— Принцессе что-то не нравится? — в его голосе появились нотки раздражения и от этого у меня внутри все похолодело.

Я видела боковым зрением, как Ян переминался с ноги на ногу и это только сильнее заставляло меня нервничать.

Этот ублюдок несколько минут назад втирал мне, что нечего бояться и что у нас одно общее дело. Вот только я чувствую себя пленницей, а вот безопасностью здесь и не пахнет.

— Эта помещение больше напоминает какой-то подвал, чем комнату. Если мне нечего бояться, и вы меня похитили с благими намерениями, тогда почему я нахожусь здесь, в помещении без окон и дверей? Вы хотите, чтобы я доверяла вам, но как я могу вам доверить, если даже вы не доверяете мне?

— И что я, по-твоему, должен сделать?

Подобный вопрос поставил меня в тупик. Ответ был на столько очевиден, что можно было не спрашивать.

Сейчас я не могла определить с тем, что думать. Этот мужик был или необратимо тупой, или он надо мной просто на просто издевался.

Скорее всего, второй вариант. Тупой вряд ли бы достиг таких высот и влияния.

Ему заняться не чем было, кроме как забавляться здесь со мной? Или это был какой-то странный способ проверки?

От этих мыслей я еще больше терялась и не знала, как себя вести так, чтобы не выдать все с потрохами.

В этот момент в помещение зашли двое огромных амбалов. Лысых и до жути стремных. Громко сглотнув, я попыталась не выдать свое волнение.

Дело дрянь или появление этих милых лысиков не предвещает мне ничего плохого?

— Я не хочу сидеть в этом вонючем подвале, — проговорила раздраженно. Я же должна была испытывать раздражение от подобного отношения, если бы на самом деле была на стороне этих подонков? — я же не пленница в конце концов. Вы хотите моей помощи, а ведете себя так, будто я с Черновым заодно…

Сказав это, я забеспокоилась, а не перегнула ли я палку?

Особенно тревожно мне стало тогда, когда вместо ответа я услышала его раскатистый смех. Такой жуткий. Злорадный. Он не предвещал ничего хорошего, и уж точно я поняла, что мне не придется на что-то надеяться, когда этот самый смех прекратился точно так же резко, как и начался.

Этот человек меня откровенно пугал.

— Я подумаю, — бросил бородач серьезно. В его голосе не было ни намека на веселье, — я подумаю, — второй раз он произнес ту же фразу с издевкой.

А мне захотелось выдать, что я в принципе сомневаюсь, что думать по его части! Но я вовремя сдержалась.

— А что делать мне пока Вы думаете? — я начала уже злиться на полном серьезе. Стала взвинченной и даже подскочила на месте, повалив на пол стоявший на столе стакан.

Блин, вот же неуклюжая.

— Ой, ой! Полегче! — у мужика снова стало подниматься настроение. Хоть на него и попала вода, он все равно подскочил с места и стал ржать как конь.

Если честно, то его неадекватное поведение меня начало пугать. Он вел себя настолько странно, что я в серьез задумалась, а не колется ли этот приятель или может что-то там нюхает? С таким связываться — себе дороже.

Мне прибить его хотелось. В глубине души проснулась природная кровожадность.

— Ты пока тут успокойся, — он мне подмигнул, а я уже мысленно запускала в его глаза дротики, — а я пока подумаю и скоро дам тебе свой ответ…

Сказав это, козлина дал отмашку сопровождавшим его головорезам покинуть помещение и вышел за ними. Яна он вывел чуть ли ни в приказном порядке. Если бы я могла, я бы точно запустила им чем-то вслед.

Выйдя наружу, они за собой закрыли дверь, и я услышала, как в замочной скважине провернулся ключ. Мужик мне явно не доверял. И правильно делал. Я в лепешку готова была разбиться, но ни за что бы не позволила им совершить то, что они задумали. Предавать Чернова я совершенно точно не собиралась.

Мало того, что он запер меня, так еще через пару минут в помещение снова вошли братцы кролики. В количестве двух тупорылых громил. Как, однако, высоко он оценивал мои шансы сбежать. Два качка на одну хрупкую девушку. Это должно было мне польстить? При том, что здесь не было даже окон!

Не знаю сколько времени прошло после всего этого, но мне казалось, что ожидание явно затянулось. Этот подонок или обо мне забыл, или ему было совершенно плевать. Или же… он передумал. Решил мне не доверять. Может быть его шестерки нарыли какую-то информацию?

Мне внезапно стало не по себе от этой мысли. Надеюсь, никому не стало известно о моей беременности и, тем более, о том, что это ребенок Чернова… Как и то, что мы теперь с ним официально в браке.

Если подобная информация дойдет до его глаз и ушей, мне подпишут смертельный приговор. А это значило только одно — мне нужно было найти способ отсюда свалить раньше, чем отморозки накроют мою жизнь медным тазом.

Из моих рассуждений меня вырвал звук открывающейся двери. Я поняла, что вот оно — моё звездное время. Сейчас должно было решиться все, поэтому я с замиранием сердца ждала развития событий.

— Я принес тебе пожрать, — послышался голос одного из амбалов, — и в подтверждение сказанного он небрежно швырнул на стол тарелку с подозрительно неаппетитной едой, — босс велел передать тебе: “приятного аппетита”.

Чернов

Я не сразу смог открыть глаза. Было ощущение, как будто веки были налиты свинцом. И все мои попытки хоть как-то прийти в себя заканчивались тем, что меня снова уносило в темноту.

А там, в темноте, раз за разом прокручивалась одна и та же картина.

Видео. С камер наблюдений. Перепуганная Алиса. Бледная как смерть. Я, когда видел это видео, мне вообще казалось, что она не дышала.

В тот момент я вцепился в планшет настолько сильно, что тот начал трещать. После я разбил его о стену как свои кулаки в кровь.

Не уберег. Не смог защитить. Подставил под удар. То, о чем я думал, когда смотрел на свою девочку на том видео.

Огромные глаза на бледном лице были полны страха и безысходности.

За ее страх и боль я хотел убивать. Хотел лишить жизни каждого, кто посмел тронуть ее хоть пальцем.

И я это сделаю. Сам лично перережу глотку всем, кто в этом участвовал.

Моя маленькая девочка была перепугана до ужаса. Не могла даже пошевелиться, и эти твари ее скрутили и засунули в тачку!

В этот момент я с оглушающим рыком разносил в хлам свой кабинет.

Не было видно ни хрена! Ни номер. Ни рож этих уебанов. НИЧЕГО!

И я ничего не мог сделать. Я не мог даже пошевелиться.

Последнее, что я помнил, это выстрел, а после темнота.