Эффективность управленческих действий в огромной степени влияет на успех или неуспех совместной деятельности людей. Об этом, к примеру, однозначно свидетельствует военный опыт человечества: недаром в офицерской среде столь популярно изречение о неизбежной победе "ста баранов под руководством льва" над "ста львами, управляемыми бараном".
Если же перейти от пословиц и поговорок к экономической прозе наших дней, то мы узнаем, что в известном японском концерне "Мазда" производительность труда за последние годы возросла в 2, 5 раза, причем 80 процентов этого прироста, как отмечают специалисты, пришлись на мероприятия, не связанные с крупными капитальными вложениями и технологическими новациями, т.е. вызваны шагами, которые предпринимались в рамках "революции менеджеров". Речь идет о коренной перестройке производственно-технологических отношений в промышленности, в ходе которой современные предприниматели отказались от менеджеров "тейлористского типа", исповедовавших систему "научного потовыжимания". На смену были приглашены сторонники доктрины "человеческих отношений", умеющие создать такие связи в коллективе, при которых работник ассоциирует себя с фирмой, в которой трудится, лично заинтересован в ее успехах и процветании.
Наконец, высшей формой социального управления является политическая деятельность, которая отличается от административного управления прежде всего объектом приложения. В отличие от обычного администратора, отвечающего за скоординированную деятельность "частных" социальных институтов (больниц, школ и т.д.), политик несет ответственность за успешное функционирование и развитие общества, взятого в целом, благосостояние и безопасность живущих в нем людей. Предметом его забот является стабильность общественной системы, соразмерность различных сфер ее организации, оптимальная динамика развития, благоприятность внешних воздействий и т.д. (естественно, мы имеем в виду собственно политиков, а не политиканов-временщиков, стремящихся к вершинам власти в своекорыстных интересах).
Политическая сфера общественной деятельности имеет сложное внутренне устройство, включает в себя активность негосударственных политических структур (партий и прочих организаций) и деятельность государства - главного звена политической системы. Государство, в свою очередь, представляет собой сложнейший институт, имеющий множество функций, связанных с законодательной, исполнительной, судебной властью, армией, аппаратом принуждения и пр.
Не касаясь вопроса о внутренней организации политической деятельности, мы хотим подчеркнуть, что ее отличие от социального администрирования имеет не абсолютный, а относительный характер. Дело в том, что административные решения, ограниченные, казалось бы, рамками отдельных "участков" общественной жизни, судеб отдельных групп, могут приобретать отчетливое политическое содержание - в том случае, если последствия этих "частных" решений влияют на общество, взятое в целом. Ясно, что беспрецедентное повышение налогов, направленное против нэпманской буржуазии, будучи по форме экономическим, а не политическим решением, в действительности явилось политическим действием по удушению, ликвидации враждебного большевикам экономического класса в целях радикальной перегруппировки социальных сил. Поэтому нас не должны удивлять такие словосочетания, как "экономическая политика", "политика в области образования" и т.д., - они отражают реальный факт пересечения различных форм социального управления, взаимопроникновения политической, экономической и иных форм власти.
Итак, мы рассматриваем политику как особую форму социального управления и шире - организационной, регулятивной деятельности людей. Важно понимать, что далеко не все формы последней имеют политический характер. Нельзя сводить социальную регуляцию к политике и только политике, как это делают ученые, выделяющие ее в качестве самостоятельного типа деятельности в одном ряду с материальным и духовным производством, производством непосредственной человеческой жизни. В результате неполитические формы организационной деятельности выпадают из типологии и неправомерно заносятся в материальное производство (как это имеет место с транспортом), духовную жизнь (к которой иногда относят деятельность администраторов) и т.д.
Завершая наш краткий анализ форм регулятивной деятельности, мы хотим возразить ученым, которые считают, что политика возникает лишь с разделением общества на классы и образованием государства. Было бы странно рассматривать кровопролитные войны между племенами, сложнейшую дипломатию, ведшую к заключению племенных союзов, в качестве некоторой неполитической по "своему характеру деятельности, теряющей в этом случае всякие типологические очертания. Столь же странным выглядит тезис об исчезновении политики вслед за гипотетической ликвидацией государства как института профессиональной, "публичной власти". Даже если представить себе такую ликвидацию, она не будет означать исчезновения целого класса управленческих задач, который мы называем "политическим" и который никогда не сможет исполняться на началах "моральной саморегуляции поведения", как об этом говорили создатели марксизма.
Итак, мы установили, что необходимые людям веши создаются материальным производством, а столь же необходимые связи устанавливаются и контролируются регулятивной деятельностью. Очевидно, что за создание и воссоздание двух оставшихся элементов общества - символических объектов и людей - отвечают социальный и духовный типы человеческой деятельности.
Духовная деятельность. Определяя задачи духовного производства, мы прекрасно понимаем, что главным его продуктом являются не предметы, в которых воплощена информация (рукописи, отснятая кинопленка и пр.), а сама информация, адресованная человеческому сознанию: идеи, образы, чувства. Другое дело, что без средств объективации эта информация негодна к употреблению, так же, как негодно к употреблению вино, не разлитое в бутылки, бочки и прочую "тару".
Поэтому классификация духовного производства связана не с классификацией его предметных средств, "перевозчиков смысла", а с классификацией форм общественного сознания, которые могут быть продуктом специализированной деятельности.
Конечно, далеко не все состояния сознания, важные для поведения людей, могут быть созданы искусственно. Достаточно напомнить, что к сознанию в самом широком его понимании, охватывающем всю область человеческой психики, относятся отличные от рефлексов идеальные побуждения, которые имеют характер не осознанных субъектом мотивов поведения. Зигмунд Фрейд, как уже отмечалось выше, убедительно показал ту огромную роль, которую играют в человеческом поведении смутные желания, неосознанные влечения - таинственная сфера "Оно", отличная от сферы "Я" (индивидуальный рассудок) и "Сверх-Я (усвоенные индивидом нормы культуры). Ясно, однако, что область "Оно" и связанные с ней привычки, вкусы, волевые импульсы (представляющие собой форму реактивного сознания, т.е. сознания, вплетенного в непосредственные поведенческие реакции) лежит за пределами специализированного духовного производства, допуская в лучшем случае контроль и коррекцию со стороны практической психиатрии.
Это не значит, однако, что за пределами такого производства находятся лишь формы индивидуального сознания, присущие человеку как "микрокосму" уникальной экзистенции, а не типическому "агенту" коллективной деятельности. Собственно "общественное", т.е. надындивидуальное, интерсубъективное сознание, выходящее за рамки собственного духовного опыта своих единственных носителей - индивидов, созвучное многим из них - также может иметь стихийный характер, не будучи заранее запланированным продуктом духовного производства. В частности, сопротивляются попыткам искусственного воздействия на них различные "объективно-мыслительные" формы сознания, которые складываются как стихийная реакция людей на реальные условия их жизни. Примером служит безуспешность всевозможных попыток принудительного внедрения трезвости - от "сухого закона" в США до последней антиалкогольной кампании в нашей стране. Мы могли лишний раз убедиться, насколько устойчивы любые, даже вредные установки сознания, если они постоянно "подпитыва-ются" не только традициями, но и наличными условиями жизни, ее неустроенностью, при которой алкоголь становится наиболее доступным средством психологической разрядки.
