— Леди Валерия…

— Миледи, прячьтесь.

Пожала плечами, пошла, пошла, пошла…

И вот иду, иду, иду. Никого не трогаю. Темень наплывает кромешная. А у меня еще платье красное, можно не переживать. Это у девочек светлые тона, их быстрее найдут.

Впереди свет. Не сразу догадалась, что это не факела, и не лампы. А уж тем более не солнце. Фигура стоит большая, три метра в высоту, плащ до пят красный, узорами исписан.

Спиной ко мне повернут, а вокруг что-то неведомое его подсвечивает. А теперь и меня. Я смелая, мне море по колено и всякие там инопланетяне по плечу. Бежать не собираюсь.

Визг слышу позади себя удаляющийся, его другая визжалка подхватывает, получается уже хоровой визг. Потом вдруг тишина настала. Собаки где-то лаяли, и те замолчали. Дышу, и дыхание свое слышу.

Оборачивается чудо небесное. А что еще думать? Бабочка прилетела, таких здесь владыками кличут и до смерти боятся. А я не боюсь. У меня вопросов к таким море.

Стоит гигант в пол — оборота и смотрит на меня большими красными глазами. Нет, только зрачки красные, радужка фиолетовая, а белки белые. Вампир вылитый. Вот только улыбка его меня смутила. Коварная такая. Смотрит, изучает. А я трезвею…

Развернулся полностью, присел на корточки, плащ расправляя.

— Подойди ближе, человечка, — прогремел высокий голос.

Смотрю на него. Волосы длинные золотом отливают, лицо мужественное и в то же время молодцеватое. Красивый мужчина. Слишком даже, рот раскрыла очарованная. Шаг делаю, еще… еще. Подхожу, ощущая жар внутри.

Останавливает жестом в шаге от себя. Изучает, глаза сузил, голову на бок склонил. Жутко так… Зловеще.

— И не боишься меня? — Интересуется. Удивление на лице читаю.

— Вы скалапендру убили на Поляне? — Осмелела. Там красная бабочка. И тут тоже красный гигант. Мало ли — он. Так и разговор завяжется.

Улыбнулся, глаза заблестели. Еще страшнее сделалось. Как бы не задрожать. Если бы не корсет, сердце давно бы выскочило.

— Человечка задает вопросы, — комментирует и начинает смеяться.

А меня обида взяла.

— Что в этом такого? — Рычу на свой страх и риск.

Уставился, глаза округлил.

— И смерти не боится, а спрашивает. Каково это, когда тебя мошка спрашивает? Стоит ли ей отвечать? Или сразу раздавить?

Сглатываю.

— Узнать, что ей нужно, — пискляво отвечаю.

— Понять не могу, почему ты еще не сгорела, — шипит и поднимается.

Жутко… возвышается надо мной такой огромный, раздавит ведь. Молчу, бежать бы прочь, злой какой-то владыка. Но не решаюсь. Он же по мою душу пришел, сомнений нет.

Крылья начинают вырастать из-за спины, одновременно плащ укорачиваться стал. Вокруг светлее делается. Сам смотрит на меня, реакцию ловит. А крылья все растут и растут. Расправляются будто веер. Красные крылья аэроплана, не, хвост индюка скорее. Деревья, что по бокам стояли, стали трещать и прогибаться. Вскоре не выдержали и завалились, обнажая корни.

Принял форму бабочки. Сейчас как взмахнет крылом и унесет меня далеко — далеко. Больно стукнусь или косточки мои переломаются.

— Знаешь, кто я? — Вдруг спрашивает. Вздрогнула.

— Слуга Клесаны, — отвечаю. — Простите, имени не знаю, клана тоже.

Свет меркнет, становясь прежним, легким, белым. Крылья врастают обратно в мгновение ока. Опять человек в плаще передо мной стоит и смотрит со вздернутым бровями. Эрей Авель вспомнился. Тоскливо на бабочку смотрю.

— Кай Даниэль, — представляется звонко с выражением в голосе, будто проверяет.

Замер, глаза его шире делаются, с каждой секундой. Вот уже лицо вытянулось от удивления, ни то что брови. Весь уже само удивление.

— Леди Валерия, — хрипло говорю, горлышко продираю и добавляю: — Приятно познакомиться, Кай Даниэль, спасибо, что убили ту Скалапендру. Я очень перепугалась за вас тогда, честно.

Отшатнулся гигант. Вид озадаченный.

