Она с вызовом посмотрела на него, и он мыслями унесся в лес в Эбботс-Пьюисентс. Она все такая же. Заблуждается, бунтует, восхищается. Следовало ожидать от нее чего-нибудь в этом роде. Он мягко сказал:

— Мне только жаль, что тебе пришлось страдать. Ведь ты страдала?

— Ужасно. Но теперь я нашла настоящую жизнь. В госпитале был один парень, тяжелораненый. Ему давали морфий. Он вылечился, хотя работать, конечно, не может. Но морфий — он к нему пристрастился. Вот почему мы поженились. Две недели назад. Будем бороться вместе.

Себастьян лишился дара речи. Джо верна себе. Но почему, во имя всего святого, она не может довольствоваться хотя бы физической немощью?! Морфинист. Кошмар!

Его пронзила острая боль. Последняя надежда рухнула. Их пути идут в разных направлениях: Джо со своими заблудшими созданиями — и он на крутом подъеме. Его, правда, могут убить на войне, но он почему-то думал, что не убьют. Даже не ранят серьезно. В нем жила странная убежденность, что все это его благополучно минует, возможно, он получит медаль; вернется к своим спектаклям, переделает их и возродит; станет знаменитым в том мире, где не прощают неудач. И чем выше он будет подниматься, тем больше отдалится от Джо.

«Всегда найдется женщина, готовая вытащить тебя из пропасти, — с горечью подумал он, — но никто не составит тебе компанию на вершине горы. Так и останешься там в гордом одиночестве».

Он не знал, что сказать Джо. Не стоит огорчать бедного ребенка. Упавшим голосом он спросил:

— Как теперь твоя фамилия?

— Вальньер. Надо будет тебе как-нибудь встретиться с Франсуа. Я приехала уладить здесь кое-какие формальности. Мой отец умер месяц назад.

Себастьян кивнул. Он слышал о смерти майора Уэйта.

Джо продолжала:

— Я хочу повидать Джейн. И еще Вернона с Нелл.

Договорились, что завтра он отвезет ее в Уилтсбери.

Нелл и Вернон снимали комнаты в маленьком домике в километре от Уилтсбери. Вернон, загорелый и оживленный, кинулся обнимать Джо.

Они зашли в комнату, где стол был накрыт для ланча — отварная баранина и соус с каперсами.

— Вернон, ты отлично выглядишь, правда, Нелл?

— Ему идет форма, — застенчиво сказала Нелл.

Как она изменилась, подумал Себастьян. Он не видел ее после замужества. Для него она всегда была представительницей класса хорошеньких девушек определенного склада. Сейчас он увидел ее индивидуально — настоящую Нелл, освободившуюся от кокона.

Она как будто светилась. Стала спокойнее и одновременно живее. Молодые были счастливы, это было видно каждому. Они редко переглядывались, но когда это случалось, то вы это чувствовали — будто что-то пролетало между ними, еле уловимое, но несомненное.

Ланч проходил весело. Вспоминали Эбботс-Пьюисентс.

— И вот мы опять собрались вместе, все четверо, — сказала Джо.

Теплая волна окатила Нелл. Джо включила и ее, она сказала «четверо». Нелл помнила, как Вернон говорил: «Нас было трое», — и как ее ранили эти слова. Но все прошло. Теперь она — одна из них. Вот еще одна награда. Жизнь, казалось, полна наград.

Нелл была неимоверно счастлива. А ведь могло случиться так, что она не знала бы такого счастья — если бы вышла замуж за Джорджа. Как она могла быть такой глупой, не понимать, что ей нужен только Вернон, все остальное не важно? Они необыкновенно счастливы. Как прав был Вернон, когда говорил, что бедность не имеет значения!

Она не одна такая — множество девушек, бросив все, выходят замуж за любимого, даже если он очень беден. После войны этого уже не будет. В глубине души таится страх, который глушишь в себе, единственное, что позволяешь сказать, — это: «Что бы впредь ни случилось, у нас было время, когда мы были счастливы».

Она думала: «Мир меняется. Все теперь становится иным. И таким останется. Назад ничего не вернуть…»

Она бросила взгляд на Джо. Джо тоже странно изменилась. Что у нее там было с этим ужасным Ламарром? Нет, лучше не думать об этом. Теперь все это не имеет значения.

