Как выяснилось, я была не так уж далека от истины. С точки зрения Шерлока Холмса, «мозговой чердак» – на удивление конкретное физическое пространство. Может, там есть и дымоход. А может, и нет. Но как бы ни выглядело это пространство в вашей голове, оно специально предназначено для хранения самых разнообразных предметов. И там действительно есть шнурок, за который можно потянуть, чтобы включить свет или выключить его по желанию. Как объясняет Холмс Ватсону, «дурак натащит туда всякой рухляди, какая попадется под руку, и полезные, нужные вещи уже некуда будет всунуть, или в лучшем случае до них среди всей этой завали и не докопаешься. А человек толковый тщательно отбирает то, что он поместит в свой мозговой чердак».
Сравнение, как выяснилось, поразительно точное. Как показали позднейшие исследования процессов формирования памяти, удержания и извлечения воспоминаний, ее аналогия с чердаком неизменно продуктивна. В последующих главах мы проследим роль «мозгового чердака» в процессе мышления от самого начала до кульминации, узнаем, как его устройство и содержимое функционирует на каждом этапе и каким образом можно систематически его совершенствовать.
Грубо говоря, «мозговой чердак» можно разделить на два компонента: структуру и содержимое. Структура «чердака» – то, как действует наш ум, как он получает информацию, как обрабатывает ее, как сортирует и хранит на будущее и как выбирает, стоит ли объединить ее с компонентами, которые уже хранятся в пространстве «чердака». В отличие от реального чердака, структура мозгового не является заданной раз и навсегда. Он может расширяться, хотя и не до бесконечности, или сжиматься – в зависимости от того, как мы пользуемся им (другими словами, наша память и обработка информации могут становиться более или менее эффективными). Может измениться режим извлечения информации из «чердака» («как мне получить отправленную на хранение информацию?»), может измениться система хранения («как мне складировать полученную информацию – куда она попадет? Как будет обозначена? Как объединена с остальным содержимым?»). В конечном итоге информация останется ограничена определенными рамками – опять-таки все «чердаки» разные, и рамки у каждого свои, – но в этих пределах она может приобретать самую разную конфигурацию в зависимости от того, какого подхода мы привыкли придерживаться.
С другой стороны, содержимое «чердака» – это все то, что мы усвоили в мире и пережили в жизни. Наши воспоминания. Наше прошлое. Основа наших знаний, информация, к которой мы обращаемся всякий раз, столкнувшись с трудностями. Точно так же, как содержимое физического чердака со временем может меняться, так и наш «мозговой чердак» пополняется содержимым или теряет его на протяжении всей нашей жизни. Когда начинается наш мыслительный процесс, «меблировка» памяти в сочетании со структурой наших привычек и внешних обстоятельств определяет, какой предмет будет извлечен из хранилища в конкретный момент. Предположения о содержимом «чердака» человека на основании его внешнего облика становятся для Шерлока наиболее надежным способом определить, кто перед ним и на что он способен.
Как мы уже убедились, большая часть поступающей в наш мозг информации не поддается нашему контролю: точно так же, как нам приходится вообразить себе розового слона, чтобы понять, что такого нет в природе, мы поневоле знакомимся, пусть даже самым поверхностным образом, с устройством Солнечной системы или трудами Карлейля, если Ватсон решит упомянуть их в разговоре с нами. Однако мы можем научиться управлять многими аспектами структуры нашего «чердака», выбрасывать мусор, попавший туда по ошибке (подобно тому как Холмс обещает забыть теорию Коперника при первой же возможности), выбирать то, что нам нравится, и задвигать подальше то, что нам не по душе, и учиться осознавать очертания нашего конкретного «чердака», чтобы потом не страдать от их негативного влияния.
Пусть нам никогда не достичь таких высот, как умение угадывать самые сокровенные мысли человека по его внешнему виду, но, изучив план и функции собственного «мозгового чердака», мы сделаем первый шаг к максимально эффективному использованию его особенностей – иначе говоря, узнаем, как оптимизировать процесс своего мышления, чтобы к каждому решению или действию подходить с позиций нашего наилучшего, наиболее осознанного «я». Структура и содержимое нашего «чердака» сложились не потому, что мы обязаны мыслить именно так, а не иначе, а потому, что со временем и в процессе повторений (зачастую незаметная для нас, но тем не менее практика) мы научились так думать. На каком-то уровне мы решили, что вдумчивое внимание не стоит усилий. И предпочли эффективность глубине. Значит, мы сможем научиться мыслить и совсем другим образом, даже если процесс окажется столь же долгим.
