Девушка вышла из салона через пятнадцать минут, и в голове тут же всплыло ее имя. Воспоминание о ней засело у меня в мозгу, не позволяя забыть ее лицо и взгляд, которым она одарила меня, когда поймала за подглядыванием в экран телефона.

Я презирал ее за то, что она была пьяная, но и хотел, так как понял, что ее душа изранена не меньше моей.

Придя домой той ночью, я взялся ее искать. Имя казалось знакомым, но вспомнить, где слышал его раньше, не удавалось. Я пролистал бесконечное количество фотографий с ней и ее подругой. Большинство снимков были сделаны в баре: две девушки, сиськи которых выпрыгивали из кофточек с застывшими на лицах широкими улыбками и с рюмками, полными яда в каждой руке. Я искал ее каждую ночь и очень быстро мое увлечение переросло в одержимость. Из-за фотографий и постов я чувствовал, будто знаю ее, и что в какой-то мере стал частью ее жизни.

Каждый год она посещала этот фестиваль. По фоткам, которые она постила в течение дня, можно было сказать, что с каждым часом девушка становилась все более безрассудной. Ее посты, обычно написанные достаточно грамотно, постепенно превращались в какую-то абракадабру.

Кому-то следовало сказать этой девушке, что в те вечера, когда уходит в загул ей стоит оставлять телефон дома. Она раскрывала о себе чересчур много, из-за чего оказалось слишком просто выяснить все, что мне требовалось о ней знать.

Разгуливая по огромной территории, на которой проходил фестиваль, я кивал в знак приветствия художникам, которых хорошо знал. Нас связывали годы усердной работы над тем, чтобы скрыть мои шрамы. Те, кто маскировал выжженную на коже трагедию моей жизни, были единственными людьми, которые видели во мне немного больше, чем просто жуткого парня или полуночного трахальщика.

Сделав один круг, я пошел на второй.

Когда услышал, как знакомый голос сквернословит и смеется так, будто ничего в мире ее не беспокоит, я застыл на месте.

Обернувшись, увидел ее с подругой под руку и с пивом в руке. Я посмотрел на часы и рассмеялся. Еще не было и десяти тридцати утра, а она уже начала пить.

Если на что-то и рассчитывал, так именно на то, чтобы найти ее в пьяном виде. Я надеялся на это, когда решил сделать эту девушку своей.

Глава 3

Элени

Часы на телефоне показывали почти полдень. Я уже выпила несколько банок пива и успела отклонить ряд заигрываний со стороны стремных типов, разгуливающих по территории фестиваля. Через час у меня была назначена встреча с Ревом Крисом. Только ему я позволяла делать мне тату, и каждый сантиметр рисунков на моем теле — его работа. Я доверяла ему, как никому другому в этом мире.

Подойдя к ближайшему мусорному ведру, я выбросила в него пустую банку от пива, надеясь, что смогу оставаться трезвой до того времени, пока мне не сделают тату, и что Крис не даст мне от ворот поворот. Это просто отстой, что алкоголь разжижает кровь, и она может начать струиться из-под машинки мастера, из-за чего работать практически невозможно. По правде говоря, я бы лучше согласилась на потерю крови, но у татуировщиков свои правила и приходилось им следовать. Я пыталась не унывать, напоминая себе, что когда татуировка будет готова, снова можно забыться в алкоголе.

Кто-то толкнул меня в спину и высокий парень с темными волосами и пронзительными зелеными глазами сразу же извинился. Его взгляд задержался дольше, чем полагается гребаному воспитанному человеку. Мне захотелось показать ему средний палец, но я удержалась от грубого поведения и ушла, лишь дерзко ответив ему спокойным тоном:

— Извиняю, придурок.

Молли толкнула меня локтем в бок.

— Ты можешь хотя бы иногда вести себя нормально, Эль? Это так сложно?

Не обращая внимания на подругу, я продолжила прогуливаться. Она же поплелась за мной, как потерянный щенок. Я даже немного засомневалась, нравится ли ей все это так же, как и мне. Подумалось, что, скорее всего, таким образом Молли протестует против той идеальной жизни, которую родители завещали ей. Она хотела найти красивого плохого парня с тату, чтобы трахаться с ним время от времени, когда ее появляющийся время от времени парень для развлечений Ашер отказывался потакать ее внутренним порывам шлюхи.

