Annotation

Повесть посвящена летчикам чехословацкой Народной армии. Действие происходит в авиационном полку, несущем службу на западных рубежах страны.

Автор показывает замечательных по своим человеческим качествам людей, первоклассных летчиков, стойких, идейно убежденных защитников своей родины, готовых в любой момент дать отпор агрессору.

Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Высота

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Высота

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Осень в этих краях всегда бывает теплой и солнечной, и только после долгого бабьего лета приходят затяжные дожди и туманы. Однако в 1960 году осенних солнечных дней с чистым голубым небом так и не дождались. С середины сентября низко над землей повисла серая пелена облаков, непрерывно моросил мелкий противный дождь, усиливавшийся при порывах ветра.

Дни отличались один от другого только датой и временем восхода и захода солнца.

Звено капитана Матоуша заступило на боевое дежурство в субботу утром. Над аэродромом, над крышами ангаров и приземистых домиков для летного и технического состава тянулась бесконечная серая пелена рваных облаков. Сначала она повисла над Атлантикой, а потом распространилась на восток, захватив почти весь Европейский континент.

«В ближайшее время характер погоды не изменится, потоки влажных воздушных масс с океана будут доминировать и в дальнейшем, распространяясь на всю Центральную и Восточную Европу», — сообщили утром метеорологи, а капитану казалось, что эта серая масса облаков висит только над их областью и никуда, наверное, отсюда уже не тронется. Погода плохо влияла на настроение людей. Смех стал редкостью.

Вид у всех троих летчиков звена был хмурый. Они молчали и без всякого интереса перелистывали журналы. Капитан хорошо понимал их; он тоже был не рад дежурству в такую мерзкую погоду, но что поделаешь, служба есть служба. Матоуш встал, подошел к окну; видимость была такая, что не различишь даже линию горизонта. Низкая облачность совершенно скрыла недалекие горы. Он опустил голову и задумчиво посмотрел на стоянку. Возле «мигов», не обращая внимания на мелкий холодный дождь, суетились техники и механики, переживавшие за боеготовность своих самолетов.

Из трубы домика для технического состава лениво поднимался беловатый дым. Даже ему не хотелось в такую отвратительную погоду вырываться на свет божий. Да, доставалось сейчас механикам и другим специалистам… Куртки на плечах техников потемнели. На траве под окнами стояли лужи. Земля уже не принимала воду; она была напитана ею, как плащ-палатка пехотинца, проведшего ночь в окопе.

Капитан Матоуш с отвращением отвернулся от окна.

— С каждым днем все хуже. Сентябрь, а такая погода, — проворчал он себе под нос.

— Пусть никто не пытается мне доказать, что сейчас кто-нибудь может таскаться вдоль границы, — проговорил поручик Слезак и потянулся. Стул заскрипел под его стройным тренированным телом.

Капитан покачал головой:

— Это ты брось! Я тоже когда-то так думал, до определенного времени. Однажды, лет десять назад, мы вот так же сидели в готовности и ни с того ни с сего над республикой появились…

— «Летающие тарелки», — перебил Матоуша поручик Владар и сразу же склонил голову к журналу, поняв, что его реплика может задеть командира.

Капитан, однако, только улыбнулся:

— Все возможно, Ян! А в такую погоду — тем более.

— Прости, Йожа, но об этом ты нам уже рассказывал, — произнес Владар, стремясь сгладить впечатление от своей опрометчивой реплики.

— Знаю, — кивнул Матоуш и сел на свободный стул около их столика. — Наверное, старею, ребята. Могу забыть, что было вчера, но зато отлично помню, что произошло десять лет назад.

— Склероз, — тихо проговорил сидевший рядом поручик Годек и опустил руки на стол, открыв усталое лицо.

Матоуш бросил на него внимательный взгляд, но сделал вид, что не расслышал замечания поручика.

— Ты не выспался, Ирка?

— Выспался, — ответил Годек, потирая руками лицо. — Часов пять поспал, а этого хватит.

— Для нашей службы этого как раз не хватит, — возразил капитан.

— Тогда скажи мне, кто мог бы пойти вместо меня? У половины летчиков эскадрильи грипп, поэтому и приходится дежурить.

— Да, ты прав, ничего поделать нельзя, — сказал, пожимая плечами, Матоуш.

— Поменьше надо церемониться с нарушителями, сразу в небе станет спокойнее, — раздраженно проворчал Слезак.

— Пожалуй, — кивнул Матоуш. — Но ведь в таком случае можно открыть огонь и по какому-нибудь юнцу, который на самом деле заблудился и от растерянности не знает, что делать.

— Они, не в пример нам, не очень-то деликатничают, — отпарировал Слезак.

— Сегодня так плохо спал, всю ночь сын плакал, — сказал Годек и попросил: — Откройте окно, а то я усну в этой жарище.

Живой и резкий, Ян Владар вскочил и быстро пошел к окну. Его светлые мягкие волосы при каждом шаге слегка колыхались. Из-за этих волос все в эскадрилье называли его Чирке, что в переводе с венгерского означает «курица». Он был родом из Ловинобани, что под Лученцом, и почти в совершенстве владел венгерским. Годек встал и потянулся. Владар между тем распахнул окно и остался стоять возле него под потоком холодного влажного воздуха.

— Давай, давай, может, грипп схватишь! — крикнул ему Слезак, но Владар не реагировал.

— Что там такое? Что ты увидел? — спросил его капитан и сам подошел к окну. — Ребята, — повернулся он через секунду, — сюда идет Старик. Наверное, что-нибудь случилось.

Двери открылись, сквозняком шумно захлопнуло окно.

— Товарищи офицеры! — скомандовал Матоуш, но майор Хмелик сделал предупреждающий жест и сказал:

— Вольно, вольно. — Он вытер со лба пот и окинул взглядом помещение. Во взгляде этом читалась какая-то подавленность. — Ну, как служба? Мучение, правильно я говорю? Ничего, скоро все это кончится. Но смотрите, ребята, если придется стартовать — а такое вполне может случиться, нарушения воздушных границ, как вам известно, становятся все чаще и чаще, — то вы уж будьте максимально бдительны. Погода ужасная, и все возможно. Только ведь вы орлы, разве не так?

Капитан Матоуш иронически улыбнулся. Он не любил, когда командир так говорил. Эти бесконечные поучения, нотации… Так Хмелик теперь был вынужден поддерживать свой авторитет. Маленький, грузный, с потными нервными руками, бегающими глазами под чрезмерно выпуклым лбом, по которому из-под слипшихся волос соломенного цвета вечно струился пот… Казалось невероятным, что этот всегда будто чем-то напуганный человек совсем недавно хорошо летал. Но в последнее время Хмелик начал излишне рисковать во время учебно-тренировочных полетов. Как будто он сам себе что-то доказывал или в чем-то противился сам себе. А иногда же он, наоборот, становился чересчур осторожным при выполнении простейших маневров. Были случаи, когда он вообще уклонялся от полетов. И это было самое худшее, потому что в авиации, как и во всех видах вооруженных сил, командир завоевывает авторитет тем, что он умеет делать, и тем, как он это делает. Если он делает что-то хуже других, то неизбежно теряет авторитет. Именно в таком положении и очутился в последние месяцы Хмелик. Когда-то он мог соперничать с самыми опытными пилотами, асами полка, но теперь…

— Все ясно, товарищи? — командирским тоном спросил Хмелик, чувствуя себя несколько неуютно перед загорелым стройным мужчиной, каким, несмотря на свой возраст, оставался Матоуш.