Базовая структура, вероятно, останется неизменной, зато мы можем научиться изменять ее внутренние связи и компоненты и в процессе этих изменений по сути дела перестроить «чердак», так сказать, перемонтировать свои нейронные связи по мере приобретения новых мыслительных навыков. Как при всяком серьезном ремонте, некоторые значительные переделки могут занять довольно много времени. Нельзя просто взять и перестроить весь «чердак» за один день. Но ряд небольших изменений, скорее всего, проявится уже в первые дни и даже часы. И это произойдет независимо от возраста вашего «чердака» и времени, прошедшего с тех пор, как там в последний раз проводилась генеральная уборка. Иначе говоря, наш мозг способен быстро усвоить новые навыки и продолжает делать это на протяжении всей нашей жизни, а не только в молодости. Что касается содержимого «чердака», некоторым его компонентам суждено остаться там навсегда, однако в будущем мы сможем более придирчиво подходить к отбору и научиться обустраивать «чердак» так, чтобы иметь быстрый доступ к некоторым, самым ценным для нас компонентам, а другие, менее значимые или вообще не используемые, задвинуть в дальние углы. Даже если наш «чердак» не изменится до неузнаваемости, его сходство с «чердаком» Холмса окажется гораздо заметнее.Меблировка памяти
В тот же день, когда Ватсон впервые узнаёт от своего нового друга о его теории дедукции – как одна капля воды позволяет сделать вывод о существовании Ниагарского водопада и так далее, – доктор получает наглядное доказательство силы дедуктивного метода, помогающего раскрыть загадочное убийство. Беседу Ватсона и Холмса о статье последнего прерывает появление посыльного с письмом из Скотленд-Ярда. Инспектор Тобиас Грегсон желает узнать мнение Холмса об одном запутанном деле. Некий человек был найден мертвым – «и никаких следов грабежа, никаких признаков насильственной смерти. На полу есть кровяные пятна, но на трупе ран не оказалось». Грегсон продолжает: «Мы не можем понять, как он очутился в пустом доме, и вообще это дело – сплошная головоломка». Недолго думая, Холмс отправляется в Лористон-Гарденс в сопровождении Ватсона.
Действительно ли это дело – единственное в своем роде? Грегсон и его коллега, инспектор Лестрейд, уверены в этом. «Такого мне еще не встречалось, а ведь я человек бывалый», – заявляет Лестрейд. Нет ни зацепок, ни улик. Зато есть предположение у Холмса. «Это кровь кого-то другого – вероятно, убийцы, если тут было убийство, – сообщает он двум полицейским. – Это мне напоминает обстоятельства смерти Ван Янсена в Утрехте, в тридцать четвертом году. Помните это дело, Грегсон?»
Грегсон признается, что не помнит.
«Прочтите, право, стоит прочесть, – советует Холмс. – Да, ничто не ново под луной. Все уже бывало прежде».
Почему Холмс помнит дело Ван Янсена, а Грегсон – нет? Предположительно оба они однажды ознакомились с обстоятельствами этого дела (все-таки, чтобы занять свой пост, Грегсон наверняка прошел интенсивную подготовку), однако один сохранил воспоминания о деле, а из головы второго они выветрились полностью.
Этот эпизод имеет непосредственное отношение к природе «мозгового чердака». «Чердак», управляемый по умолчанию системой Ватсона, захламлен и в целом устроен бестолково. Возможно, когда-то Грегсон был в курсе обстоятельств дела Ван Янсена, но у него отсутствовала необходимая мотивация и сосредоточенность на конкретных действиях, чтобы сохранить эту историю в памяти. И вообще, с какой стати ему держать в памяти давние преступления? А Холмс принял сознательное, мотивированное решение запоминать расследования прошлого: неизвестно, когда они могут пригодиться. У него на «чердаке» знания не теряются и не пропадают. Он намеренно придал значение мелким деталям, чего не сделал Грегсон. И это решение, в свою очередь, повлияло на то, как, что и когда Холмс вспоминает.Наша память – в сущности, отправная точка, определяющая то, как мы думаем, как формируются наши предпочтения, как мы принимаем решения. Именно содержимое «мозгового чердака» отличает один разум от другого, притом что структура обоих «чердаков» в целом идентична. Рассуждая о подборе подходящей «обстановки» для «чердака», Холмс подразумевает необходимость тщательно отбирать жизненный опыт, впечатления и воспоминания, которые мы намерены хранить еще долгое время. (Холмсу следовало бы знать: он вообще не появился бы на свет в том виде, в каком мы его знаем, если бы Артур Конан Дойл не извлек из памяти впечатления от знакомства с доктором Джозефом Беллом, чтобы создать своего персонажа – знаменитого сыщика.) Холмс имеет в виду, что инспектору полиции полезно помнить уже закрытые дела, даже вроде бы ничем не примечательные: ведь эти знания для следователя – в каком-то смысле базовые.
