Бум-бум.

Лазер, внимание, внимание, лазер. Возможности исчерпаны, корабль падает на Солнце.

Помогите....

На антресолях жарко. Очень жарко.

Язык липнет к небу, очень хочется пить. Но спускаться лень. Мама похрапывает внизу, папа куда-то вышел. За стеной кемпера разговаривают, что говорят — не разобрать, но голоса возбужденные. Эмилю неинтересно, о чем они спорят,— они всегда спорят и в конце концов договариваются. Он выстроил своих зверушек вокруг Бенгтсона, плюшевого медведя. Всю команду: Черепашку, Бунте, Хипхопа и Сабре — и обвел их взглядом.

Мы здесь. Ты нам нравишься.

Эмиль слизнул пот с верхней губы.

— Я знаю. Вы мне тоже нравитесь.

Куда полетим?

— На Меркурий. Согласны?

Согласны.

— Вот и хорошо. Бенгтсон, ты будешь Чубакка. Ну что, поехали?

***

Хватит. Нужен тайм-аут.

Петер захлопнул дверцу, нажал кнопку блокировки и откинулся в водительском кресле. Сквозь тонированное стекло успел заметить, как Изабелла кричит что-то в ярости, отвернулся и посмотрел вперед. Слов, слава богу, не слышно — звукоизоляция в джипе отменная.

Пустой газон. Насколько хватает глаз — пустой газон. До самого горизонта, до размытой границы между зеленью и голубизной. Еле приметная дуга с диаметром в несколько тысяч километров. Сферическая поверхность... и то хорошо. За ночь Земля не сделалась плоской. Это утешает. Уже что-то. От этого можно оттолкнуться. Земля круглая.

Посмотрел на экран навигатора. Все как и вчера. Тупиковая дорога к кемпингу, маркер, показывающий положение машины, чуть подальше на экране голубое пятно. Озеро. Метрах в пятидесяти, не больше.

Петер не верил своим глазам. Ни дороги, ни озера. Газон, газон, газон. Повсюду газон.

И в самом деле идиот. Что может быть проще — проверить навигатор?

Снял машину с ручника, повернул светящееся колесико в режим Drive и медленно двинулся с места. Изабелла застучала ладонью по стеклу. Слов по-прежнему не слышно, но «вернись, сукин сын» проартикулировано так ясно, что сомнений нет: наверняка решила, что он собирается бросить их здесь, свалить.

Петер усмехнулся. Может, час настал? Сколько раз он представлял себе этот момент — всё, с меня хватит.

Покосился на Изабеллу, бегущую в нижнем белье рядом с машиной, и почувствовал неожиданную эрекцию. Всю неделю в кемпинге она не подпускала его к себе, и еще две недели до этого. Желание постепенно сублимировалось в ненависть, и, когда она оступилась и упала рядом с машиной, он почти кончил.

Петер тряхнул головой и посмотрел на дисплей навигатора.

Как он и предполагал, карта исправно поползла вниз, стрелка маркера приближалась к озеру.

Нажал на тормоз, хотя озеро было только на экране. Перед ним расстилался все тот же бескрайний газон.

Дожили, смутно подумал Петер. Гаджеты заменили нам органы чувств. Своим глазам не верю, зато верю этой электронной штуковине, управляемой кем-то из космоса. Попробовать?

Посмотрел на свою ногу на педали тормоза, на озеро на экране... и выключил двигатель. Не смог заставить себя въехать в невидимое озеро.

Изабелла поднялась, догнала его и опять забарабанила в окно.

Петер опустил стекло. Она сунула голову в салон — какого черта...

Он объяснил какого.

— Навигатор работает, смотри сама. Видишь? Я подъехал к озеру, а его нет.

Изабелла глянула на его шорты, заметила эрекцию и издевательски усмехнулась.

— А что у тебя в штанах?

— Ничего, что представило бы для тебя интерес.

— Вот здесь ты прав. Первый раз за все утро. Подбежала Молли и схватила мать за руку.

— Папа хочет от нас уехать?

— Нет-нет, малышка, что ты... ему пришла в голову очередная дурацкая мысль, и он решил ее проверить.

Она зашла с другой стороны, открыла дверь и достала из бардачка айфон.

