Энн желала этого мужчину, единственного в мире, желала до боли, но знала, что слишком труслива, чтобы последовать за своим сердцем. Если Ник отвергнет ее — через неделю, месяц, когда бы это ни случилось, — она не выдержит. А почему бы ему ее не бросить? До сих пор в ее жизни это происходило с ужасающей регулярностью.

Энн поджала колени к груди и охватила их руками, глядя на резвящихся собак, но краем глаза заметила, что Ник теперь тоже наблюдает за ней.

— Вы так прекрасны и знаете об этом? Или даже не догадываетесь? — мягко спросил он. — Я не могу думать ни о чем, кроме ваших сапфирово-голубых глаз и шелка волос… Стараюсь загружать себя делами, но перед мысленным взором все время стоите вы — хрупкая и нежная. Порой мне кажется, что я схожу с ума.

— Ник, не надо…

— Ничего не могу с собой поделать. При этом я даже не уверен, нравлюсь ли вам. — Он перевернулся на живот и приподнялся на локтях. — О, я знаю, что привлекаю вас физически, но вы сражаетесь буквально за каждую пядь вашей независимости. Почему? Чего вы так боитесь? — спросил Ник. — Я ведь не чудовище, Энн.

— Я не боюсь. — Это была ложь, причем не очень убедительная. — И я вовсе не пытаюсь бороться с вами.

— Боретесь, боретесь. — Теперь в его голосе не осталось и следа мягкости. — А все потому, что мы оба знаем: если я начну заниматься с вами любовью, то вы воспламенитесь в моих объятиях и даже думать не захотите о том, чтобы все вернуть назад. Вы желаете меня, Энн, ваше тело говорит мне об этом всякий раз, когда я вас касаюсь.

Оно и сейчас его желало. Груди девушки напряглись, а тело покрылось гусиной кожей. Энн чувствовала слабость в ногах и жар, который обволакивал ее, но все-таки постаралась ответить твердо и решительно:

— И вы полагаете, одного этого достаточно? Физической привлекательности, желания, похоти… называйте, как хотите!

— Нет, я не думаю, что этого достаточно. Но мы ведь говорим о вас, а не обо мне, — ответил он с нажимом.

Энн уставилась на него, моля Небеса только об одном: не позволить ей поддаться темной волне чувственности, которая исходила от Ника и готова была накрыть ее с головой. Разве она могла предложить ему что-либо, достойное его? Ник уже был женат, и, без сомнения, у него были женщины до того. Он обладал сексуальными познаниями, которых так не хватало ей, Энн. У нее не было ни талантов, ни изощренности в любовной игре, она понятия не имела обо всех тех хитростях, которые используют женщины вроде Велмы для того, чтобы удержать мужчину после того, как будет удовлетворен непосредственный сексуальный голод.

Ник сказал, что желает ее, что она сводит его с ума, кажется ему прекрасной. Но ни разу в его речи не промелькнуло слово «любовь», даже когда он ласкал ее.

— Вы ведь обещали, что не будете…

— Приставать к вам? — перебил он Энн. — Но я ведь не нарушаю слова. Я просто беседую с вами, только и всего. Но, разумеется, если вы переменили свое мнение…

— Нет, не переменила.

— Жаль. Я уже понял, что в случае с вами лучше сначала действовать, а уже затем задавать вопросы. Вам нужна буря, натиск.

— Мне ничего не нужно!

Она попыталась выглядеть рассерженной, но одного взгляда Ника оказалось достаточно, чтобы гнев улетучился.

— На этом наши мнения расходятся, но сейчас… Сейчас наша увлекательная дискуссия прервется. Пора навестить молодых телочек Джона Бритлинга.

Смена образа была полной и разительной. Сначала преданный поклонник, затем разгоряченный любовник, потом гурман, развлекающий себя психологическими изысками и наконец — холодный повелитель… Как ему удается все время оборачиваться кем-то другим? А может, все его ухаживания — это просто желание развлечься, слегка оживить свою жизнь? У Энн не было ответа.

— Поехали. — Погруженная в собственные мысли, она даже не заметила, как Ник поднялся и теперь протягивал ей руку, а в глазах его играли солнечные блики, отраженные от водопада. — И перестаньте дрожать. Если после проведенного со мной дня вы появитесь на людях с таким лицом, пострадает моя репутация.