Сегодняшние планы состояли из того, чтобы начать работу над изображением Архангела Гавриила на моем бедре. Практически каждый дюйм моего тела был покрыт тату в стиле Моряка Джерри⁴. Однако этот рисунок будет отличаться от других; он уникален и скрыт от посторонних глаз. Для меня он имеет значение. Я сделаю его из-за своих родителей. Для защиты. Для того чтобы отгонять демонов, которые засели у меня в голове. Тех самых, из-за которых я ежедневно пью до полного онемения.

Что случится, когда начнется производственная практика и я не смогу пить по полдня? Страшно было даже думать о том, в кого могу превратиться. А к наркотикам я не прикоснусь. Они отняли у меня родителей, и я не позволю этим демонам овладеть и моей душой. Но смогут ли таблетки запихнуть их поглубже? Сорвусь ли я в итоге и буду принимать антидепрессанты, которые мне прописали после первой попытки самоубийства? Не в силах предугадать будущее, я надеялась, что смогу продержаться восьмичасовой рабочий день, не попивая по-тихому из специально купленной фляги.

Вот черт. И зачем подобная ерунда лезет мне в голову? Сегодня я планировала день свободы. Должно было быть весело — день, когда я наконец-то смогу забыть о дерьме, о котором приходится думать изо дня в день большую часть моей жизни.

Когда Молли направилась в сторону жуткого парня с зелеными глазами, я начала искать карту. Следовало найти палатку Криса, прежде чем упущу выделенное на встречу с ним время, чего я, блядь, не намерена была делать. Молли осталась наедине с потенциальным серийным убийцей. Как бы то ни было, я не нанималась все чертово время спасать подругу.

И тут я случайно наткнулась на искомую палатку. Когда я вошла, юная беззаботная блондинка стояла перед зеркалом, любуясь шаблонной морской звездой, которую Крис как раз закончил набивать на ее животе.

— Эль, малышка. — Крис встал и направился ко мне, срывая свои виниловые защитные перчатки и выбрасывая их в мусорное ведро. — Давно не виделись. Ты должна почаще выбираться в город.

Я больше не видела необходимости в том, чтобы путешествовать на поезде в его салон в Коннектикуте. Мне казалось это излишним, и поэтому с прошлогоднего фестиваля на мне не появилось новых татуировок.

— Ого, неужели мамочка и папочка дали ей денег на небольшой бунт? — хохотнула я, когда блондинка скрылась в толпе.

Я ненавидела таких, как она. Идеальная, с всегда красиво уложенными волосами и с таким макияжем, как будто он только что сделан профессионалами. Уверена, что ко всему прочему она имеет новенький «БМВ», который стоит себе на парковке Верхнего Ист-Сайда. Стерва.

Крис рассмеялся и покачал головой, готовя чистые иглы и новые чернила. После того как прошла, кажется, вечность, я наконец-то лежала на кушетке готовая к тому, чтобы он начал. Когда народ увидел размер наброска на моей ноге, собралась толпа. Конечно, из-за этого. А еще из-за того, что я лежала на кушетке в одних трусиках. Можно же устроить небольшое представление, верно?

— Эль, ты могла, по крайней мере, надеть шорты, — рассмеялся Крис, кивая на мои едва прикрывающие зад танга. Уверена, если бы кто-то хорошенько присмотрелся, то смог бы получить бесплатное шоу.

— Я не была бы самой собой, если бы не дала народу то, чего они хотят, так ведь?

Мы смеялись и обменивались шутками, а жужжание тату-машинки наполняло воздух между нами. Укол иглы это как раз то, в чем я нуждалась, чтобы ощутить себя свободной. Давно я не использовала процесс набивания тату в качестве терапии. Во время этого я почти забывала о своей отстойной жизни.

Пять часов пролетели, словно один миг, и вот мастер уже растирает мазь «A&D»⁵ по моей ноге и сообщает, что можно одеваться. Я настолько погрузилась в собственные мысли, что даже не заметила, как процесс подошел к концу.