- Что плохого в том, что я подарил тебе несколько дней итальянских каникул?
- Большое спасибо, неназваный спонсор моего незабываемого отдыха в Италии. Можно еще одну маленькую просьбу?
- Конечно.
- Исключите из счета услуги любовника, предпочитаю сначала выйти замуж и только потом ложиться с кем - то в постель.
- Очень, очень по - пуритански, Ясмин, мне все больше нравится быть с тобой.
- Жаль, что это не взаимно.
Макс накрыл ее руку своей, переворачивая ладонью вверх и нежно прикасаясь большим пальцем к тонкому запястью, поглаживая, одаряя незамысловатой лаской.
- Ты слишком серьезно относишься к подобным вещам, Ясмин, секс это прекрасный отдых.
- Если бы ты знал, как я теперь жалею, что не занималась этим видом досуга у себя дома.
- Мне нравится то, что ты была девственницей.
- Напившейся в хлам девственницей, ты хотел сказать.
- Очаровательной, стеснительной, неумелой, - Макс криво усмехнулся, заметив проступивший румянец на лице девушки и нагнувшись, коснулся ее ладони губами. - Мне нравится учить тебя.
- Жаль не учитывается добровольность обучения.
- За то все совершенно бесплатно. - Макс соблазнительно улыбнулся Яси. - Мое тело в твоей полной власти.
- Я могу пожертвовать его на нужды бедных?
- Я не каждой предлагаю это.
- Я хочу улететь домой.
- Я сам куплю тебе билет через неделю.
Макс отпустил ее руку и взял столовые приборы, изредка бросая короткие взгляды на вяло ковыряющуюся в своей тарелке Ясмин. Он не собирался отпускать ее от себя, более того, он хотел ее для себя до дрожи в руках, до жаркой пелены перед глазами. Она только его, принадлежит ему навсегда.
Это была самая длинная неделя для нее, это была самая короткая неделя для него. Ясмин нравился Макс, положа руку на сердце, она была в него влюблена, она влюбилась в него почти сразу, как только увидела, но что толку ей было от этой влюбленности. Макс не предлагал ничего серьезного, не было никакого смысла ожидать от него чего - то более задокументированного, что ли. Он требовал отказаться от всего, что ей было дорого по - настоящему, при этом сам не жертвовал ничем. И эта его властная надменность, так сильно поразившая и привлекшая ее поначалу в нем, теперь лишь отталкивала, заставляя пересматривать свои взгляды на этого мужчину. Она могла любить его, но лишь преданной собакой у ног хозяина. Для Ясмин несколько иначе представлявшей себе отношения между мужчиной и женщиной это было неприемлемо. Она мечтала и верила в равноправие партнеров, но глядя на Макса это было почти невозможно представить. Он слишком открылся перед ней, перестал себя сдерживать и, ее пугала и отталкивала его сила, повелительный тон, высокомерная уверенность в правоте собственных поступков. Яся пыталась насмехаться над ним, высмеивать эти стороны его натуры, но Макс казался не пробиваемым и равнодушным к ее попыткам свести некоторые разногласия между ними до уровня обычной шутливой перепалки. У нее могло быть свое мнение, но если оно не совпадало с его, значит, становилось неверным. Ясмин нравилось проводить с ним время, хотя он и свел его почти полностью до уровня “я хочу тебя в этой постели, на этом столе, на этом диване”. Даже устроенный им пикник на живописно - подстриженной лужайке, окруженной вековыми дубами, закончился примитивным сексом на покрывале. Макс предлагал двигаться дальше, Ясмин упорно сопротивлялась тому, что до сих пор заставляло ее краснеть. Он дразнил ее скромницей и пуританкой, но дальше слов и обещаний не заходил, словно уважая ее чувства. Яся заговорила о возвращение домой, когда Макс вышел из душа и вытирал голову полотенцем. Совсем обнаженный, ставший таким привычным для нее за эти сумасшедшие несколько дней.
- Ты уже купил мне билет?
Ясмин перестала расчесывать волосы и отложила щетку на прикроватную тумбочку.
- Ты обещал мне сделать это через неделю.
- Я передумал.
Макс беззаботно улыбнулся и отбросил полотенце.
- У меня есть моя жизнь, я очень дорожу ею.
Яся пыталась не скатиться в истерику, потому что Макс перестав улыбаться, смотрел на нее тяжелым немигающим взглядом, словно ожидал какой - то только ему ведомой команды, чтобы превратиться в зверя и разорвать ее, наказывая за известное только ему одному преступление.
- Макс, ты не понимаешь, я должна уйти от тебя.
- С чего бы это, Яся?
- Я не хочу быть с тобой.
- Это твои проблемы, я свое слово сказал.
- Ты обещал отпустить меня.
- Значит, я обманул, ты останешься здесь со мной.