— А вы с кланом Эрей дружите? — Спрашиваю на всякий случай. — Эрей Авель мой друг, он тут недавно пролетал, но меня не узнал. Не могли бы вы…

Гул ударил в барабанные перепонки вместе с порывом ветра. Протяжный гул, исходящий от этой человекообразной бабочки. Каждая клеточка моего тела вибрировала, едва выдерживая этот звук. Ноги мои подкосились. Упала.

Гигант навис надо мной, вознеся руку в кулаке. Дрожу от ужаса, теряя всякое самообладание. Жить-то хочется! Дышать, ощущать все вокруг, быть, мыслить. Не хочу умирать. Начинаю истерить…

— Почему? — Гремит надо мной, слово, как сильнейший порыв ветра по моей прическе прошелся. — Почему я не могу убить тебя? Даже прикоснуться не могу! Почему?! Кто ты?!

Тень отступает. Поднимаю глаза. Стоит спиной. Хочу спросить про сестру, но слова в горле встали. Рот открываю, а будто говорить разучилась. Шок, посттравматический синдром? Психологическая травма?

Фигура начинает удаляться и вскоре пропадает среди деревьев. Не знаю, сколько так просидела в полутьме. Но опомнилась от порывов ветра. Не сильных, но ощутимых. Бабочка взмыла в воздух где-то далеко впереди.

Поднялась, вижу откуда свет идет. Оба поваленных ствола углями дотлевают. От них и жар ощущается. Огненный он? Почему я не сгорела, спросил… А должна? Почему они так неадекватно реагируют? Сумасшествие какое-то.

Вернулась к дому, на звуки суеты ориентируясь. Она началась, когда бабочка улетела.

— Миледи! — Воскликнул Сталий и побежал ко мне. И вот тут-то я и ощутила, что ноги уже не держат. На руки подхватил, едва успел.

— Чем мы владык прогневали, — плачет управляющая.

— Владыки пожалейте рабов своих… — причитает баронесса.

— Сие знак, не сгорели, а значит, сие благо, — бормочет какой-то старик.

Устала думать и воспринимать. Сознание проваливается в сладкую черноту.

Утро наступило с чашечки бодрящего напитка в постель. Над кроватью нависли баронесса, дедуля, которого впервые вижу, сын с дочкой Шоберта и мои трое деятелей, чуть в сторонке.

— Доброе утро, — хриплым голоском, хотела подняться, обнаруживаю, что в ночнушке и одеяло мягкое пуховое до подбородка задираю.

— Как себя чувствуешь, дитя? — Интересуется дедушка. Брови с седыми завитушками, глазки мудрые.

— Все хорошо, спасибо, — отвечаю с хрипотцой. — Не стоит хлопот. Я здорова.

— Видим, — выдыхает с облегчением и уходит.

— Леди Валерия, если все хорошо, ждем вас в обеденном зале через час, — выдает баронесса и выходит.

Только она за порог, сын ее Сталий на колено передо мной падает, за руку хватает, начинает лобызать.

— Миледи, я так переживал, я места себе не находил, вы… вы стали дороги мне.

Стало неловко. Все ж смотрят. Лия без тени стервозности с любовью на нашу парочку смотрит. Э, нет! Никаких свадеб, помолвок и тому подобного!

Вырываю руку мягко, но настойчиво.

— Мне нужно готовиться к обеду, сэр Сталий, — говорю строго.

Вскакивает, уходит. Смотрю на Лию, она на меня, в глазах укор. Будто я спасена была им, тонула посреди океана, а теперь жизнью обязана. Ага, щас.

— У меня траур по мужу еще не окончился, — выдаю ей. — Что не так?!

Лия в ответ фыркнула и выскочила из комнаты. Дальше пошли: теперь смотрю на своих троих. Вот чего от Серафимы и Поли не ожидала, так это слез.

Сама проморгала слезу предательскую. Один только Гордон самообладание не потерял, подмигнул мне и вышел.

Обеденный зал. Мои меня причесали, подкрасили, зашнуровали и надушили. Сервис полный. Сидим за столом в том же составе все, за исключением Милана, видимо, умчался по своим делам.

Никто не разговаривает. Только столовое серебро позвякивает. Кушаю, и чувствую, будто громче всех приборами гремлю. Я ведь ничего не сделала, и ни в чем не виновата! Волком посматривают, все кроме сынка, который в меня явно влюбился.

После обеда Сталий скромно предложил прогуляться. Никто и не задерживал. А я ощущала всеобщую скорбь. Ни смеха, ни веселия или шуток. Будто на поминки пришли.

В парк не отправились. За ворота на лужайку повел.