–?Но ты не можешь поймать чеченца уже три года, – горько усмехнулся генерал, – не по зубам он тебе, Миша. Ты, конечно, не обижайся, но людьми ты руководишь плохо. Моя команда пятнадцать лет назад работала куда успешней.
–?Ну, Владимир Марленович, времена были другие, – улыбнулся Райский, – и задачи, и средства другие. Ваши люди поймали на таджикской границе наркокурьера, хорошо на него нажали, и он назвал хозяина. А от хозяина пошла цепочка. В итоге вы арестовали Секретаря Обкома Чечено-Ингушской АССР Хасана Исмаилова. Вы чувствуете, сколько в этой истории ностальгии и как нереально звучит она сегодня?
–?Ой, ладно, Миша, – поморщился генерал, – тогда было тоже не сладко. Меня вызывали на ковер без конца, мне намекали в самых высоких инстанциях, что дело должно быть тихо закрыто, мне даже угрожали в завуалированной форме. Исмаилов был кавалером орденов Ленина и Дружбы народов, его бюсты красовались не только в родном селе, но по всей Чечне, на него как на перспективного лидера республики делали ставку на самом верху. А его старший сын Шамиль как раз закончил Высшую школу КГБ, причем закончил весьма успешно. Он был отличником боевой и политической подготовки, чемпионом школы по бегу на короткие дистанции и прыжкам в высоту. Уже тогда было ясно, что Шамиль Исмаилов быстро бегает и высоко прыгает. Уже тогда, Миша. Если сегодня Аллах или эта певичка убедили его не убивать Стаса, то где гарантия, что завтра они все трое не передумают?
–?Они, может, и передумают, – кивнул Райский, – но это не важно.
–?То есть как – не важно?! – Генерал оживился, вскочил и подбежал к столу. – Ты соображаешь, что говоришь? У меня единственный ребенок, понимаешь? У тебя их двое, а у меня – единственный!
–?Я знаю, Владимир Марленович.
–?Плевать, что ты там знаешь или не знаешь! Не делай из меня идиота. Скажи наконец, что ты намерен предпринять?
–?Скажу и даже покажу. Но не сегодня, – Райский загадочно улыбнулся, – немного терпения, товарищ генерал. Разве я когда-нибудь подводил вас? Я гарантирую вашему сыну безопасность и отвечаю за свои слова.
Райский наконец решился закурить. Встал, приоткрыл окно, уселся на подоконник и с удовольствием затянулся.
–?Владимир Марленович, вам не жаль, что простаивает ваша замечательная вилла на острове Корфу? Стасу необходимо просто отдохнуть и сменить обстановку. Да и вам с Натальей Марковной это сейчас не помешает.
–?Перестань. Это невозможно, – поморщился генерал, – там другое государство, и я не могу взять с собой достаточное количество охраны, и вообще сейчас не время...
–?Это необходимо. Причем именно сейчас.
–?Но ведь решат, будто Стас сбежал. Улик против него полно, и подозрения существуют, от них никуда не денешься.
–?Это моя забота. Но вот что касается его психического здоровья, тут я, извините, бессилен.
–?Что ты имеешь в виду? – возмущенно пропыхтел генерал и уставился на Райского. Взгляд его опухших красных глаз был неприятен.
–?Владимир Марленович, вы сами отлично понимаете, что я имею в виду. Когда я беседовал со Стасом и он рассказывал мне о своей встрече с покойным Михеевым в несуществующей квартире, я чувствовал, он не врет мне. Ему просто незачем так врать. Что это? Реактивный психоз? Галлюцинации?
Генерал тяжело дышал. На лбу выступили крупные капли пота.
–?Я не знаю, Миша, – прошептал он, – вот этого я не знаю.
Высокая докторша Юлия Николаевна вошла в палату, и Сергей вдруг с удивлением обнаружил, что рад ей. Ее не было двое суток. За это время он научился говорить, то есть слегка шевелить губами.
–?Доброе утро, – сказал он, приподнявшись на койке, – где вы пропадали так долго?
–?Здравствуйте. Меня отпустили домой на пару дней. Ну как у нас дела?
Поверх маски он увидел ее улыбающиеся глаза и вспомнил, что на самом деле решил ее возненавидеть и даже поверил, будто от этого ему станет легче.