- Почему?
Девушка сжала кулачки, уже чувствуя злые слезы отчаяния.
- Ты меня устраиваешь в постели, это достаточно веский аргумент для тебя?
- Я не позволю тебе прикоснуться ко мне больше.
- Я согласен на изнасилование, надеюсь, тебя это тоже заведет, моя маленькая девочка.
И Ясмин сорвалась, медленно выдохнула и яростно прошипела в его глаза:
- Мне не нравится все, что ты делаешь, Макс, потому что другие это делают лучше.
- Ты откроешь мне постыдные тайны своего прошлого?
Он откровенно издевался над нею и, девушку понесло, она уже не выбирала слов и выражений, желая достать его, унизить, растоптать.
- Ты обдолбанный извращенец, слишком старый для меня, еще пара лет к твоему возрасту, и я могла бы сказать тебе “папочка”. Посмотри на себя, тебе приходиться потеть в спортзале, чтобы не обвис живот, ходячая реклама пластической хирургии и ботекса. Ты хочешь, чтобы я осталась с тобой? Два раза ха, ты мне противен. Ты напоминаешь мне гея, может ты вообще гей? Притащил меня сюда силой, чтобы запудрить мозги родителям? Они ведь уже обо всем догадались. Твоя мама мало напоминает женщину, наверное, подавляла тебя в детстве, поэтому и потянуло к мальчикам? У тебя встает только после дури, я же совсем худая и не блещу модельными размерами, представляешь на моем месте мальчика? Нравится спать с ними? Иди уже скажи о своей страсти родителям, приведи в дом своего парня, обещаю стать свидетелем на вашем пышном бракосочетании. Только выпусти меня из этого дома морального урода и его мамочки законченной суки…
Голос сорвался до хрипа, страшно и неожиданно, только что она кричала гадости в лицо Максу и вот уже прижимает пальцы к разбитым в кровь губам.
- Ты что…
Макс замахивается снова, бьет резко, тяжело, явно не задумываясь о силе удара. Вот оно где солнечное сплетение, потерянно думает Яся, судорожно хватая воздух окровавленным ртом. Она дралась в детском доме, отчаянная и от этого страшная в своей детской ярости и жажде справедливости. Но только злости было мало, когда перед тобой противник в два раза тяжелее и выше, с холодным стальным блеском в глазах и жуткой усмешкой на презрительно изогнутых губах.
- Ты назвала меня геем, я не могу тебя разочаровать.
Макс стаскивает ее за волосы с постели и бросает лицом вниз на столик у дивана, Ясмин хрипит, пытаясь вдохнуть, отойти от удара, оказать сопротивление, но лишь бессильно скребет пальцами по ворсу ковра, не в силах даже приподнять голову от гладкой лакированной столешницы.
- После того, как я познакомлю тебя с прелестями анального секса, думаю, ты изменишь мнение о нас, бедных геях.
- Макс… - Еле слышный шепот, но мужчина услышал, склоняется и Ясмин выдыхает. - Убью…
Он смеется, руки скользят вдоль позвоночника, ниже, раздвигают ягодицы.
- В нашем случае, моя девочка, думаю нежности излишне.
Бокал вина никогда не бывает лишним, возможно даже два или три. Можно выпить бутылку вина, чтобы до легкого головокружения и пьяного смеха, чтобы обязательно потом захотелось спать и, не было сил ни о чем думать, блаженное забытье во фруктовых нотках винного цвета. Яся чувствовала капли слез, медленно сползавшие по щекам, тупую боль от удара по лицу, но все это было слишком отстраненно и далеко, словно что - то не давало сосредоточиться, встать, куда - то пойти. Пустота, ее окружала пустота, никаких желаний, полная отрешенность от собственного тела и его боли. Ясмин всегда считала себя достаточно сильной, готовой преодолеть все, пройти через любые испытания, но если вот так, только за то, что просто прошла мимо, не туда свернула, не то сказала и получила, получила по полной за то, что не воспринимала всерьез. Можно вскрыть вены, наглотаться таблеток, упасть с крыши. Вот в таком состояние, как сейчас можно сделать все, что угодно, только бы не слышать пустоты внутри себя, не понимать медленно и безвозвратно, что тебя прежней нет и, больше никогда не будет. Тебя уничтожили, сломали, убили и ты - пыль, пыль и грязь под ногами кого - то другого, посчитавшего себя вправе лишить тебя света, утопить во мраке собственной никчемности и ничтожности. И ты послушно тонешь, подчиняясь властной воле чьих - то жестоких рук, слышишь приказы и покорно выполняешь их, потеряв желание сопротивляться, потому что тебя больше нет и, никогда не будет. Она думала, что была зла, Макс, показал ей, что такое ярость, холодная, раздирающая в клочья представление о человеке, выбивающая дыхание.
