Уголок рта Вулфа снова дернулся.

— Боюсь, что ваше красноречие потрачено впустую, мистер Лич. Я никогда не видел никакую мисс Хетти Эннис. Сегодня утром мистер Гудвин сказал мне, что женщина под таким именем собиралась прийти ко мне в одиннадцать часов пятнадцать минут, но она так и не пришла. Арчи?

— Она приходила без четверти десять, — вступил в разговор я, — когда я уже покидал дом по своим делам. Порог она не пересекала. Назвалась, сказала, что хочет поговорить с Ниро Вулфом, а потом добавила, что принесла в сумочке нечто такое, за что положено вознаграждение, которое она готова разделить с Вулфом. Что именно — не сказала. Пояснила, что, пойди она к фараонам, делиться уже будут они. Сама же она «этим чертовым легавым ни на грош» не верит. Я велел ей снова зайти к нам в четверть двенадцатого, заверив, что попытаюсь уговорить мистера Вулфа принять ее.

Ни про какие фальшивки она мне не говорила и поддельных денег не предъявляла. Она ушла, а я отправился относить в банк чек — не поддельный, между прочим. Потом, когда я вернулся и дождался прихода мистера Вулфа, я уговорил его принять мисс Эннис, но она так и не вернулась. Однако услышать про нее мне еще довелось. Сегодня же днем я узнал, что на Десятой авеню женщину по имени Хетти Эннис насмерть задавила машина, водитель которой с места происшествия скрылся. Вот и все.

— Как вы это узнали?

Трудно было сказать, какими источниками информации располагала тайная служба, поэтому я решил отвечать начистоту.

— От знакомого газетчика, — ответил я. — Не дождавшись ее прихода, я забеспокоился и позвонил справиться о городских происшествиях.

— Она мертва, — заявил Альберт Лич, — и не сможет подтвердить, правду ли вы мне сказали.

Я одарил его восхищенным взглядом.

— Вы правы, я запросто мог бы заливать с три короба. Ан нет, вру я только полицейским и девушкам. Пудрить же мозги вам мне бы и в голову не пришло, — чистосердечно добавил я.

— Да, и я бы вам этого не советовал. Вы только что пришли. Вас отправляли еще с каким-то поручением?

— Да.

— С каким именно?

Проще было бы сказать, что это не его собачье дело. Однако эти люди наверняка проследили за Хетти Эннис до дома Вулфа, а в таком случае вполне могли знать, что я ездил на Сорок седьмую улицу. Я же притворялся честнягой. Пришлось ответить:

— Я пытался выяснить, в чем дело. По словам Хетти Эннис, у нее было нечто ценное, за что полагалось вознаграждение. Кто знает: вдруг она и впрямь располагала чем-то стоящим. Ее ведь убили. Немного поразнюхать нам бы не повредило, вот я и отправился к ней домой на Сорок седьмую улицу. Однако не успел я хоть что-то выяснить, как нагрянул сержант из уголовки и взял бразды правления в свои руки. Я смотал удочки и вернулся домой, где и застал вас.

— Так вы признаете, что она сказала вам про нечто, достойное вознаграждения?

— Да.

— Но отрицаете, что она рассказала вам про фальшивые деньги?

— Да.

— И вы не догадались с ее слов, что речь шла о фальшивых деньгах?

— Нет, конечно. Более того, по пути в банк я решил, что она имела в виду бриллиант. Великий Могол или Кохинор.

— Почему?

— Просто я знал, что вы об этом спросите, и решил, что тут-то вас и поймаю. Вас наверняка будут интересовать фальшивки,. а я притворюсь, что думал про бриллианты…

Вы не поверите, но он и в самом деле спросил:

— Ах, значит, вы признаете, что ожидали от меня вопроса про фальшивки?

— Ах, черт, — притворно ужаснулся я. — Тут вы меня к стенке приперли. А в самом деле, почему же я этого ожидал?

— Арчи, — проворчал Вулф, — если хочешь над ним поиздеваться, уведи его куда-нибудь еще.

Лич встал.

— Я уже ухожу. Если вы сказали мне правду оба, то все в порядке. Если же нет — вы об этом горько пожалеете. — С этими словами он круто повернулся и вышел в прихожую. Я засеменил за ним, предложив ему даже помочь одеться, но гордец от моей помощи отказался.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф требовательно спросил:

— Вот, значит, где ты пропадал? В доме этой женщины?