–?Вы не могли бы снять повязку? – внезапно попросил он.
–?Именно это я и собираюсь сделать, – она села рядом и протянула к нему руки, обдавая знакомым ароматом.
–?Нет. Не мою. Вашу. Хочется посмотреть на ваше лицо.
Он почувствовал, как слегка напряглись ее руки. Она возилась с бинтами, закрепленными у него на затылке, и вдруг тихонько, смешным тонким голосом, пропела:
–?Гюльчатай, открой личико!
–?Нет. Я серьезно. Здесь все-таки не реанимация. Никто, кроме вас, не заходит ко мне в маске.
–?В том-то и дело, – прошептала она еле слышно и осторожно освободила его голову от сложной конструкции из бинтов и марлевых салфеток.
–?Понятно, – он прикрыл глаза, – я не должен видеть ваше лицо. Вдруг, когда все кончится и я окажусь на свободе, мне придет в голову искать с вами встречи? Это будет не по правилам. Получится несанкционированный контакт.
–?А вам правда может прийти в голову такая глупость? – спросила она все так же шепотом, на ухо, и он почувствовал едва уловимое тепло ее дыхания сквозь маску.
–?Конечно, нет, – промычал он как можно громче, – когда я выйду отсюда, я постараюсь поскорее забыть вас.
–?Разумно, – кивнула она и открыла чемоданчик с лазерным аппаратом, – правда, через месяц нам придется встретиться еще раз. Я должна буду убрать рубцы, которые останутся после полного заживления. Все. Закройте глаза и расслабьтесь.
Что-то с ним происходило, когда он сидел перед ней с закрытыми глазами. Едва заметно учащалось дыхание и ужасно хотелось притронуться к ней. Просто так. Или не просто так. Вероятно, он начал выздоравливать. Он вспомнил, что не приближался к женщине больше двух лет. Были случайные подружки-шалавы. Мужицкий мат через слово, полная боевая готовность любить кого угодно и где угодно сию минуту. От них несло потом и перегаром. У них не хватало зубов. С ними не нужны были никакие церемонии. Следовало только соблюдать осторожность, чтобы не заразиться. Их любили, ими не брезговали. О них забывали даже не на следующий день, а через полчаса. Их убивали точно так же, как солдат-мужиков.
«Нет, дело не в докторше. Она красивая, но дело не в ней. Просто я забыл, что существуют такие, как она. Это даже не другая порода. Это другая галактика. Таинственная и недоступная, окутанная сияющим облаком всевозможных достоинств. Если совсем уж честно, я никогда не смел к таким приблизиться. А тут она совсем рядом. Возится со мной, этак нежно, заботливо. Сначала изрезала мне физиономию, отняла мою родную внешность, а теперь ее, наверное, совесть мучает. Они совестливые, эти дамочки, им хочется выглядеть красиво не только снаружи, но и внутри».
Юлия Николаевна закончила лазерную процедуру и стала закреплять свежую повязку.
–?Так удобно? Не давит?
–?Нормально, – мрачно промычал он.
«Заботливая. В белых халатах все кажутся заботливыми. Я для нее подопытный кролик. Все скоро закончится, она вернется к своей обычной жизни. Какая у нее жизнь? Чистенькая, сверкающая клиника, оборудованная по последнему слову медицинской техники, большая уютная квартира. Муж... Кстати, интересно, есть у нее муж или нет? А дети? Спросить, что ли?»
–?У вас муж есть? – выдавил он как можно невнятней, трусливо надеясь, что не поймет вопроса. Но она поняла и быстро ответила:
–?Был. Мы развелись. У меня есть дочь Шура четырнадцати лет.
–?Трудный возраст. Переходный. А бывший муж тоже врач?
–?Да. Знаете, вам пока не стоит так много разговаривать.
«Ну вот. Я ей уже надоел. Конечно, кому же интересно беседовать с подопытным кроликом?»
–?Последний вопрос, – произнес он тихо и мрачно, – вы меня делали по какому-то определенному образцу или это была импровизация?
Она молча, еле заметно покачала головой и посмотрела на него так выразительно, что он вспомнил то, о чем не должен был забывать. Палата была оборудована не только подслушивающими устройствами, но и видеокамерой. Собственно, этого никто не скрывал. Черный блестящий глазок вполне открыто торчал из стены, аккурат напротив койки.
