Прямо сейчас Давид подозрительно переводил взгляд с места преступления на мальчишку и обратно. Он нашёл, что искал: взгляд его упал на траву. Верховный Апостол удивлённо поднял из-под своих ног окурок.

— Это что, сигареты? — Давид, казалось, готов был упасть в обморок. — Мы же это уже обсуждали!

Вильгельм с тоской уставился в голубое небо. Вот теперь ему точно настанет конец. Давид резко подскочил к племяннику, хватая его за шкирку с силой, удивительной для его худощавого телосложения. Бормоча под нос что-то невразумительное, он поволок юного Ангела в сторону Дворца.

— Ну почему это всегда происходит со мной? — уныло пробормотал Вильгельм.

Сегодня был просто очередной неудачный день его вечной жизни.

====== Глава 2. Один не очень удачный день. ======

Том зажал в зубах медиатор и устало потряс кистью. Ему показалось, что несчастная конечность вот-вот отсоединится от тела после такой нещадной эксплуатации.

Сегодня в студии кипел необычайно занятой день, который медленно перерастал в такой же не менее занятой вечер. Юный гитарист не мог припомнить, когда это он в последний раз видел это место таким. Шум вокруг не прекращался, продюсеры, музыканты, визажисты, обслуживающий персонал сновали без остановки; лампы дневного света жгли глаза и мигали ярким светом, а от жары у парня даже появлялось желание снять футболку. Конечно, делать этого Том не стал, но от духоты всё равно нетерпеливо поёрзал на своем стуле. Его взгляд тоскливо скользнул на большие часы, висящие в дальнем углу. Те показывали без четверти пять, а значит, через час его уже ждала смена в клубе. Также его ждала ещё одна встреча с потенциальным солистом, которых он пересмотрел уже бесчисленное, как ему казалось, множество. Сейчас этот самый солист безнадежно опаздывал.

Том терпеть не мог все эти дурацкие прослушивания, и решил для себя, что еще немного, и ждать он не останется, потому что он не видел в подобной трате времени ровно никакого толку — все встречи с потенциальной кандидатурой всегда заканчивались одним и тем же. Нет уж, с него достаточно, пусть Георг и Густав отдуваются сами!

Решение свалить прямо сейчас задерживала одна мысль: по заверениям Георга, сегодняшний претендент окажется круче остальных, якобы звезды сложатся иначе, и потенциальный кандидат вдруг окажется самим Фредди Меркьюри в новом воплощении. Вот Том и сидел, ждал, нервно отбивая дробь кроссовком правой ноги по ножке стула.

— А что, неплохая идея, Том! Раз мы не можем найти четвертого человека в нашу группу, почему бы нам просто не сделать тебя одновременно вторым барабанщиком! Будешь за двоих, а, может, и микрофончик тебе прикрутим, петь научишься, и вот оно – решение проблемы! — сползая от лени со стула, предложил басист Георг, сидящий неподалеку от приятеля. Он улыбнулся своему другу поверх журнальчика, который читал, чем заставил Тома вынырнуть из своих размышлений.

Том и Густав, настоящий барабанщик группы, переглянулись, после чего уныло посмотрели на Георга и снова принялись за своё: Том – барабанить по гитаре и рассматривать весенние пейзажи за окном, а Густав – рыться в телефоне. Поняв, что шутку его не оценили, Георг пожал плечами и тоже вернулся к своему занятию – изучению желтой прессы. Статьи там имели мало что общего с реальным миром музыки, но хотя бы помогали протянуть время.

— Если ты хочешь там найти раздел 18+, то там этого нет, — нарушил молчание Том, внимательно рассматривая скучающее лицо басиста.

Журнал тут же нашел свое истинное применение – он был свернут в трубочку, а Том получил им по затылку. Гитарист, которого уже не надо было сильно заводить, вскочил со своего стула.

— Ах ты гад! — Он подскочил к басисту. — Нарываешься?

Он схватил с дивана подушку и метко запустил её в приятеля. Тот, не ожидая такой атаки, не успел отреагировать должным образом. Предмет интерьера совсем не мягко угодил ему прямиком в лицо.

— Пацаны, реально? Прямо сейчас? — застонал Густав.

Он понял, что от скуки Том и Георг снова принялись за старое.