— Да, сэр, — повинился я, усаживаясь на свой стул. — Не стал бы я врать тайному агенту. Слишком рискованно.

— И пришел сержант полиции?

— Да, сэр. Стеббинс, собственной персоной.

— У тебя поразительная способность на ровном месте навлекать на себя неприятности. Ты отлично знаешь, как поведет себя мистер Кремер, узнав, что ты опять опередил мистера Стеббинса при расследовании убийства.

— Угу. Однако это наименьшее, что меня волнует.

Есть тут одна закавыка посерьезнее. Чтобы от нее избавиться, мне придется взять неделю отпуска — за свой счет, разумеется.

— Пф! — Глаза Вулфа превратились в тоненькие щелочки. — Ты пытаешься втянуть меня в очередную авантюру?

— Нет, сэр. Это мое личное дело. Вам не до него.

— Что ты имеешь в виду?

Я ответил не сразу:

— Что ж, поскольку вы платите мне жалованье и предоставляете крышу над головой, вы имеете право знать. Так вот, я хочу придумать, как поступить с девятью тысячами фальшивых долларов, которые припрятаны в моей комнате наверху.

— Вместе с Великим Моголом, — фыркнул Вулф.

— Зря вы так, — грустно вздохнул я. — Я вовсе не шучу. И Личу говорил чистейшую правду, умолчав только о том, что Хетти Эннис вручила мне на хранение некий сверток. До своего возвращения. Она запретила мне его вскрывать, но позже, узнав, что ее убили, я, естественно, полюбопытствовал. Там около девяти тысяч долларов в новехоньких двадцатидолларовых купюрах. Качество отменное — мне пришлось воспользоваться лупой, чтобы обнаружить подделку. Я отнес их наверх и спрятал в ящике комода. Потом отправился в ее дом, надеясь вывести фальшивомонетчика на чистую воду, но мне помешал Стеббинс.

— Почему ты не рассказал про деньги этому ослу? И не отдал ему сверток?

Я приподнял одну бровь; Вулфа это бесит — он так не умеет.

— Вы и в самом деле ждете от меня ответа на этот вопрос?

Вулф потянул мочку уха.

— Нет.

— И слава Богу. Потом, даже отдай я сверток этому придурку, он бы ни за что не поверил, что я в него не заглядывал. И упек бы нас обоих по обвинению в хранении фальшивых денег. Я почти уверен, что за Хетти Эннис была установлена слежка, в противном случае трудно объяснить, как они узнали, что она приходила к нам. Если так, то можно допустить, что «хвост» видел, как она передавала мне сверток, а это означает, что осел вернется с подкреплением и с ордером на обыск. Поэтому я собираюсь, воспользовавшись черным ходом, вынести сверток из дома.

— Правильно. Причем немедленно. Только этому болвану или в налоговое управление по почте не отправляй. Пошли его прямо в полицию.

— Нет, сэр. Я ведь сказал, что беру недельный отпуск. Недели мне должно хватить.

— Вздор! — Вулф метнул на меня испепеляющий взгляд. — Отправь сверток по почте. Я тебе приказываю. Сейчас же, без промедления.

— Извините. — Я встал. — Это и впрямь мое личное дело. Сначала я отнесу сверток в надежное место, а потом вернусь за вещами. Я извещу вас, где меня можно найти. — Я двинулся к двери.

— Арчи! — проревел он.

Я повернулся.

— Да, сэр?

— Это невыносимо. Я этого не потерплю. Если ты уйдешь, назад не возвращайся.

Я пристально посмотрел на него.

— Хорошо, если вы меня увольняете, то, уходя, я хлопну дверью. Хочу только обрисовать вам положение — просто так, для вашего сведения, поскольку вам, конечно, на это плевать. Возможно, Хетти Эннис пала жертвой какого-то пьяного водителя, однако мне в это не верится. Думаю, что ее убили преднамеренно, а раз так, то, скорее всего, по той причине, что она узнала или догадалась, кто печатает фальшивые денежки. Поэтому этот сверток — единственное, что связывает Хетти Эннис с ее вероятным убийцей. Стоит мне отдать его в полицию или в секретную службу — пиши пропало: убийца останется безнаказанным. Нет, сэр, это уж мои крест: она доверила сверток мне и поплатилась из-за него жизнью. Что ни говорите, но я обязан вывести этого негодяя на чистую воду.