Джо была с ней очень мила, в отличие от прошлого, когда Нелл становилось неуютно от чувства, что Джо ее презирает. Может быть, у нее были к тому основания. Она ведь всегда была трусихой.

Война — это, конечно, ужасно, но она все упрощает. Например, ее мама почти сразу же к ним примчалась. Она, конечно, была разочарована, что не удался брак с Джорджем (бедняжка Джордж, он действительно душка, а она так скверно с ним обошлась), но у миссис Верикер хватило здравого ума вести себя вполне благожелательно.

— Уж эти военные свадьбы! — говорила она, слегка пожимая плечами. — Бедные дети, их нельзя винить. Неразумно, конечно, — но что разумно в наше время? — Миссис Верикер понадобилось все ее мастерство и изворотливость, чтобы ладить с кредиторами, и ей это удавалось. Некоторые из них даже сочувствовали ей.

Если они с Верноном недолюбливали друг друга, то весьма похвально это скрывали. Да и виделись они только раз — сразу после венчания. Так что все вышло очень просто. Да и вообще — если у тебя есть мужество, все просто. В этом и состоит главный секрет жизни. Так размышляла Нелл, но потом, словно проснувшись, подключилась к беседе.

Говорил Себастьян.

— Когда мы вернемся в город, то поедем навестить Джейн. Я сто лет ее не видел. А ты, Вернон?

Вернон покачал головой.

— Я тоже.

Он старался говорить непринужденно, но ему это не очень удавалось.

Нелл сказала:

— Она очень мила, но с ней трудно, вы согласны? Никогда не знаешь, что она думает.

— Она умеет приводить в замешательство, — добавил Себастьян.

— Она ангел! — с горячностью возразила Джо.

Нелл смотрела на Вернона и думала: «Скажи хоть что-нибудь… Я боюсь Джейн. Она дьявол».

— Может, она уехала, — сказал Себастьян, — в Россию, или в Тимбукту, или в Мозамбик. Джейн приучила нас ничему не удивляться.

— Когда ты ее последний раз видел? — спросила Джо.

— Недели три назад.

— Всего-то? Я уж и вправду подумала — сто лет.

— Мне так показалось, — сказал Себастьян.

Они поговорили о госпитале в Париже, где работала Джо, потом о Майре и дяде Сидни. Майра чувствует себя хорошо, два раза в неделю орудует шваброй и к тому же дежурит в воинской столовой. Дядя Сидни преуспевает на новом поприще — производстве взрывчатых веществ.

— Он своевременно переключился, — одобрительно заметил Себастьян.

— Война протянется года три, а то и больше.

Все заспорили. Хотя пора оптимизма — «какие-то полгода» — прошла, но три года казались слишком мрачной перспективой. Себастьян говорил про взрывчатые вещества, про положение в России, снабжение, подлодки. Он был настолько убежден в своей правоте, что впадал в излишнюю категоричность.

В пять часов Себастьян и Джо уселись в машину и уехали в Лондон. Вернон и Нелл, стоя на дороге, махали им вслед.

— Вот и все. — Нелл взяла Вернона под руку. — Я рада, что сегодня тебе удалось освободиться. Было бы очень жаль, если бы Джо тебя не застала.

— Как тебе показалось, она изменилась?

— Немного. А ты как думаешь?

Они шли вдоль дороги, потом свернули в переулок.

— Да, — вздохнул Вернон. — Это было неизбежно.

— Я рада, что она вышла замуж. Прекрасный поступок, правда?

— У Джо всегда было доброе сердце, благослови ее Бог.

Он говорил как-то отстраненно. Она взглянула на него и вдруг поняла, что он сегодня вообще был молчалив. Говорили в основном другие.

— Как я рада, что они приехали, — повторила она.

Вернон не ответил. Она сжала его руку и ощутила ответное пожатие. Но он молчал.

Стемнело, в воздухе похолодало, но они все бродили и бродили не разговаривая. Они и раньше так гуляли — молча, счастливые. Но сейчас молчание было другим. В нем чувствовалась тяжесть и угроза. И Нелл поняла.

— Вернон! Вас отправляют…

Он крепче сжал ее руку и не ответил.

— Вернон… когда?

— В следующий четверг.

— О! — Она остановилась. Ее охватила слабость. Началось. Она знала, что их отправят, но не думала о том, как это переживет.