— Ты, конечно, не догадался попробовать эту штуку?

Петер покачал головой и вышел из машины.

Изабелла права — не догадался, но он был совершенно уверен — покрытия здесь нет и не может быть. Через пару секунд услышал за спиной ее голос.

— Какого черта... Ни малейшего траханого сигнала. .. что это за блядское место?

Никакого покрытия. Никакого сигнала. Никакого Интернета.

Петер еще раз обвел взглядом горизонт. Посмотрел на летнее ярко-голубое небо и обомлел. Прижал руки к губам и прошептал:

— А где же солнце?

***

Солнце.

Стефан зажмурился и еще раз недоверчиво посмотрел на небо — наверное, привиделось спросонья.

Нет, не привиделось. Солнца не было. Ярко-голубое, налитое неестественно ровным внутренним светом небо — а солнца нет. Он сделал несколько шагов в сторону — а вдруг оно скрывается за каким-то из кемперов. Нет, конечно,— в этот час, да еще летом, солнце стоит высоко.

Опять поднял глаза. Весь небесный купол охвачен голубым свечением, одинаково голубым во всех точках, куда ни глянешь. Даже на небо не похоже. Как будто кто-то натянул над ними гигантский синтетический шатер. Похожий на небо, но все же не небо. И не понятно, на какой высоте — в десяти или десяти тысячах метров над землей: никаких ориентиров. Ни единого облачка, ни единого цветового перехода.

Стефан поднял с земли игрушечную машинку Эмиля и изо всех сил метнул ее вверх. Она взлетела метров на пятнадцать—двадцать и упала на траву, не встретив в полете никаких препятствий.

Насколько Стефан себя помнил, его всю жизнь мучила тревога. Чаще едва ощутимая, иногда он места себе не находил, но ощущение тревоги присутствовало постоянно. Если бы тревога умела говорить, постоянно повторяла бы одну-единственную мантру: Я могу лишиться всего.

Солнце... Солнце не вечно. Солнцу суждено в конце концов погаснуть, почему бы и не сегодня?

Привычно сдавило грудь. Он посмотрел на дверь кемпера. Пока Карина и Эмиль здесь, с ним, вынести можно все. Даже исчезновение солнца.

А если их тоже нет? А если и они исчезли?

Тяжесть в груди почти невыносимая, трудно дышать. С трудом подавил импульс зажать руками уши и бежать куда глаза глядят.

Два глубоких вдоха. Острый приступ паники прошел. Но куда деть тупую тоску, тоску пришедшего с дурными вестями почтальона? Ему совсем не хотелось будить Карину и вводить ее в этот странный мир. И уж вовсе не хотелось показывать Эмилю небо без солнца.

Стефан зажмурился. Зажмурился изо всех сил и попытался представить солнце на небе. Мысленно поставил на место площадку для минигольфа, киоск и батут. Представил звуки: шум утреннего бриза в листве, визг детей на озере. Все, что должно быть.

Открыл глаза — ничего этого нет. Что он может предложить своей семье, сумеет ли найти замену исчезнувшему миру? Стефан посмотрел на свой старенький кемпер, и его вновь охватила паника. А вдруг и там, внутри, ничего нет? Все исчезло... Вдруг и они исчезли? Пустой, как мертвая раковина, домик на колесах...

Он рывком отворил дверь и остановился. Посмотрел на спящую жену. Услышал голос сына. Если не шевелиться, можно представить, что ничего не изменилось. Обычное утро в кемпинге. Карина проснется, они позавтракают, Эмиль обязательно задаст пару замысловатых вопросов об устройстве мира.

Мира? Какого мира? А как устроен этот мир?

Надо взять себя в руки. Пока мы живы и вместе, еще не все потеряно.

Он забрался в постель, погладил жену по щеке и прошептал:

— Любимая...

Карина поморгала, широко открыла глаза и сказала вот что:

— Ой!

Как всегда. Она всегда просыпается с этим «ой», будто сон утащил ее в свой сюрреалистичный омут без ее согласия.

— Который час?

Стефан покосился на часы на стене. Без десяти семь. Как будто теперь это имеет какое-то значение. Он отодвинул влажную прядь с ее лба и тихо сказал:

— Слушай... тут кое-что произошло.