мистера Лича вы пришли к нам, но мы с мистером Вулфом категорически отрицали, что мисс Эннис оставляла нам какие-либо деньги. Вы тогда сразу подумали, что мисс Эннис могла оставить сверток у себя. Потом вы отобедали с мистером Вулфом, надеясь извлечь из него какую-нибудь ценную информацию, а затем вернулись сюда и, застав меня в комнате мисс Эннис, поняли, что находитесь на верном пути. И — после недолгих поисков — удача улыбнулась вам. А пока пошарьте кругом для пущей видимости. Скажем, минуты две.

Она пожала плечами, как бы давая понять, что готова уважить мой каприз, и, подойдя к бюро, выдвинула ящик. Я тем временем открыл дверь, выглянул наружу и, никого не увидев, оставил дверь нараспашку.

— Далее действуйте по сценарию, — предложил я. — Это разовьет ваши актерские навыки. Если найдете, можете замурлыкать от удовольствия. Я пока тоже поищу.

Я взобрался на вращающийся табурет и, откинув крышку с пианино, заглянул внутрь; в этот миг подлое сиденье крутанулось, и я едва не шлепнулся на пол.

Покончив с бюро, Тамми вопросительно посмотрела на меня.

Попробуйте попытать счастья в стенном шкафу, — мстительно посоветовал я.

И что, по-вашему, сделала она? Прошагала к изголовью кровати, уцепилась за край матраса и резко его вздернула. Я наблюдал, не раскрывая рта. Далее Тамми обогнула кровать и, повторив ту же процедуру с противоположным краем матраса, вдруг заметила там узкую прореху, затем, сунув в нее руку, извлекла на свет Божий заветный сверток.

— Вот это да! — изумленно воскликнул я. — Держу пари, что это он и есть! Неужели он был в матрасе?

Тамми прошагала к софе, уселась и принялась развязывать тесемку. Я же со словами: «Взгляну, может, там еще что-нибудь найдется», подскочил к кровати и принялся рыться в матрасе. Мало ли, на что способна современная наука? Может, у них есть прибор, способный определять запахи, или что-то в этом роде?

Как бы то ни было, я решил воспользоваться подходящим предлогом оставить свои отпечатки на матрасе, когда сзади послышался мужской голос, негромкий, но угрожающий:

— Это мое. Дайте его мне.

Я отпрянул от кровати и резко обернулся.

— Стойте на месте, Гудвин! — приказал Пол Ханна. Он стоял прямо перед Тамми, держа в руке здоровенный кухонный нож с лезвием в добрый фут длиной. Розовые щечки актера полыхали, а в глазах появился зловещий блеск.

— Не будьте дураком, — произнес я. — Бросьте нож.

Я шагнул вперед, но Ханна угрожающе взмахнул ножом. Лезвие было в считанных дюймах от живота Тамми.

— Давай его сюда! — процедил Ханна. — Живо!

— Отдайте, — посоветовал я, прикинув, что преодолеть двенадцать футов, отделяющие меня от Ханны, без потерь не удастся. — Черт с ним.