Так вот: объективность содержания человеческого сознания, т.е. объективность мысли - не имеет иного характера, кроме этой его исторической организации; а наиболее очевидная отличительная черта субъективности искусства состоит как раз в этой его невозможности вписаться в определенные исторические рамки. Если история со своей объективностью соединяет и объединяет всю духовную жизнь в систему, то искусство по своей природе является прославлением множественности и партикулярности или, если угодно, индивидуальности самой духовной жизни. Ибо очевидно, что дух унифицируется; но не менее очевидно, что все детерминации и дифференциации, все расхождения и контрасты - одним словом, все виды борьбы - существуют лишь как свидетельства мощи духа; и где имеется тождество и мертвая неподвижность, которая может показаться умиротворенностью и согласием душ, там нет духовной жизни.

13. АНТИТЕЗА МЕЖДУ ИСКУССТВОМ И РЕЛИГИЕЙ

Совершенно противоположной функции искусства является функция религии (понятие которой я не хочу подвергать здесь длительному анализу, считая всеми без исключения признанной эту отличительную черту как свойственную религиозному духу - отнесение мысли к объекту нетрансцендентному, но рассматриваемому самой мыслью абсолютно трансцендентным мысли. И все же не являющимся трансцендентным, поскольку ясно, что алтари, перед которыми человек падает ниц, - как-никак, алтари, воздвигнутые им самим). Не существует Бога (сколь бы величественным и надмирным его ни стремились помыслить), который, имея возможность пребывать столь высоко над человеком, не нуждался бы в самом религиозном сознании человека, способном помыслить его столь высоко. Но трансцендентность божественного является абсолютной трансцендентностью объекта субъекту - их абсолютной противоположностью и взаимоисключением - в рамках синтеза духовного акта, который есть единство субъекта и объекта.

Помня максимально прилежно об этом заявлении, можно сказать, что религия - антитеза искусству, поскольку она есть утверждение объекта как такового, устремление взора на реальность (рассматриваемую как чуждую деятельности субъекта - и поэтому такую, что она ограничивает и, стало быть, уничтожает эту деятельность). Объект как таковой (и поэтому абсолютно противоположный субъекту) не может предстать производным от субъекта и, более того, быть им постулированным. Он существует, когда нет субъекта; и если бы его уже не было, субъект не смог бы возникнуть. Бытие последнего находит в первом свое условие, и поэтому оно может быть лишь тем, каким ему позволено быть при этом его условии. Его мир - не мир, который субъект может создать себе, а мир, определенный объектом, перед которым он поэтому ослабевает и теряет всю свою мощь.

В откровенно религиозной позиции человек не только лишен своего автономного начала действия (человеческого действия, производящего благо) и впадает в фатализм; он также лишен всякого своего принципа познания - и впадает в агностицизм. Он уничтожен в самой сущности своей свободной деятельности - потому, что тот, кто провозглашает свободную деятельность, подразумевает творческую способность; а в религии человек - не творец; и, более того, он находится перед лицом Творца, который одним своим присутствием наполняет душу таинственным чувством ничтожности человеческого существа и бесконечности Высшего существа, в котором оно отражается.

14. АНАЛОГИЯ МЕЖДУ РЕЛИГИЕЙ И НАТУРАЛИЗМОМ

Для прояснения этого понятия мистической позиции духа, который топит субъект в объекте, следует вспомнить аналогию между религией и той философией, которая называется натурализмом. Спиноза, самый крупный и самый последовательный поборник этой философии, является, как все знают, одним из наиболее высоко одаренных мистических умов: его философия вся проникнута глубоким религиозным чувством. Почему? Причина не в его темпераменте, ибо темперамент всегда не что иное, как метафора, когда речь идет о понимании мыслителя. Причина в его философии, чья реальность - природа; реальность, где нет места для иной свободы, кроме свободы вершины духовной жизни интеллектуальной любви к Богу, согласно которой не человек, собственно говоря, любит Бога, но Бог любит самого себя. На место спинозовой субстанции поставьте теперь материю физического. Все лучшее, что сможет сделать человек, всегда будет тем, что сделает в нем вечная материя.

15. ФИЛОСОФИЯ КАК РАЗРЕШЕНИЕ АНТИТЕЗЫ

Итак, искусство и религия предстают как autaut*: или как субъект, являющийся бесконечным, универсумом; или как объект, являющийся бесконечным, Всем. Одно бесконечное исключает другое. Поэт находит свой мир в собственной груди; святой ощущает внутри пустоту - и обращает свои очи к далекому небу. Согласно этой оппозиции, искусство имеет что-то сатанинское или прометеевское - и противодействует, с имманентной и неуемной энергией внутри духа, разлагающим и истощающим тенденциям мистицизма; как и, с другой стороны, религиозность умеряет, исправляет и дисциплинирует не подчиняющуюся законам и эгоцентричную индивидуальность эстетического духа.

Примирение двух этих антагонистических сил, действующих в мире духа, дается нам философией не как специфической и исторически выделившейся наукой (являющейся такой наукой, благодаря которой философы образуют некий класс людей), но как той полной и действительно конкретной и реальной функцией духа, благодаря которой каждый человек является человеком, и не может никогда ни слагать стихи, ни благоговеть перед Богом, не мысля; и не может также действовать, не реализуя мысли.

Но это примирение было бы невозможно, если бы противоположность между искусством и религией была такой, что исключала всякую связь между этими двумя элементами. И как понимать эти элементы, которых два - и которые поэтому каким-то образом сосуществуют в мысли, оставаясь совершенно безотносительными?

16. РЕЛИГИОЗНОСТЬ ИСКУССТВА

Принцип примирения состоит в религиозности искусства и в эстетичности религии. И тот самый анализ, который мы провели над понятием искусства, помогает нам обнаружить в нем эту его противоположность, являющуюся отрицанием или снятием эстетической субъективности.