Пущенный Томом снаряд немедленно полетел назад, вернувшись к тому, кто его запустил. Вслед за подушкой полетела и барабанная палочка, пустая бутылка из-под колы, пачка нотных листов с гитарной табулатурой. Том прикрыл голову руками, дождавшись, когда прекратятся эти осадки в виде тяжелых предметов и немедленно ответил на обиду, метнув в Георга старой насадкой на микрофон. Через минуту комната уже напоминала поле жестокого побоища. В воздухе то и дело летали вещи разной степени тяжести: бумаги, кусочки разных предметов, детали музыкальных инструментов, шнур от усилителя, засохшее старое печенье…

Неудивительно, что когда открылась дверь, и в нее все-таки зашел тот самый ожидаемый солист в сопровождении продюсера, их появления никто не заметил. Том в этот момент прикрывался чехлом от гитары и давил Георга к стенке, попутно тыкая его под ребра пластиковой бутылкой. Густав же был занят своим телефоном и не особенно обращал внимание на то, что происходит вокруг. К разборкам этой парочки он уже давно привык.

— Получи, подлец! — с хохотом вскричал Том и напялил на Георга весь чехол. Параллельно он случайно выбил у ничего не подозревающего продюсера Петера чашку с недопитым эспрессо.

— Том, твою мать! Смотри, что делаешь! — заорал Петер, от неожиданности выронив кружку.

Та тут же разлетелась на дюжину блестящих белоснежных осколков. Капли черного кофе брызнули в стороны, оставив кляксы на всём, чего коснулись. На джинсах Тома. На его гитаре. На рубашке продюсера.

— Эта рубашка стоит столько, сколько все твои гитары вместе взятые! — Хоффман гневно указал на загрязнение.

В комнате немедленно повисла гробовая тишина. На вновь вошедших уставилось ровно пять глаз: Тома, раскрывшего рот в немом то ли крике, то ли смешке; Густава, как всегда улыбающегося уголками рта вниз; и Георга, один зрачок которого нервно вращался в просвете молнии от гитарного чехла.

— Познакомься, Андреас, возможно, это твоя новая группа! Моё глубочайшее соболезнование! — раздраженно представил Петер.

Он морщился, держа руку на ошпаренном кофе боку.

— П-п-приятно, — промямлил Андреас и нерешительно протянул каждому из ребят руку для пожатия. — Я – Энди.

— Ты опаздываешь, Энди, — Том указал ему на часы. Он пытался выглядеть серьезно, хотя при этом поджимал губы и старался подавить хохот. Момент, конечно, стоил тысячи слов. Петер не мог зайти в более неподходящее время.

Энди усмехнулся.

— Да вы и так тут без меня не скучали, я вижу. Я никак не мог припарковаться.

Георг высвободился наконец из злополучного чехла и теперь тоже подошел к ним и осмотрел новичка. Так, ничего особенного. Блондинчик, нервный на вид, худощавый. Среднего роста.

— Чтобы убрали тут всё после себя, — Петер хмуро глянул на ребят и, буркнув что-то про «туалет» и «застирать», исчез в дверном проёме.

— Проходи, Энди. Мы тут... эм-м-м… Сейчас … — Георг и Густав разгребли для солиста кусочек дивана.

Том даже смог откопать во всём этом хламе усилитель и микрофон.

— Давайте попробуем сыграть что-нибудь, а ты споешь! А то у нас уже немного времени осталось.

— Окей, — Энди согласно пожал худыми плечами.

К счастью, настройка оборудования не заняла много времени , и, когда все провода были подключены, а музыканты расселись на свои места, Том пару раз кивнул, отсчитывая такт, и заиграл акустическую версию всем хорошо известной песни — «I canʼt get no satisfaction» от the Rolling Stones.

Комната немедленно наполнилась приятными аккордами гитары, и легкой дробью барабанной установки. Энди на секунду прикрыл глаза, прислушиваясь к нему и затем запел, пронзительным-пронзительным, как у девчонки, голосом:

— I can ge-e-et no-o-o satisfa-a-actio-o-on! Cause I try, and I try, And I try, and I try. I canʼt get no, I canʼt get nо-о-о…

На этом моменте голос его пошел вниз, совершенно не попадая в ритм и ноты, которые задавали Том и Густав. Том резко рванул струны, и гитара издала противный визг. Энди, казалось, не заметил этого и самозабвенно пел еще пару секунд, вцепившись в края стула до побеления костяшек. В комнате воцарилась мертвая тишина. То, что ребята больше не подыгрывают ему, до солиста дошло не сразу. Он удивлённо открыл глаза.