— А она у вас есть — я имею в виду репутацию? — резко спросила Энн, отшатнувшись от протянутой руки как от огня и сделав вид, что счищает траву, будто бы прилипшую к джинсам. Серьезного ответа на свой вопрос девушка не ожидала, однако Ник на минуту застыл, прежде чем загадочно ответил:

— Когда-то была. Рано или поздно, но вам придется выслушать увлекательные истории о моей бурно проведенной юности.

Его голос был холоден и насмешлив, но Энн не могла понять, было ли в этой фразе лишь желание поддеть или что-то иное. Девушка уставилась на Ника, всем своим видом выражая растерянность, а он лишь пожал плечами, мягко добавив:

— Хотя на самом деле все было не столь плохо, как представляется местным кумушкам.

— Не сомневаюсь. — Ее ехидный тон жалил как пчела, но Энн ничего не могла с собой поделать. Мысль о том, что он был с другими женщинами, разбудила маленьких злобных чертенят в ее душе, унять которых было непросто.

— Слоу мало чем отличается от других мест. Люди здесь также обожают складывать два и два и получать пять, — продолжал он, словно не заметив ее колкой реплики. — В университете у меня была масса друзей — парней и девушек, которые посещали меня время от времени. Разумеется, только в перерывах между лекциями и исключительно с целью отведать домашней стряпни.

— Парней и девушек, — повторила Энн, стараясь придать своему голосу приторную сладость.

— Именно так. — Теперь в серых глазах резвились не менее решительные бесенята, и Энн почувствовала острое желание ударить его. — Слухи хорошо скрашивают долгие вечера в поле и на ферме. Но если бы я действительно спал со всеми девушками, которых мне приписывают, то сейчас перед вами была бы ни на что не годная жалкая развалина… А это не так.

— Да? — деланно переспросила Энн. — Не понимаю, зачем вы мне все то рассказываете, Ник?

— Думаю, понимаете. У вас хватает ума все уразуметь без дополнительных разъяснений. Я не сторонник беспорядочных связей. Вы мне верите?

— Но какое мне до всего этого дело?

— Вы мне верите, Энн? — настойчиво переспросил Ник. — Скажите только «да» или «нет».

Он не собирается прекращать эту пытку, подумала Энн.

— Итак, вы святее Папы?

— Я этого не говорил, — тихо ответил Ник. — Я всего лишь простой человек со своим собственным моральным кодексом и этическими нормами, выработанными в течение жизни. В моем прошлом было и такое, чем я вряд ли могу гордиться, но, к счастью, я учился на своих ошибках и стал мудрее.

— Понимаю. — У Энн недоставало сил спросить, что же это были за ошибки.

— Не слышу уверенности в вашем голосе. — Ник еще секунду внимательно изучал, а затем развернулся и пошел к джипу. Перед тем как открыть перед ней дверцу, он добавил: — Однако у вас нет оснований для волнений: с последним ударом часов в полночь в оборотня я не превращусь.

Он свистом подозвал собак, и те быстро и без лишней суеты забрались в машину.

Пока они ехали по дороге, вьющейся меж холмов. А в голове Энн роились самые невероятные мысли и предположения, навеянные их беседой. Итак, он был честен с ней, подчеркнуто честен. Как же он в таком случае расценит поведение Энн, когда узнает истинную причину ее появления в здешних местах? И поймет, что все, что она до сих пор рассказывала, — одна большая ложь… Может, стоит открыть правду?.. Нет, ни за что!

Ник скорее всего будет удивлен и раздосадован, что она так долго держалась за свой обман, и может, даже испытает к ней жалость. Но нет! Если ей суждено прожить без него — а когда-нибудь ей все равно придется уехать из Сноу, — то пусть хотя бы он помнит ее желанной, а не достойной сострадания!

— Энн, уверен, что не нарочно, но вы все равно заставляете меня чувствовать себя последним мерзавцем. А поскольку я привык считать себя человеком искренним и честным, мне это особенно неприятно. Ферма уже близко, мы почти прибыли, и я попросил бы вас немного расслабиться.